Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда

Под действием всех этих механизмов соотношение между формальной и неформальной занятостью должно последовательно меняться по мере развертывания экономического роста в пользу первой за счет второй[14]. Если же этого почему-либо не происходит, если неформальная занятость остается высокой или даже увеличивается, то причины следует искать во внутренних расстройствах самой «машины» экономического роста. Либо она практически не работает (темпы роста близки к нулю), либо ее функционирование серьезно искажено.

Исторически современный экономический рост был неразрывно связан с процессами урбанизации и индустриализации, причем развитие промышленного производства выступало в качестве главного драйвера повышения производительности и расширения занятости во всей экономике [Pieper, 2000]. Поэтому в длительной исторической перспективе он действительно сопровождался последовательным увеличением массива формальных и сокращением массива неформальных рабочих мест. Этот вывод хорошо согласуется с имеющимися межстрановыми данными [OECD, 2009; Oviedo et al., 2007; Fialova, Schneider, 2011]. Из них следует, что между душевым ВВП и долей неформальной занятости существует сильная отрицательная связь: чем богаче страна, тем у́же в ней охват работников неформальной занятостью. Эта связь сохраняется независимо от того, какие индикаторы используются для измерения уровня неформальности на рынке труда – доля всех неформально занятых, доля самозанятых, доля занятых на микропредприятиях, доля работников, не охваченных схемами социального страхования. Зеркальным отражением той же закономерности можно считать устойчивую положительную корреляцию, наблюдаемую между индикаторами бедности и неформальности: чем больше в стране бедных, тем, как правило, выше оказывается в ней доля работников, занятых на неформальной основе [OECD, 2009].

Отсюда – вполне понятные ожидания, что развивающиеся страны, с запозданием вступившие на путь современного экономического роста, должны демонстрировать те же закономерности, что и развитые страны, вступившие на него первыми: урбанизация и индустриализация будут способствовать быстрому сокращению неформальной занятости и расширению формальной. Однако на практике процесс модернизации в развивающихся странах очень часто (а если говорить точнее, то почти всегда) вел не к постепенному свертыванию, а, напротив, к стремительному разрастанию неформального сектора. В этом контексте главным оказывался не вопрос о механизмах, посредством которых экономический рост способен сжимать ареал неформальной занятости, а вопрос о причинах, по которым в современных условиях она может устойчиво воспроизводиться или даже увеличиваться. Вполне естественно, что первоначально поиск ответов на него отталкивался от опыта развивающихся стран.

С чисто количественной точки зрения можно ожидать, что сдвиги в структуре занятости по критерию формальности/неформальности будут определяться соотношением между темпами трех параллельно идущих процессов, а именно – роста общего предложения труда; роста спроса на труд в формальном секторе; роста спроса на труд в неформальном секторе. В зависимости от скорости их протекания доля неформально занятых в общей численности работников может сокращаться, сохраняться неизменной или увеличиваться. Соответственно причинами ее возрастания могут выступать: 1) замедленный экономический рост в формальном секторе в условиях быстрого нарастания численности экономически активного населения (гипотеза «отсутствующего роста», по образному выражению Бетчермана [Betcherman, 2002]); 2) трудосберегающий характер экономического роста в формальном секторе, вызывающий постепенное сжатие кластера формальных рабочих мест; 3) отраслевые сдвиги внутри формального сектора от менее к более капиталоемким видам производства, означающие снижение спроса на труд в этом секторе; 4) отраслевые сдвиги во всей экономике от более «формализованных» к менее «формализованным» видам экономической деятельности (скажем, от промышленности к личным услугам), вследствие чего спрос на труд со стороны первых становится меньше, тогда как со стороны вторых – больше; 5) более высокий внутренний динамизм неформального сектора, выражающийся среди прочего в том, что рабочие места создаются в нем быстрее и в больших количествах, чем в стагнирующем или медленно развивающемся формальном секторе [OECD, 2009].

Самые ранние объяснения апеллировали к первому из этих механизмов. Так, отталкиваясь от опыта развивающихся стран, А. Льюис [Lewis, 1954] выдвинул предположение, что все дело в замедленных темпах развития «капиталистического» (модернизированного) сектора этих стран вследствие нехватки капитала. Так как прибыль, которую получают действующие в этом секторе предприятия, невелика, обеспечить быстрое накопление капитала путем ее реинвестирования оказывается невозможно. Именно недостаток капитала ограничивает их способность абсорбировать неквалифицированную рабочую силу, которой в неограниченном количестве располагает сектор традиционного (преимущественно натурального) сельского хозяйства. Выходцам из деревни, мигрирующим в города и не находящим там работы на современных промышленных предприятиях, приходится либо оставаться безработными, либо уходить в «неформальность» (браться за случайные подработки, становиться домашней прислугой и т. д.).

Во многом сходный подход был представлен в классической работе Дж. Харриса и М. Тодаро, где для развивающихся стран была предложена формальная модель дуального рынка труда [Harris, Todaro, 1970]. Однако объяснение, которое давалось в ней низкой абсорбирующей способности модернизированного сектора, было иным. Она связывалась не с низкими темпами накопления капитала, а с завышенной (в результате государственного вмешательства) оплатой труда на современных «капиталистических» предприятиях. Речь идет о двойном завышении, когда заработная плата в этом секторе устанавливается на уровне, превышающем, с одной стороны, ее уровень в традиционном секторе, а с другой, ее равновесный уровень, требуемый для расчистки рынка. В подобных условиях из деревни в город устремляется масса работников, желающих устроиться на лучше оплачиваемые рабочие места в модернизированном секторе. Но большинство из них терпят неудачу – фирмы отказываются от их найма из-за необходимости платить неоправданно высокую заработную плату. Выбор, открытый перед теми, кто отправился в города, оказывается тем же: либо безработица, либо уход в «неформальность». Однако общий вывод, вытекающий из модели Харриса – Тодаро, противоположен идеям Льюиса: в ней развитие современного «капиталистического» сектора ведет не к сокращению неформальной занятости (как у А. Льюиса), а, напротив, к ее разрастанию – по крайней мере, в городах за счет все более активного притока в них выходцев из сельской местности.