Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 167

Подумайте сами: чтобы затеряться в толпе, нужно быть настолько похожим на других, насколько это возможно. Отключение кук и Javascript ведёт к противоположному результату: оно делает заметнее. Доля пользователей Рунета, у которых отключены и куки, и Javascript, существенно ниже 0,5 процента. Это не толпа, и затеряться в ней нельзя. Пользователей с такими настройками так мало, что в сочетании с другими данными этого оказывается достаточно для идентификации пользователя.

И учтите, что браузер — лишь один из вариантов. Частота, с которой определённые слова употребляются в постах? Это не вполне уникальный, но ценный фактор, который можно учесть при идентификации. Шум матрицы в фотографиях, публикуемых в интернете? То же самое. С помощью Javascript можно выявить даже персональные особенности набора текста на клавиатуре — это уже почти биометрия.

Так происходит не по чьему-то злому умыслу. Утечка информации — это неизбежный побочный эффект множества современных технологий. Нельзя открыть сайт, не проинформировав веб-сервер о своём существовании. Нельзя позвонить по мобильному телефону, не выдав своего местоположения. Нельзя расплатиться кредиткой, сохранив свою личность в секрете.

Можно, конечно, запретить эти технологии и вернуться в доинтернетные времена, но кто же на такое пойдёт?

Идея о том, что следят только за важными людьми, — едва ли не главная причина проблем, связанных с утечкой персональной информации в интернете. Раньше это действительно было так, потому что слежка была сложным и дорогостоящим предприятием. Сейчас всё наоборот: слежка — это исходная точка, состояние по умолчанию, а усилия нужно прилагать для того, чтобы её избежать.

Причины, по которым персональную информацию собирают компании вроде Facebook и Google, не имеют отношения к важности персоны, эти компании интересуют все без исключения. Досье на пользователей помогают им подбирать для каждого человека такую рекламу, которая наиболее привлекательна именно для него. По привлекательной рекламе чаще кликают, а эти клики — основной источник дохода Google и Facebook. То же самое верно и для тех компаний, которые пытаются что-то продать, только их волнует не клик по баннеру, а покупка. Методы остаются теми же.

Даже то, что хорошо скрыто, при желании можно обнаружить, а уж если оставить данные на виду… Людей, которые думают, что всё, что они выкладывают в интернет, заметят лишь их знакомые, да и то лишь в том случае, если дать ссылку, ждёт жестокое разочарование. Старая пословица про иголку, которую трудно найти в стоге сена, давно перестала соответствовать действительности. Это её вручную трудно найти, а с помощью поисковика?

Именно поэтому немецкие власти так переполошились, когда узнали о том, что Facebook внедряет технологию распознавания лиц. Сейчас для того, чтобы узнать, кто изображён на фотографии, нужна текстовая подпись. Без подписи поиск не работает. Распознавание лиц позволит это обойти. С его помощью людей можно будет находить в интернете не только по имени, но и по лицу. В результате окажется вскрыт огромный пласт информации, которая лежит на виду, но не может быть найдена автоматически и потому труднодоступна.

Что же получается? Нарушение приватности — это побочный эффект множества полезных технологий, которые мы используем каждый день. Иногда к утечкам данных ведёт их принцип действия (это верно, например, для браузеров). Иногда их основное применение упрощает нарушение приватности (так работают поисковые системы: они помогают найти плохо скрытые секреты).

В будущем таких технологий не станет меньше. Наоборот, дело идёт к тому, что в офлайне данные станут утекать не менее интенсивно, чем в онлайне, а разыскивать и анализировать чужие секреты смогут не только гиганты, обладающие гигантскими ресурсами, но и небольшие компании и даже простые люди. Единственное решение — полный и всеобщий отказ от использования технологий, нарушающих приватность, но на него вряд ли стоит надеяться (скорее, такого запрета следует опасаться).

Пока у корпораций хватает стимулов для того, чтобы заниматься сбором персональной информации, он будет продолжаться. Правда, они, как правило, не делают с полученными данными ничего предосудительного. Ещё никто не пострадал от того, что ему показали более релевантный баннер, и даже довольно сомнительная с моральной точки зрения затея Target ведёт всего лишь к скидочному купону. Кому мешает скидочный купон?

