М. Орлов - Сказания и легенды Средневековой Европы

Торжество закончилось тем, что семь человек из числа высших чинов ложи окружили центральный алтарь, сцепились правыми скрюченными руками, а левые руки с раздвинутыми пальцами подняли к небу и все в един голос воскликнули.

— Gloria tibi, Lucifer!

Этим и закончилось торжество, и все вернулись в Калькутту.

Батайль полагает, что весь Китай сплошь исповедует буддийскую веру. Вера же эта, по его мнению, — не что иное, как чистое демонопоклонство. Он чрезвычайно настойчиво и очень пространно пытается это доказать в своей книге, но мы не будем повторять его доводы: частью потому, что это не входит прямо в задачу нашей книги, а частью потому, что эти доводы слишком явно проникнуты фанатическим католицизмом автора.

Однако же, хотя буддисты и демонопоклонники, все-таки Батайль оказался вынужденным отчасти изменить свою основную точку зрения на них и признать, что у них чистота веры в дьявола подверглась некоторому искажению. Доказательство тому он видит в существовании рядом с общенародной верой, исповедуемой населением открыто, еще особой тайной секты, носящей название «Сан-Хо-Хой». Секта эта, чрезвычайно распространенная в Китае и насчитывающая миллионы приверженцев, была основана приблизительно в конце XIII столетия, и ее основателем был некто Цзи-Ка (или Цзы-Ка).

Легенда об этом Цзи-Ка чрезвычайно напоминает христианскую легенду о происхождении сатаны; только христианское сказание в ней взято навыворот. Дело в том, что владыка вселенной Чен-Юн носит черты не благого существа, а дьявола. У этого главного божества, которого можно приравнять, следовательно, к Люциферу, был подчиненный ему небесный чин, по своему значению соответствующий Вельзевулу. Это и был вышеупомянутый Цзи-Ка. Однажды в пылу гордыни Цзи-Ка, пользуясь отсутствием Чен-Юна, возымел дерзость сесть на его трон и потребовать себе поклонения от сонма бесплотных сил, подвластных Чен-Юну. Самой собой разумеется, что такое нахальство не могло остаться без воздаяния. Цзи-Ка был торжественно свернут с неба и осужден на скитание по Земле в человеческом образе.

Очутившись на Земле, Цзи-Ка избрал своим местопребыванием Срединную Империю и поселился в местности около Шанхая. В нем, конечно, затаилась глубокая ненависть к Чен-Юну и назрел план открытого возмущения против божества. Однажды он собрал все окрестное население и держал к нему такую речь:

— Вы поклоняетесь Богу, которого не видите, а я дам вам такого, которого вы будет видеть. Это будет существо вполне вещественное и осязаемое и в то же время совершенно сверхъестественное.

Следует заметить, что хотя Цзи-Ка и был свергнут с Неба и отправлен в ссылку, но, так сказать, не лишен всех прав состояния. При нем была оставлена почти безграничная сила творить какие угодно чудеса. Он этим и воспользовался. Произнеся свое воззвание к народу, он приказал принести большой сосуд с водой и опустил в нее руки. Вода немедленно превратилась в снег, невзирая на то, что действие происходило посреди жаркого лета. Цзи-Ка сдавил снег в большой ком и изо всех сил швырнул этот ком кверху. Ком взлетел на высоту 40–50 саженей и, к неописуемому изумлению всего народа, остановился на этой высоте и не падал обратно на землю, а висел в воздухе. Цзи-Ка немедленно свертел новый ком снега, швырнул его кверху, и он прилип к первому кому. Затем, не покладая рук, Цзи-Ка продолжал кидать кверху ком за комом, и все они слетались в одно место и слипались между собой, продолжая неподвижно висеть в воздухе. Скоро из этой массы снега на глазах у всех начала формироваться фигура. Обозначилась сначала голова, потом шея, плечи. Цзи-Ка все посылал вверх ком за комом, и из них выросли руки, туловище, ноги. Наконец получилось исполинское изваяние человека саженей в 40 ростом, висевшего в воздухе. Ступни его ног висели над землей на высоте нескольких саженей. Когда фигура вся была закончена, она преобразилась: из снеговой стала ледяной.

Тогда Цзи-Ка объявил народу, что эта фигура и будет отныне истинным богом, которому надлежит поклоняться. И затем он повелел тотчас же приступить к сооружению храма вокруг этой ледяной статуи. Громадное здание надлежало воздвигнуть на том самом месте, где эта божественная ледяная глыба висела в воздухе. Здание должно было заключить ее внутри себя и, следовательно, иметь в вышину не менее 50–60 саженей. Материалом для его постройки служил лед. Цзи-Ка заморозил реку, так что вся вода в ней обратилась в лед. Народ ломал этот лед, обтесывал его и доставлял обтесанные глыбы на место постройки. Цзи-Ка только помахивал своей волшебной палочкой, и по ее мановению глыбы льда лезли одна на другую и сцеплялись. Через три года храм был готов. Тогда Цзи-Ка в присутствии всего народа стал перед ледяной статуей, три раза обернулся вокруг себя и пробормотал какие-то волшебные слова. Мгновенно лед, из которого был сложен храм, превратился в чистое серебро, а ледяное изваяние бога — в чистое золото. Народ пал ниц перед своим новым богом. Но в этот момент раздался ужасающий удар грома и вслед за тем во мгновение ока вся эта масса серебра и золота растопилась и снова превратилась в ту воду, из которой была сделана.

