Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 35

Позволим себе сказать несколько слов о том, как целесообразно тратить эти деньги. Деньги — разовые, больше их может и не быть, они получены от продажи невозобновляемых природных ресурсов на рынке выгодной конъюнктуры. И очень не хотелось бы, чтобы они ушли в тупиковые ветви развития. Знаете, в послевоенные годы проектировались и даже обозначались закладкой линкоры проекта 24 — в эру авианосцев и ядерного оружия...

Так вот, хотя США довольно неохотно продают России продукцию военных технологий, — ну пользуются спецподразделения снайперскими винтовками под сверхдальнобойные калибры, да рациями, кажется Motorola, — продукция гражданского хайтека доступна сегодня отечественной промышленности в полном размере (за исключением, конечно, того, что фирмы не продают никому...). А оборонная продукция даже в хайтеке занимает небольшую долю. Ну, вот самая крутая броня «Чобхэм», прекрасно показавшая себя в Заливе на британских танках. Что-то запредельно секретное и специфичное... Ага, ждите. Заходим на кухню — а там на кастрюльке ручки из силиконовой резины. А на разделочной доске — нож из циркониевой керамики. А на руке — часы. В титановом корпусе, со стеклышками из синтетического сапфира. А это — компоненты брони «Чобхэм». Она — титановая матрица, в которой силиконом залиты панели сапфира и циркониевой керамики...

А цифровая электроника, на которую падает подавляющая часть стоимости современных систем оружия? Она производится глобальными концернами. Да, штабы их — чаще в США. Да, они формально подчинены американским законам. Но — и производство, и разработка раскиданы по всему миру. И, значит, любая продукция будет доступна российским разработчикам оружия. Хватило бы им оригинальности мышления из применить. Уйти от традиционных концепций.

Вот говорят сейчас о капсульном бронировании, повышаемом выживаемость экипажа боевой машины при попадании боеприпаса. Прекрасно! Но — может быть пора вообще убирать живого бойца с поля боя? К 2020 году прогнозируют процессор с мощностью человеческого мозга и ценой в тысячу долларов. Подготовку бойца (даже если бесплатно забрать его у вырастивших родителей...) в эту сумму не уложишь... А софт копируется мгновенно — и с минимальными издержками. Исполнительные механизмы — так кто пользуется гужевым транспортом, а не автомобилем, пусть расскажет. Будет спрос — массовое производство даст адекватные привода по недорогим ценам... Конечно, завораживают аэропланы-невидимки. Но, может, разумнее вместо одного истребителя-бомбардировщика, стоимостью в сотни мегабаксов, как F-22 Raptor, иметь много дешевых беспилотников. Пусть даже боевая нагрузка их будет и меньше, и потери при боевом вылете выше. В конечном счете они дешевле решат поставленную задачу, в то время как потеря дорогого аэроплана пятого поколения и дорогостоящего пилота (а даже сербы ухитрились сбить «невидимку») наносит очень серьезный разовый ущерб.

Любимец киношников — спецназ. Не пора ли заменять и его на smart dust, смышленую пыль, крайне дешевую в силу сверхмассовости производства, и способную решать задачи разведки (датчик давления посчитает, сколько духов протопало по тропе) и целеуказания (привязать костерок, у которого они собрались, к абсолютной системе координат, по которой и пойдет бомба, скинутая барражирующим беспилотником). Снижение собственных потерь, снижение фактора поствоенного синдрома, когда люди, приученные обществом убивать, возвращаются в это общество (см. оклахомского бомбиста и вашингтонского снайпера).

Может, России стоит, не ввязываясь в развитие догоняющее, пойти принципиально новым путем. Плясать, не от того, к чему привыкли военные и не от того, что производят за рубежом, а исходить из возможностей представляемых высокотехнологическими гражданскими технологиями, чипами и материалами. Повторить прорыв королёвской «семерки». А вдруг получится?

К оглавлению

ОпубликованоВасилий Щепетнев

Вчера браузер завёл меня на страничку, где рядом с нужным текстом проявился опрос: «Какое радио ты слушаешь?»

Обыкновенно на опросы я не реагирую, но тут заинтересовался. Прежде я очень любил радио и на слух по первой же фразе узнавал Константина Григоровича-Барского, Анатолия Стреляного, Леонида Шамковича, Сергея Довлатова, Владимира Войновича и еще десятки дикторов, ведущих и постоянных участников всех или почти всех русскоязычных станций, несмотря на яростные вувузелы коротких волн. А кого — или что? — слушают сегодня?

