Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 175

Вопрос здесь в том, что глобальная экспансия любого российского стартапа должна сопровождаться построением бренда «made in Russia» или «designed in Russia». Мы должны доказать миру, что российский стартап ничем не хуже американского – это должно стать таким же непререкаемым как то, что российский хоккей, как мы знаем, не хуже канадского. ABBYY или «Касперский» — примеры первых таких компаний, громко заявивших о себе на Западе и заставивших зарубежное венчурное сообщество по-новому посмотреть на Россию. Помешать миграции за рубеж компании мы не можем и не должны – это зона ее бизнес-интересов, которые, строго говоря, сводятся к обеспечению капиталом своего развития.

С оттоком технологий ситуация другая – он всегда был, есть и будет. Величина потока технологий, вывезенных за рубеж за последние 20 лет, не поддается исчислению. Проблема утечки научных идей тесно связана с низкой бизнес-компетентностью наших ученых. И винить их самих в этом сложно. То, насколько человек, владеющий правами на результаты НИОКР, готов к созданию компании для коммерциализации своих знаний, — это вопрос, в первую очередь, наличия сервисов, которыми ученый сможет воспользоваться. Как раз той самой инфраструктуры коммерциализации, которая должна быть доступна в любом НИИ или предприятии.

Скажем, сегодня очень привлекательным выглядит глобальный рынок IP-блоков (как сектор рынка микроэлектроники). Сотрудники наших НИИ владеют решениями, которые легко могли бы конкурировать с иностранными технологиями, – но в реальности прецеденты продаж российских IP-блоков за рубеж единичны. Потому что на Западе вывод на рынок нового типа IP-блоков – понятная история для любой технологической компании. В России же просто не хватает людей, которые помогли бы ученым «упаковать» технологию в компанию в соответствии с международными стандартами, а затем — отстроиться от конкурентов, найти способ выйти на потенциальных покупателей, защитить права на продукт и т.д. Вот и получается, что российскому изобретателю проще либо оставить потенциальный патент пылиться на полке в университете, либо – отдать свою технологию иностранному контрагенту.

Кстати говоря, даже процессы передачи лицензий от российских держателей интеллектуальных прав международным компаниям только в последние годы более-менее структурировались. Ранее ученые либо продавали зарубежным коллегам свои технологии «на корню», либо просто работали по договорам заказа НИР и ОКР. Получается, что в обоих случаях, Россия в лице ученых получала только деньги (не такие уж большие, прямо скажем), а глобальные корпорации получали качественные, прорывные технологии и продукты, на них основанные.

Так что я вижу единственный путь борьбы с «утечкой» технологий: нужно повышать предпринимательские компетенции разработчиков, заниматься бизнес-образованием людей науки – тогда наши «кулибины» смогут вести бизнес по международным цивилизованным правилам, а не менять полцарства на коня.

А по поводу того, насколько велика миграция технологических кадров из страны, – здесь оценить масштабы мы можем, только основываясь на примерных подсчетах представителей научного сообщества. Очевидно, что те, кто все-таки уезжает из России, скорее всего, реализуют свои замыслы за рубежом. Это означает, что нам нужно сделать все возможное, чтобы эти люди вернулись на Родину – с новыми компетенциями, с новым взглядом на инновационный процесс и технологические рынки. Именно эти люди, если продолжать сравнение, поиграв в составе НХЛ, смогут помочь нашему хоккею выйти на новый уровень игры.

Насколько сегодня объективно комфортнее компании на Западе?

Давайте говорить объективно. Конечно, российские стартапы уезжают, в основном, в Кремниевую Долину, где уже существуют и стабильно работают все элементы инновационной экосистемы. Все роли на американском венчурном рынке уже распределены между игроками, и стартап, приезжая в Пало-Альто, отлично понимает, какие офисы ему нужно обойти и на каких людей пытаться выйти. Но, вместе с тем, западный рынок перенасыщен: стартапу, чтобы привлечь к себе внимание и деньги инвесторов, нужно будет выдержать огромную конкуренцию. Кстати, в Кремниевой Долине несколько месяцев держится колоссальный уровень безработицы, хотя эти цифры и не афишируются. То есть, в конечном итоге, я бы не сказал, что на Западе сегодня радикально больше возможностей для реализации перспективных технологий, чем в России.

