Коллектив авторов - Государство и рынок: механизмы и методы регулирования в условиях преодоления кризиса

Сила изобретенной Кейнсом макроэкономической парадигмы заключается прежде всего в том, что вопрос о субъекте политики и доступных этому субъекту инструментах здесь обсуждается в явном виде. Как известно, исходная проблема для этой парадигмы – это неспособность нерегулируемого рынка обеспечить равновесие на макроуровне, вследствие чего необходимо вмешательство государства, понимаемого как экономический игрок, оперирующий небольшим набором макроагрегатов. Иными словами, кейнсианское «планирование» является максимально «деликатным» по отношению к «рынку» и оно ни в коем случае не адресовано конкретным игрокам микроуровня.

Дальнейшее развитие макроэкономики и макроэкономической политики продолжалось в том же духе – предметом исследования и обсуждения являются инструменты манипулирования макроагрегатами и воздействия на массовое поведение микроигроков (адекватность, эффективность этих инструментов и т. п.). Политика не затрагивает внутреннее устройство микроигроков или формы их взаимодействия между собой.

Парадигма: «Институциональная экономика и теория общественного выбора». Обсуждаемые проблемы: издержки и информационные проблемы, связанные с взаимодействиями экономических агентов на микроуровне; механизмы принятия коллективных решений; факторы, определяющие сравнительную эффективность рынка и фирмы. «Реальность» состоит из: индивидов – либо независимых юридических лиц, либо находящихся в отношениях подчинения; правовой системы. Инструменты для решения проблем: понимание факторов, определяющих сравнительную эффективность различных форм организации взаимодействий экономических агентов; основанные на этом правовые и организационные коррективы.

В отличие от макроэкономческой парадигмы, отправной точкой для возникновения институциональной экономики и теории общественного выбора была необходимость понять причины, приводящие в определенных ситуациях к недостаточной эффективности рыночных механизмов на микроуровне. В силу этих причин в рыночной экономике предпочтительными часто оказываются другие, нерыночные формы координации взаимодействий людей, такие как организации (фирмы и некоммерческие структуры) и политические механизмы. Институциональными экономистами были получены весьма содержательные результаты, которые отнюдь не сводились к констатации того, что вместо «рынка» следует использовать «план». В задачу институциональной экономики и теории общественного выбора входило тщательное исследование и объяснение устройства и логики функционирования таких нерыночных институтов.

Время активного обсуждения этих вопросов – период расцветающей крупной индустриальной экономики 1920-1970-х годов. Институциональное направление в западной экономической мысли в каком-то смысле аналогично теориям неравновесия, появившимся в соцстранах, и представляет как бы их зеркальное отражение, поскольку рассматривает проблему неэффективности «рынка», а не «плана». В практическом смысле институциональный анализ направлен на изменение поведения экономических агентов. Правда в отличие от теорий неравновесия адресатом рекомендаций здесь являются не «реформаторы», а постоянно присутствующая в «западном» обществе правовая и демократическая система – законодательство и суд.

Все вышеперечисленные школы экономической мысли по большому счету возникли как реакция на крупные проблемы – или лучше сказать проблемные ситуации – либо практические, либо интеллектуальные. Так, мышление советских экономистов было сформировано задачей преодоления отсталости и модернизации СССР. Затем восточноевропейские теории неравновесия стали реакцией на кризис советской системы. Кейнсианская макроэкономика явилась ответом на кризис 1920-х годов. Институциональные теории были призваны заполнить брешь между классической экономической наукой, сформированной во времена преобладания малых предприятий, и реалиями крупной индустриальной экономики XX века.

К сожалению, мы плохо понимаем суть кризиса, разворачивающегося сейчас на наших глазах. Из общих соображений можно предположить, что он так или иначе связан с противоречием между глобализацией, приводящей к перемешиванию и механическому сближению разного рода экономических, социальных и политических объектов, и сохранением – или даже углублением – различий между ними. Люди живут бок о бок, но при этом они встроены в совершенно различные культурные, социальные и политические структуры. Предприятия включены в глобальный рынок и легко общаются через интернет, однако стили их поведения совершенно различны. И следует признать, что на сегодня у нас нет не только инструментов для практического сглаживания тех дисбалансов и напряженностей, которые отсюда вытекают, но мы не умеем их даже анализировать.

Как утверждают, единственными, кто смог предсказать Великую депрессию 1920-х годов были экономисты австрийской школы. Специфика подхода австрийской школы связана с тем, что экономические процессы она рассматривает не как движение материальных объектов (производство, распределение, обмен, потребление), а как информационный и творческий процесс. Нам представляется, что именно такой подход может привести к созданию когнитивной парадигмы , пригодной для анализа современных проблем.

Деятельность людей – будь то игра на бирже, формирование стиля жизни или даже сугубо «материальное» производство сегодня определяется в гораздо большей степени движением идей, а не производственными и ресурсными пропорциями. Поэтому исследуемыми проблемами в этой парадигме должны стать факторы, определяющие возникновение идей и их превращение в «реальность». Развивая такое направление, мы вероятно сможем анализировать проблемы устойчивости и инновационной эффективности того или иного общественного устройства, а также наметить пути модернизации российской экономики.

Обсуждение идеи модернизации сегодня идет по многим аспектам. Одним из них является влияние культуры на прогрессивное развитие экономики. У общества есть много возможностей поощрять развитие творческих способностей и, равным образом подавлять их. Эти возможности связывают с рядом факторов, которые вытекают из общественного мировоззрения и представления об обществе, которые, в свою очередь, формируются географическими и историческими особенностями.

Творческие способности расцветают там, где люди могут рассчитывать на честное и справедливое обращение, где дух справедливости царит в судах, в правительстве, в предпринимательстве и в том, как общество открывает людям возможности в реализации своих интересов. Это, в конечном счете, способствует стабильности и прогрессивному развитию общества. Здесь имеет большое значение такой фактор как «радиус доверия», что означает, прежде всего, отождествление с другими членами общества, чувство общности, синоним социальной эмпатии, сопереживания. Когда доверие и отождествление с другими слабы, возникают политическая поляризация, конфронтация и авторитарное правление.