Да, неприятно, что кто-то копается в твоих секретах, но тут вот какое дело: это не «кто-то», а, скорее, «что-то». Массовое нарушение приватности конвейерным методом ведут не люди, а алгоритмы, которые им служат. Обижаться на неразумные программы, особенно делающие что-то полезное, — по меньшей мере странно.

Защитники неприкосновенность частной жизни перечисляют сценарии, при которых утечки персональной информации приводят к катастрофическим последствиям. Компрометирующие фотографии, которые не удалось сохранить в секрете, способны привести к потере работы или испорченным отношениям. Утекшая информация о местоположении может привлечь преступников или просто людей, встречи с которыми хотелось бы избежать. «Неправильные» политические взгляды или поведение, которые стало труднее утаить, чем раньше, становятся поводом для преследования со стороны властей или консервативных соседей.

Почти все подобные сценарии обладают одним общим свойством: секреты используются для того, чтобы не решать реальную проблему. Когда с работы могут выгнать за компрометирующие фотографии, дело не в фотографиях, а в трудовом законодательстве, которое допускает увольнения за пустяки, не имеющие отношения к делу. Если политические взгляды приходится скрывать, анонимность — слабое утешение.

Всё это — трудности переходного периода. Ещё не все приспособились к тому, что к секретам нужно относиться иначе. Ещё никто не придумал, как решать проблемы, от которых спасала приватность. Ещё не выработалась привычка к тому, что наши секреты могут интересовать не только людей, но и машины, и если первого хочется избежать, то второе зачастую полезно. Ничего: приспособимся, придумаем, привыкнем. Другого выхода всё равно нет.

К оглавлению

Опубликовано 03 апреля 2013

Обычное дело: к вам в гости приходят друзья с детьми, вы рады долгожданной встрече, и тут начинается классический кошмар молодого родителя. Быстро освоившись, ребятня начинает с воплями носиться по дому, вероломно нарушая чинный ход взрослых бесед. Решение находится быстро: детишек усаживают перед телевизором, вручают джойстики и запускают игровую приставку. В результате все довольны: взрослые — тем, что можно спокойно поговорить, дети — ярким и динамичным миром виртуальных приключений.

Другая ситуация: вы встретились со знакомыми в кафе, чтобы обсудить какие-то вещи за чашкой кофе. Знакомые пришли с детьми, которые, доев своё мороженое, начинают проявлять громкую активность. И тут на помощь приходят уже портативные гаджеты: ребята получают в руки смартфоны или планшеты, после чего можно спокойно вернуться к разговору. На экране при этом может оказаться всё, что угодно: от простенькой игрушки до фотоальбома — главное, чтобы ничто не издавало громких звуков.

Планшеты настолько привычны для современных детей, что они тычат пальчиком не только в разнообразные экраны, но даже в бумажные книжки и быстро теряют к ним интерес, осознав, что подвинуть что-то на напечатанной картинке не получится. И в этот момент заботливые мамаши вздрагивают и задумываются над тем, не пора ли завязывать с высокими технологиями.

И действительно, не опасно ли для нормального развития ребёнка чрезмерное увлечение планшетами и смартфонами? Вся ирония в том, что сегодняшние молодые родители в подавляющем большинстве своём принадлежат к так называемому поколению телевизора. Именно двадцать с небольшим лет назад телевизоры из «покупки на всю жизнь» превратились в действительно общедоступный прибор. Вместо безнадёжно устаревших конструкций с дизайном а-ля бабушкин комод простые смертные смогли наконец купить современные модели, не ломающиеся раз в полгода.

Обычным делом стали «зомбоящики» в каждой комнате и на кухне, что и сделало телевизор идеальнейшим инструментом манипулирования общественным сознанием в начале девяностых. Телевизоры работали везде и постоянно, идиотские рекламные слоганы навсегда оседали в памяти и становились элементами общественного сознания. В отличие от советских детей, которые были счастливы, если им удавалось посмотреть больше одного мультфильма в день, дети девяностых уже могли смотреть мультики чуть ли не круглосуточно.