Владимир Ильин - Зимой змеи спят
Но все это можно было выяснить потом, потом, а сейчас следовало решать более насущные вопросы.
— Валя, — сказал Анатолий, прислоняясь боком к стене, — я завтра утром уйду, ты не беспокойся. Мне только нужно какое-то время побыть у тебя, хорошо?.. Кроме тебя, дома есть кто-нибудь еще?
— Нет, — сказала она, не зная, что делать.
— Ну и хорошо, — напряженно улыбнулся он. — Ты не будешь против, если я приму ванну?
— Толя, может быть, тебе нужен врач? У тебя же кровь!..
— Нет-нет, Валя, не беспокойся, это сейчас пройдет, — странно ответил он. — Иди поставь чайник, а я — мигом…
И он направился в ванную комнату.
Она стояла, не в силах сдвинуться с места, и ей казалось, что все это ей снится.
Он так естественно командовал ею, словно они прожили все эти проклятые двадцать шесть лет вместе, как муж и жена…
— Толя, — наконец, крикнула она ему в спину. — Да можешь ты мне, наконец, сказать, что происходит? Откуда ты взялся? И каким образом?..
Он даже не остановился.
— Валюша, — сказал он таким тоном, будто все эти годы любил ее, и от этого у нее защипало под веками. — Родная моя, я всё тебе объясню… Но попозже…
Она успела вскипятить электрочайник и собрать на стол то, что попало под руку в холодильнике из съестного, а в голове у нее по-прежнему был какой-то туман, и она никак не могла сообразить, что же, собственно, случилось и плакать ли ей, радуясь возвращению своему давнему возлюбленному, или впасть в гнев и выставить его за дверь… Нет-нет, это было исключено, учитывая его состояние. Не могла же она выгнать из дома раненого, пусть даже он много-много лет назад предал их любовь! Но и радоваться тоже было нечему — ведь он сразу предупредил ее, что не собирается задерживаться в ее доме. Из вежливости он так сказал или действительно считает ее квартиру этаким запасным аэродромом, на который раз в четверть века можно совершить аварийную посадку, поесть, помыться, выспаться и улететь дальше?.. Господи, я же не предложила ему чистое белье, а ведь ему, наверное, что-то подойдет из старых одежд сына!..
Мысль о сыне кольнула так, что Валентина Григорьевна испугалась за свое сердце и присела на кухонный табурет. Надо было срочно решать: говорить ему или не стуит?.. И кому «ему», поймала она себя на мысли. Сыну или Анатолию?.. Ладно, посмотрим по тому, как он себя поведет. В любом случае, торопиться не надо…
Двадцать шесть лет прожили без него — и еще проживем!..
Когда она, предварительно постучав, внесла в ванную белье и одежду, которую ей удалось отыскать в шкафу сына, Анатолий нежился в ванне, прикрыв глаза, в пушистом облаке пены.
— Спасибо, Валюша, — сказал он и сел в ванне, с силой натирая себя мочалкой.
Она быстро оглядела его грудь, спину и руки, но никакой раны и даже шрама не обнаружила. Привиделась ей кровь на нем, что ли? Может, он какой-нибудь гипнотизер… экстрасенс? Может быть, в свое время именно с помощью гипноза он околдовал ее, тридцатичетырехлетнюю девушку, так, что она, не раздумывая, привела тогда к себе его, абсолютно незнакомого мужчину, да еще и провела с ним незаконно-брачную ночь?.. Может, поэтому и внешность его кажется ей такой неизменной, потому что он заставляет ее так видеть его?.. Фу, какая ересь в голову лезет!..
Потом они подзакусили. Правда, ел только он, да и то довольно скромно, а она вообще ограничилась «пустым» чаем с карамелькой. За столом она все ждала, когда же он поведает ей о себе или хотя бы расспросит ее о том, что с ней было за все эти годы. Но Анатолий либо молчал, либо ограничивался ничего не значащими фразами. Неизвестно почему, но Валентиной Григорьевной тоже овладела какая-то непонятная робость, мешавшая ей задавать вопросы напрямую. Она попыталась стряхнуть с себя странное оцепенение и тут обнаружила, что Анатолий клюет носом в свою опустевшую чашку. Она разобрала в комнате сына диван, постелила наспех и вернулась, чтобы проводить его спать. Он уже спал сидя, подперев голову руками.
Пришлось вести его к дивану, как пьяного. Впечатление это усугубилось, когда он на мгновение очнулся и пробормотал себе под нос еле разборчиво:
— Потом, потом… всё это — потом!..
Потом надо было ложиться спать и ей, но уснуть она не сумела бы, даже если бы приняла сильнодействующее снотворное. Где-то на периферии сознания вертелись мысли о том, что завтра с утра у нее четыре часа занятий в институте и что сыну об Анатолии она вряд ли осмелится написать или сказать… иначе он не поймет ее… А основной вопрос маячил огненными письменами в мерцающем мраке под плотно сомкнутыми веками: «Кто он такой?»…
Черт ее дернул потом включить телевизор!.. Если бы она не сделала этого, то, возможно, всё было бы по-другому! Но, измаявшись на своем ложе, она поняла, что заснуть при столь бурной умственной активности не сможет, и решила посмотреть какой-нибудь ночной канал на минимуме звука… Телевидение, особенно в последнее время, действовало на Валентину Григорьевну лучше всякого снотворного — главное было только вовремя выключить старенький «Рекорд», иначе в глубокий сон врывались, подобно автомобильной сигнализации, резкие гудки: «Не забудьте отключить телевизор!»…
Как назло, телевизор включился на канале «Дважды два», который считался московской городской программой. И не успела на экране отдрыгаться под однообразную малоприятную мелодию какая-то зарубежная певица с сильно намазанной физиономией и розовыми коленками, как вместо очередного выпуска рекламы возникло лицо известного телеведущего, который хорошо поставленным голосом объявил:
«Вниманию граждан, проживающих в Центральном административном округе столицы. За совершение особо тяжких преступлений разыскивается преступник, имя и фамилия которого пока не установлены. — На экране возник аляповатый портрет, сделанный с помощью компьютера, но в котором можно было узнать Анатолия. Ее Анатолия. — Разыскиваемый преступник может быть ранен в грудь, он особо опасен, поскольку владеет приемами воздействия на психику людей…». Диктор добросовестно зачитал напечатанные в нижней части экрана номера телефонов, по которым нужно было обратиться гражданам, имеющим какие-либо сведения об указанном человеке, и после традиционной заставки с многозначительной фразой: «Просто мы работаем для вас» — музыкальная передача продолжалась…
Потрясенная Валентина Григорьевна машинально выключила телевизор и уставилась на тусклый свет ночника, не видя его.
Теперь всё наконец-то становилось на свои места: и нежелание Анатолия вступать с нею в брак двадцать шесть лет тому назад — он, видимо, тогда уже занимался чем-то преступным… может быть, он и познакомился-то с ней тогда, чтобы где-то отсидеться, пока его ищут, — и тот факт, что он канул бесследно в пучину лет — сидел, скорее всего, по тюрьмам да колониям, причем длинный срок — и его испуг, когда в прошлом году она схватила его за рукав в автобусе, и его неизменная внешность, и всё-всё остальное!.. Ладно, с этим ясно, теперь надо решать, что же делать. Насколько помнится, по нашим законам укрывательство преступника, да еще такого опасного, как Анатолий, чревато… сколько, интересно, ей дадут за это?..