Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 6

Зачастую представители низшего даосского духовенства, занимавшиеся лечением, гаданием, составлением гороскопов и т. п. «науками» — производными от высшей «философии» бессмертия — просто эксплуатировали авторитет даосизма как религии обретения бессмертия для привлечения внимания верующих простолюдинов к своей профессиональной деятельности, от которой они кормились. При этом деятельность многих представителей низшего духовенства не имела никакого отношения к высшей цели даосизма. В то же время нельзя не признать, что огромный отряд целителей, предсказателей и заклинателей (низшего простонародного духовенства) добился небывалой популяризации идей даосизма во всех слоях китайского общества. Но простонародный вид даосизма утратил чистоту восприятия первоидей, которые мы рассматривали как высший «философский» контур.

Всё вышесказанное нашло своё отражение в процессе формирования религиозного мировоззрения китайского простонародья. Осознавая один из главных тезисов даосизма о том, что «мистический закон «парного рождения» (шуан шэн) запускает бесконечное колесо взаимопорождений, которое можно остановить, лишь избежав перворазделения вообще» — каждый простолюдин понимал, что ему не дано избежать «перворазделения» в земной жизни, поскольку главным средством для этого являлся принцип недеяния. Каждый простолюдин вынужден был трудиться и на империю и на хозяина и на себя, что исключало возможность направлять его жизненный путь по высшему мистифицированному принципу даосских мудрецов.[713]

В то же время высшая духовная цель даосской «философии» как была, так и оставалась несбыточной мечтой верующего простонародья. И к этой цели каждый стремился всю жизнь, зная что он её не полностью достигнет, но хоть немного, насколько позволяет его социальное положение — приблизится.[714] Видимо такой простонародный подход большинства людей Поднебесной, находящихся с одной стороны упорядоченными законами империи (выражение порядка Ян), а с другой стороны, исповедующих даосизм (стремление слиться с хаосом Инь), явился причиной того, что символика Инь-Ян приобрела смысл равнозначности двух её компонент в упрощённом варианте — на простонародном уровне употребления смысла этой символики.[715] При этом высший «философский» смысл (бессмертие) так и остался главной религиозной целью каждого китайца-даоса, даже если последний и не осознавал это.

Простонародный религиозный контур по описанным выше причинам превратился в огромную систему динамично развивающихся суеверий, обоснованием которых служила теория гармонии взаимодействия Инь-Ян в упорядоченном «высшей гармонией» мире. Эта теория исходила из того, что, люди, зная и соблюдая гармонию двойственного распределения (Инь-Ян) в каждом случае жизни, обеспечивающую относительный жизненный покой[716] в смысле «застрахованности» от серьёзных неудач и просчётов. Динамика земной жизни обосновывалась теорией о том, что Инь и Ян — первооснова всяческих перемен. Это надо понимать в том смысле, что перемены в жизни всегда должны иметь обоснование в системе гармонии (универсальной «космогонии») взаимодействия двух начал. Взаимодействие этих двух начал, согласно даосизму, обуславливает всё многообразие перемен в мире. Согласно широко известной «Книге перемен» («И-Цзин»),[717] всё в мире подчиняется Дао, взаимопревращаясь и образуя «Великим Пределом» (Тай Цзи) «два образца».

Считается, что Дун Чжуншу (II в. до н. э.) соединил учение об Инь-Ян с концепцией «пяти стихий» («У син»),[718] создав цельную систему этико-политического учения, носящего характер универсальной «космологии». В неоконфуцианстве, в частности, во взглядах Чжоу Дуньи (11 в.) категория «Инь-Ян» увязывается с состоянием Великого Предела, её порождающего, и в целом приобретает системный характер.