Разумеется, масса народа погибла в этом ужасном наводнении. Цзи-Ка, получивший такую грозную острастку, был глубоко унижен и, насколько раньше пользовался почтением народа, настолько же теперь был вынужден нести на себе презрение. Он смирился и покаялся. Он прожил в этом унизительном состоянии 99 лет и за это время надумал основать новую секту усердных почитателей истинного бога Чен-Юна. Вот таким-то путем, по китайской легенде, и основалось тайное общество «Сан-Хо-Хой», имеющей задачей служение истинному божеству, т. е. самому сатане.

Проникнуть в святилище секты «Сан-Хо-Хой» не так-то легко. Китайцы, положим, вошли в сношения со всеми демонопоклонническими тайными обществами и знают, что эти общества по своему учению и задачам очень сходны с сектой «Сан-Хо-Хой». Посему высшие чины всех европейских сект допускаются к таинствам китайской секты. Батайль теперь уже запасся достаточным числом дипломов и знаков отличия, открывавших ему доступ во всякие демонские капища. Но все-таки никогда ни один посторонний человек, какими бы дипломами он ни обладал (за весьма редкими исключениями), не может попасть в храм секты «Сан-Хо-Хой» прямо и непосредственно. Он может попасть туда только весьма оригинально придуманным косвенным путем. Делается это вот каким образом.

Желающие попасть в святилище китайских демонистов захватывает с собой свои дипломы и знаки, а главное — свой дождевой зонтик, в котором, как это ни кажется неожиданным, и состоит вся суть дела.

Снарядившись таким манером, любопытствующий направляется в один из тех бесчисленных притонов, где производится раскурочная продажа опиума. Там он, как водится, располагается на лежанке и кладет около себя свой зонтик в особенное, условное положение. Зонтик кладется с левой стороны тела ручкой вниз, так, чтобы она прикасалась к ногам, а концом вверх. В таком положении человек, накурившись опиума, и засыпает. Сектанты «Сан-Хо-Хой», постоянно шныряющие по опиумным лавочкам, непременно и обязательно обратят внимание на этот условно положенный зонтик. Заметив его, они немедленно обшарят его владельца, и как только найдут на нем дипломы и знаки, доказывающие его принадлежность к тайному обществу, чины которого могут быть допускаемы в святилище «Сан-Хо-Хой», они тотчас подхватывают спящего и переносят его в этом бесчувственном виде в свой храм. Делается же так с той целью, чтобы никакой чужой человек, какими бы дипломами он ни обладал, не знал дороги в святилище.

Так поступил и Батайль, которому, как мы уже говорили, все эти подробности были сообщены злополучным Карбуччей. Дело происходило в Шанхае. Батайль без труда нашел курильню. Это была очень просторная постройка вроде сарая. Вдоль всего помещения тянулись нары с постланными на них циновками. Имея в кармане свои дипломы и знаки и дождевой зонтик, Батайль растянулся на одной из этих циновок и принялся курить.

Расскажем здесь, кстати, в коротких словах, как происходит курение опиума в этих китайских учреждениях для его розничной продажи. На нарах около каждого курильщика стоит горшочек, в котором наложена тестообразная смесь опиума с камедью и разными другими примесями. В эту смесь воткнута длинная проволока, похожая на булавку. Рядом с горшочком стоит спиртовая лампочка. Курильщик, расположившись на циновке, зажигает лампочку, потом поддевает концом проволоки комочек опийного теста величиной с горошину и кладет его в трубочку, из которой курят. Эта трубочка очень походит на флейту. С одного конца она наглухо закрыта, а с другого открыта. Около глухого конца сделана дырочка, покрытая металлической бляшкой величиной в пятак. Середина бляшки проверчена и в нее вставлена маленькая металлическая вороночка. Курильщик кладет в эту вороночку комочек теста с опиумом и, поднеся трубочку к пламени лампы, закуривает ее, т. е. втягивает в себя через трубочку воздух. Опийное тесто дает густое облачко белого дыма, который курильщик втягивает в легкие. Обычно эта первая порция не производит никакого особенного действия даже на начинающего курильщика: иной разве только закашляется от едкого дыма. За первой трубочкой следует вторая, третья, четвертая и т. д.; начинающему достаточно, быть может, трех-четырех трубочек, привычному мало и десятка. Но в конце концов наркотический яд берет свое, и курильщик засыпает мертвым сном. Так поступил и Батайль. Он принялся курить, постепенно испытал всю гамму ощущений, вызываемых опиумом, которой мы не описываем, считая это общеизвестной вещью, и наконец погрузился в глубокий сон. Проснулся он уже не в курильне, а в каком-то совершенно ему неведомом месте. Он лежал на длинном стуле, который при ближайшем осмотре оказался носилками — несомненно, теми самыми, на которых его принесли. Продолжая осматриваться, он увидел, что находится в самой середине обширного четырехугольного зала. В стенах не было окон, но вверху, в потолке или в кровле, были вставлены поразительно прозрачные пластины из хрусталя, и зал получал сверху очень обильное освещение. Вокруг него стояла толпа китайцев, среди которых виднелись и англичане. Все эти люди с любопытством смотрели на Батайля. Когда он очнулся, один из китайцев обратился к нему на чистейшем английском языке, прося его оставить всякие опасения, потому что его уже признали за брата и были готовы принять как брата. Последовал обычный обмен разными каббалистическими словами и фразами, примеры которых мы уже не раз приводили. Результаты опроса были вполне удовлетворительны, и Батайля допустили присутствовать при церемониях.