Увы, знакомцев я в опросе не нашел. Радио Ням-Ням, радио Би-Би, радио Вау-Вау, Радио Тра-ля-ля, радио Тру-ля-ля, радио Хрю-Хрю… Не то, чтобы я их не слышал, слышал, конечно. Но не слушал. Во избежание. Новости, когда в один ряд скороговоркой ставят подрыв электрички, утерю певицей Ми-Си любимого попугая, наводнение в Колумбии и переход футболиста ГопСтопкина из одной зауряд-команды второго эшелона в другую невольно заставляют думать, что эти события равновелики по масштабу, значению и последствиям. Нет, мне птичку жалко, но людей, путешествующих электричкой, жальче стократно, тем более, что этой электричкой я и сам пользовался многажды и, надеюсь, ещё попользуюсь. А улетевшего попугая авось кто-нибудь приютил. Ему, может быть, даже лучше стало.

В книге «И жить ещё надежде» Александр Городницкий вспоминает своего дедушку, утверждавшего, что радио изобрели большевики — чтобы никто не мог думать сам. «Потому что если человеку в ухо все время что-нибудь говорят, то он уже сам думать не может». И на «Крузенштерне» первый помощник капитана, суть замполит, объяснял Городницкому, что принудительная корабельная трансляция — когда волей-неволей слушаешь информационно-музыкальный канал — необходима для того, чтобы матрос не думал. Есть кому думать за матроса.

Когда вся страна жила под звуки чёрных репродукторов-тарелок, транслирующих первую и единственную программу проводного радио, эффект был неоспоримый. «Бывшие», старшее поколение, выросшее без радио, еще сохраняло критическое восприятие реальности, остальные же в такт восторгались, радовались и требовали уничтожить бешеных собак. Все слушали и «Ленинский университет миллионов», и «Клуб знаменитых капитанов», и «Театр у микрофона», потому легко находили общую тему для разговора. Один народ, один вождь, одно радио.

Положим, не в радио дело. Были и есть очень любопытные программы. Их мало, так и процент изюма в булках невелик. Дело в принудительности. Иногда принудительность выражается в невозможности отключить репродуктор. Иногда — в невозможности слушать радио с изюмом. Иногда же в привитой с детства привычке «Пришел домой — включай радио» (или телевизор, не принципиально, разница между радиоприемником и телевизором в том, что у радио картинка лучше — если текст хороший и воображение работает).

Радио я до сих пор слушаю, а больше читаю в Интернете. При чтении всегда есть возможность вернуться к прочитанному, вернуться опять и опять, подумать, согласиться или возразить, иногда лишь мысленно, иногда — письменно. Текст можно сохранить и сравнить с тем, что было год назад, или будет через десятилетие. Эфирная же скороговорка есть шум в крапинку, смесь шума белого и шума черного, разносортная информация, приправленная музычкой и порезанная рекламой на десятиминутные кусочки. Положим, и за десять минут можно потрясти мир, но потрясение это зачастую негативного свойства (недавно услышал: «В девятнадцатом веке в Европе было четыре державы-хищника: Англия, Франция и Германия». Точка). Мозг — орган тренируемый, равно как желудок и бицепсы — во всяком случае, до поры, до времени. Если мозг нагружать большими объёмами важной, но неоднозначной информации, он превратиться в аппарат анализа. Если загружать словесной жвачкой — в аппарат жевания. И тут вопрос: кто более матери-партии нужен, думающие или жвачные?

Человеку, привыкшему к трехминутным песням, трудно слушать оперу, еще труднее — только слушать оперу. Как фон для чистки картошки или побелки потолка опера ещё годится, но вот сосредоточиться на ней… А уж пойти в оперный театр — опять же не на концерт, состоящий исключительно из выковырянного изюма оперных хитов, а на полноценную трёхчасовую оперу — решится не каждый. Принято утверждать, что тому мешает темп жизни, цигель, цигель, ай-лю-лю, но, быть может, причина в утере способности концентрации? Не выработали привычки думать долго и упорно? То же относится и к жизненной философии. Нечего мудрствовать, спеши жить!

Сейчас закрою текст-редактор, выключу свет, отгорожусь дверью и буду слушать «Мастера и Маргариту» Градского.

Вдруг и поможет?

Присоединяйтесь!