Обоснование равнозначности перехода Ян (символизирует активное начало — движение) в Инь (символизирует пассивное начало — покой) и наоборот в китайской общепринятой философии следующее. Движение, согласно единому «космическому» закону, порождает Ян, когда движение достигает своего предела, наступает покой, в котором рождается Инь. Когда покой достигает своего предела, движение начинается снова. Так движение и покой чередуются и порождают друг друга, взаимно переходя друг в друга. При этом признаётся спиралевидность чередования движения-покоя (что отражено в главном символе: кривая, объединяющая два начала — напоминает часть спирали, если глядеть на неё в поперечном разрезе), что и является «законом» всеобщих перемен, который надо не только знать, но и следовать его «гармонии». Всё это замкнуто на специфическую китайскую глобальную хронологию, в которой отведено время существования нашей цивилизации.

Основываясь на известном базовом изречении Лао-Цзы в «Дао-Дэ-Цзине» — «Дао породило Одно, Одно породило Два, Два породило Три, Три породило Десять Тысяч Вещей» — китайцы вывели целую систему «десяти тысяч» стандартных переходов (Инь-Ян) на все случаи жизни и в разных областях, восходящую к теории «Великого предела»,[719] которому подчиняется всё в мире. Конечно в этих закономерностях китайских перемен есть много записей весьма верных наблюдений, которыми пользуются люди в разных областях знаний. Однако, любая система ограничений, даже самая совершенная (а совершенством китайская система «десяти тысяч» далеко не является) приводит людей к мировоззрению, в котором беспредельные Божии возможности ограничены людскими наблюдениями и теориями весьма сомнительного происхождения. После того, как это ограничение догматизируется, наступает момент, когда система начинает «вариться в собственном соку», игнорируя Божий Промысел, но рассуждая о «Великом пределе». Тем более, что и цель земного развития, которую подразумевают все китайцы, «пользуясь» стандартной системой переходов Инь-Ян («бессмертие») — не праведная, не Божья.

В общем получается, что, рождаясь, среднестатистический китаец получает по своему духовному «наследству» высшую цель жизни — обретения покоя через бессмертия. Но, будучи включённым в имперскую государственность и подневольным служакой светского порядка Поднебесной, он вынужден балансировать на грани постоянного выбора конкретных жизненных ценностей, буквально «торгуясь» (либо точнее — «взвешивая» все «за» и «против») с возникающими на его жизненном пути обстоятельствами согласно принятой системе религиозных парных соответствий Инь-Ян. Иными словами, жизнь «гармонично» несёт среднестатистического китайца по своему течению (что он вполне может понимать как возможное для него воплощение принципа недеяния),[720] а он «рулит» согласно общему «кодексу» канонических соответствий — считая их соблюдение частью программы, приближающей его хоть немного к бессмертию. Но то, что само течение жизни большинства китайцев определяется имперской политикой — для этого большинства имеет весьма объективный и позитивный смысл. Ведь император обычно имел титул «Сына Неба».

Действительно, как отмечают большинство исследователей, двойственность Инь-Ян для китайцев не является противостоянием противоположностей. Этот подход не правильный и он многократно критиковался в научной среде. Но в то же время даже в китайской религиозной литературе есть много случаев примитизированного подхода к проблеме восприятия Инь-Ян, который сводит их к «единству и борьбе противоположностей», как двигателю перемен.[721]

Как бы то ни было, но высший «философский» смысл главной китайской символики, с которого мы начали рассмотрение этого вопроса (достижение бессмертия) — главный и он остаётся по меньшей мере «по умолчанию» высшим жизненным идеалом религиозной системы даосизма. По своей сути этот высший жизненный идеал даосов является общекитайским имитатором справедливости — доктриной посмертной «справедливости» в китайском исполнении. А следование законам «десяти тысяч» парностей в земной жизни — отражение мировоззрения, основанного на доктрине посмертной «справедливости» в земной жизни.

Как мы уже знаем, доктрина посмертной «справедливости» является прямым следствием древнего мировоззрения, основанного на «космогонии» взаимодействия надмирных «противоположностей» (в классическом зороастрийском варианте это «Добро»-«Зло»). Она зародилась вследствие бессознательного стремления несовершенной (нечеловечной) психики людей отгородиться от неприятных жизненных явлений, с которыми эти люди не могли совладать. И такое устремление мы наблюдаем во всех без исключения религиозных системах Запада и Востока. Даосизм не является исключением из этого списка.[722]