Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 84

Итак, отряд вынужденных переселенцев в преддверии глобальной катастрофы – политической, биологической, геофизической или какой-либо иной – устремляется в пояс Койпера, выбирает подходящий планетоид, не слишком большой, но и не маленький, и основывает форпост внеземной цивилизации. Возможно, отрядов несколько – три, четыре. Пояс Койпера тем и хорош, что планетоидов в нём видимо-невидимо, места хватает.

Прилетели, осмотрелись, стали окапываться. Поселения растут вглубь. Почему нет? В безатмосферных условиях, когда метеориты и космические лучи беспрепятственно бомбардируют планету, в мире тектонического покоя, когда нет ни вулканов, ни землетрясений, ни сколь-либо заметных приливных сил, поверхность теряет свою привлекательность, а недра, напротив, набирают очки.

Даже среди льда можно жить, что показал опыт антарктических станций, но, полагаю, в поясе Койпера найдутся планетоиды и покрепче, содержащие металлы если не в самородном виде (хотя всякое бывает), то в виде минералов. Жили на поверхности, отчего же не пожить и в глубинах? Вдруг предания о Тартаре не на пустом месте возникли, вдруг это память о прежнем, предпотопном Исходе? И наковальня в девяти днях полёта с ускорением, и тройной слой мрака, и железные ворота, и предсказания Нострадамуса о грядущем расцвете вполне укладываются в эту шлиман стори (именно так, через неразрывный дефис).

Жизнь в Коммуне Красных Орлов имени Геройского Маршала Ворошилова довольно тусклая – в прямом смысле. Поверхность планетоида, находящегося на расстоянии в 33 астрономические единицы от Солнца, получает в тысячу раз меньше световой энергии, чем земная. В ясный полдень освещённость на Земле составляет сто тысяч люкс. Делим на тысячу и получаем сто люкс. Это меньше, чем положено по СНиП 23-05-95 для номера гостиницы (150 люкс), но больше, чем в архиве (75 люкс).

Правда, освещённость кабинета Льва Толстого девятилинейной керосиновой лампой или мастерской столяра Луки Александрыча лампой семилинейной много скуднее, так что неудобств нет. Важнее другое: хватает ли света для фотосинтеза? Оранжереи, понятно, будут тоже в глубине. Можно установить светоконцентраторы, отражатели, направленное освещение. Тропического буйства зелени ожидать не приходится, но голодным не уснёт никто. Помогут грибы, одновременно выполняющие роль утилизаторов. (Классическое: «Кто сдаёт продукт вторичный, тот питается отлично!»)

Впрочем, генная инженерия или же традиционная селекция выведет и новые койперовы яблони, и арбузы, и подсолнухи. Уж подзабытую хлореллу-то наверняка. Надеюсь, картофель тож, лишь бы жуков не завести. А, впрочем, жуки – источники животного белка, главное, готовить правильно. Холод вообще не проблема, в космосе сложнее отвести тепло, нежели его сохранить. Можно и дальше проводить поучительные расчёты, но, в отличие от Перельмана (Якова Исидоровича, а не Григория Яковлевича), я хочу показать не разнообразие явлений, а однообразие устремлений.

Выживание – вот сквозной лейтмотив существования вида homo sapiens. Лишь последние двести лет люди в сколь-либо заметном числе вышли за пределы «коридора выживаемости», да и то не по всему миру, а лишь в странах сегодняшнего золотого миллиарда. Вышли и ошеломлённо ахнули. Восемь сортов пива, книги по требованию и отдых на Средиземное море стали доступны для наших сограждан совсем недавно, отсюда и поведение детей, подобравших ключи к буфету с вареньем.

Но увы, недолго будет счастье длиться: придёт строгий дядя, заболит живот, да и варенье всегда кончается. Кончится и мир потребления. Кончится легко, безо всякого сопротивления. Для этого не придётся менять парадигмы и вводить смертную казнь за лампочки накаливания, достаточно будет навести телескоп на Землю. Да и какие лампочки накаливания, когда из розетки больше одного ватта не выжмешь? Каждый ватт энергии, каждый грамм белка, каждый кубометр пещеры будет служить единственно сохранению и, по возможности, преумножению граждан внеземной расы.

Если сегодня средний земной подданный тратит только на ежедневное перемещение «дом-работа-дом» пятнадцать тысяч больших калорий и два литра бензина, то для Красных Орлов подобное будет просто невозможно (положим, с бензином в поясе Койпера плохо, но из хлореллы нетрудно получить спирт). То есть моделью жизни будет не максимализм — четыреста лошадок на маршруте «дом-контора», триста ватт люстра, три тысячи пылесос, — а минимализм. Никакой пыли в глаза, никакой лапши на уши, никаких миллионных фейерверков ради праздника души в виде Дня Города. Знаем мы эти праздники, праздники Освоения Средств.