Другой вопрос, что в США или Европу многие уезжают именно за психологическим комфортом. Но и то, что его удастся достигнуть, увы, тоже не гарантировано. Да, мы знаем много историй стартапов о том, насколько проще построить бизнес «на том берегу» — но мы сбрасываем со счетов то, о чем не принято говорить, — о несбывшихся надеждах и не воплотившихся в жизнь ожиданиях. Как мы говорили, россияне не любят рассказывать о своих неудачах – это сбивает со стартапа цену, разочаровывает венчурных инвесторов. А раз так — стоит взвешенно оценивать success story русских в США.

К оглавлению

Опубликовано 30 мая 2013

В последние годы в России стала ощутима тенденция популяризации предпринимательства — в том числе, предпринимательства в инновационном секторе. Вроде бы высокотехнологичный бизнес должен стать «модным», вроде бы, воодушевленные примером Джобса и Брэнсона, молодые люди должны не бояться создавать собственные компании — однако пока этот процесс в стране идет не так уж активно. Потому что помимо повышения престижа инновационной деятельности, государству нужно заботиться и о создании условий для ее осуществления.

На Западе предприниматель – существо неприкосновенное, права собственности которого государство не дай бог нарушит. В России собственный бизнес сопряжен с необходимостью постоянно ломать консерватизм общества, с административными барьерами, постоянными налоговыми проверками.

Разумеется, негативный деловой климат очень и очень тормозит инновационный процесс в стране. Да, сегодня сформирован инструментарий для господдержки венчурных проектов, однако тех, кто способен будет воплотить замысел государства, все еще очень мало. В России нет достаточного количества подготовленных для работы в инновационном секторе участников рынка. В США сотни венчурных фондов, которые борются между собой за перспективные стартапы; много кадров, готовых выводить на рынок разработки, в университетах; так что на Западе инновации – это поток. А у нас, увы, на всю страну не больше полусотни венчурных инвестиционных компаний… Это просто катастрофически мало.

Но остается искренне верить: то, как государство сегодня «тянет за уши» частных инвесторов, корпорации, коммерческие фонды, — к чему-нибудь да приведет.

Однако все эти усилия, пожалуй, будут потрачены впустую, если государство не решится сделать вполне понятные шаги, которые были предприняты в других странах для улучшения условий ведения бизнеса. Например, введение налоговых льгот для бизнес-ангелов в США привело к тому, что инвестировать в разработки стало множество успешных американских предпринимателей. Почему бы нам не попробовать тот же рецепт? То же самое касается и внедрения инноваций в корпорациях, и инновационной активности вузов – во многих государствах это уже «заработало», так почему бы нам не умерить чуть свою гордость и не «поподражать»?

Больше всего от внутренних изъянов деловой среды страдают, конечно, начинающие инновационные фирмы. А учитывая то, что в нашей стране налицо «перекос» в сторону венчурных инвестиций, российским компаниям на стадии «посева» приходится особенно трудно.

Мы решили попытаться бороться с подобными диспропорциями на рынке. Одна из запущенных программ нашего Московского Венчурого Фонда нацелена именно на посевное финансирование проектов — совместно с бизнес-ангелами и частными посевными фондами. Мы выдаем проектам инвестиционный займ в размере до 8 млн. руб., под 12% годовых. В июле этого года мы отобрали около десятка инвесторов (признаться, количество участников конкурса превысило все наши ожидания, и мы были вынуждены ограничить число победителей) – и вот уже утвердили первые семь сделок.