Жизнь будет строгая и суровая. До появления Данко. А потом…

Но сделаю паузу.

К оглавлению

Опубликовано 02 сентября 2011 года

Целью наблюдений было крохотное, слегка размытое пятнышко, которое за несколько часов заметно сместилось среди окружающих звёзд. Это движение подтвердило, что наблюдатели не ошиблись в расчётах и действительно «поймали» нужный им объект Солнечной системы — комету Хейла-Боппа. Конечно, теперь в этом невзрачном пятнышке уже почти ничто не напоминает блистательную Большую комету 1997 года.

Астрономы-любители Алан Хейл и Томас Бопп, имена которых носит комета, открыли её независимо друг от друга 23 июля 1995 года, с интервалом примерно в 17 минут. Поскольку с самого начала наблюдений было ясно, что комета весьма перспективная, за ней пристально следили как астрономы-любители, так и профессиональные астрономы всего мира.

Впервые её удалось увидеть невооружённым глазом 20 мая 1996 года, а максимальной яркости она достигла весной 1997 года, пройдя перигелий (точку максимального приближения к Солнцу) 1 апреля. После этого её яркость стала быстро ослабевать, и последний раз комету можно было наблюдать невооружённым глазом в начале декабря 1997 года. Всего она была видна на небе без помощи телескопа на протяжении восемнадцати с половиной месяцев — рекордное время за всю историю наблюдений комет.

Это время могло бы быть чуть меньше, если бы в начале декабря на комете Хейла-Боппа не произошла небольшая вспышка, из-за которой она на короткое время снова стала чуть ярче. Вспышки подобного рода на кометах не редкость, причём бывают среди них и весьма масштабные события, как, например, вспышка кометы Холмса, яркость которой в конце октября 2007 года за несколько часов выросла в несколько сотен тысяч раз.

Поэтому и во вспышке кометы Хейла-Боппа не было ничего необычного — обычное проявление кометной активности, небольшой эпизод в вековом испарении и разрушении кометного ядра. В конце концов, и сама комета, и её хвост появляются именно благодаря этому разрушению. При приближении к Солнцу невзрачная глыба грязного льда поперечником до нескольких десятков километров начинает испаряться, вокруг неё образуется гигантское вытянутое газо-пылевое облако, подсвеченное Солнцем, которое мы собственно и наблюдаем с Земли.

Поскольку испарение происходит под воздействием Солнца, логично предполагать, что с удалением кометы от Солнца её активность будет ослабевать. Однако комета Хейла-Боппа не слишком следует этому предсказанию. Конечно, чем дальше она становится, тем сложнее её наблюдать; к тому же на уходящем участке траектории она видна только из Южного полушария Земли. К счастью, там немало хороших телескопов, и они время от времени поглядывают в сторону «косматой звёзды». Как ни странно, её косматость ослабевает не так быстро, как ожидалось.

Долгое время за кометой следили различные телескопы ESO, включая телескопы-гиганты VLT. На снимках, полученных в конце февраля и начале марта 2001 года, комета всё ещё была окружена заметной комой (облаком испаряющегося вещества) — и это при том, что она к тому времени отлетела от Солнца уже на 13 астрономических единиц (астрономическая единица — среднее расстояние от Земли до Солнца, 150 млн км)! Кома видна и на снимках, полученных в октябре 2007 года на австралийской обсерватории Сайдинг-Спринг. Комета в это время была почти в 26 а.е. от Солнца.

И вот, наконец, последние наблюдения. От Солнца до кометы почти 31 а.е., и пятнышко кометы всё ещё слишком яркое, чтобы можно было признать в нём только голое безжизненное ледяное ядро. Комета Хейла-Боппа, вылетев за орбиту Нептуна, в застуженную периферию Солнечной системы, продолжает испаряться.

Надо сказать, что сами по себе наблюдения кометной активности на больших расстояниях от Солнца на сегодняшний день редкостью уже не являются. Изначально считалось, что движущая сила этой активности — испарение водяного льда, поэтому вся жизнь на ядре кометы должна останавливаться примерно в 5 а.е. от Солнца. Однако сейчас накоплено уже много данных о кометной активности в семи, восьми, десяти астрономических единицах от Солнца. Испарение водяного льда там уже не может играть роли, но помимо воды в состав кометных ядер входят и другие летучие соединения, например оксид углерода (угарный газ). На значительных расстояниях от центра Солнечной системы разрушения кометных ядер могут, вероятно, вызываться испарением этого компонента.