Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 166

Очертания компьютеров, которые мы используем, напрямую связаны с их техническими ограничениями. Главным ограничением персональных компьютеров долгое время была их недостаточная мощность. Когда несколько лет назад начался бурный рост популярности мобильных устройств, ограничения стали совсем другими. Теперь всех волнует не производительность процессора, а энергопотребление и ёмкость батарей. И посмотрите, к чему это привело: мобильные платформы, завоевывавшие мир последние пять лет, устроены совсем иначе, чем операционные системы, которые были распространены на ПК.

Что дальше? Аналитики предсказывают распространение самоуправляемых автомобилей, беспилотных летательных аппаратов и даже мобильных роботов. Их прогнозы, как правило, нужно делить на два, но тем не менее: разработчиков таких устройств будут беспокоиться совсем о других вещах, чем создатели Android или Windows. Надёжность и долголетие станет важнее и производительности, и энергопотребления. Тут-то и пригодятся уроки космоса.

К оглавлению

Опубликовано 27 марта 2013

Атака с помощью вируса Stuxnet против иранского ядерного предприятия представляла собой «акт применения силы» и, возможно, противоречила международному законодательству и уставу НАТО, говорится в массивном документе, подготовленном группой экспертов по международному праву по заказу Совместного центра НАТО по обмену передовым опытом в сфере киберзащиты (Co-operative Cyber Defence Centre of Excellence, CCDCOE). Этот центр располагается в столице Эстонии Таллинне, поэтому и данная работа носит название «Таллиннское руководство по международному законодательству, относящемуся к сфере киберобороны».

«Таллиннское руководство» представляет собой трёхсотстраничный документ, над составлением которого работали гражданские и военные юристы из стран НАТО, а также аналитики компаний, занимающихся вопросами кибербезопасности. Интересно, что для консультации привлекали даже Международный комитет Красного Креста.

Ведущий автор «Руководства» Майкл Шмитт, профессор международного права в Военно-морском колледже ВМФ США в Род-Айленде, заявил: «Мы написали эту работу в помощь юридическим советникам правительств и военных, это почти что учебник. Написанием законов занимаются государства, а не академики. Мы хотели создать нечто, что поможет государствам определяться со своей позицией в подобных случаях».

В целом позиция Шмитта сводится к следующему: если кибератаки осуществляются до того, как начнутся открытые военные действия, «это преступление», то есть действие, остающееся в рамках криминального права. Но если кибератака сопровождает «обычные» военные действия, то организаторы этих атак могут рассматриваться как комбатанты — со всеми вытекающими из международного права последствиями, вплоть до пленения или физического уничтожения киберзлоумышленников как солдат враждебной армии.

С такой позицией, впрочем, далеко не все согласны.

Двадцать экспертов, участвовавших в разработке документа, единогласно признали, что история со Stuxnet — это акт применения силы. Однако они оказались далеко не столь единодушны в отношении того, можно ли считать этот случай киберсаботажа «вооружённым нападением». Признать его таковым значит признать за Ираном право на ответные действия с применением оружия. То есть на начало полномасштабных военных действий. С кем? С теми, кто спонсировал создание и использование этого червя, очевидно.

Газета Washington Times приводит мнение Джеймса Льюиса, представителя Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies), который говорит, что в таких случаях юристов не следует спускать с поводка и что к настоящему времени конфликтов в киберпространстве набралось не так много, чтобы государства могли разрабатывать нормы и правила интерпретации международного законодательства в приложении к сфере кибербезопасности. Авторов «Таллиннского руководства» Льюис назвал «опережающими события»:

- Кибератака обычно не будет рассматриваться как акт применения силы. По этой причине, например, Эстония не стала применять Статью V в 2007 году.

Речь идёт о ключевой статье Североатлантического договора — документа, на основании которого существует блок НАТО:

Договаривающиеся стороны соглашаются с тем, что вооружённое нападение на одну или нескольких из них в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на них в целом, и, следовательно, соглашаются с тем, что в случае, если подобное вооружённое нападение будет иметь место, каждая из них, в порядке осуществления права на индивидуальную или коллективную самооборону, признаваемого Статьёй 51-й Устава Организации Объединённых Наций, окажет помощь Договаривающейся стороне, подвергшейся или Договаривающимся сторонам, подвергшимся подобному нападению, путём немедленного осуществления такого индивидуального или совместного действия, которое сочтёт необходимым, включая применение вооружённой силы с целью восстановления и последующего сохранения безопасности Североатлантического региона.

Атаки 11 сентября 2001 года — единственный раз, когда блок НАТО действительно отреагировал в соответствии с этой статьёй.

Что же касается 2007 года, то речь идёт о скандале в связи с переносом Бронзового солдата — Монумента павшим во Второй мировой войне из центра Таллинна на военное кладбище. Киберпространство Эстонии подверглось многочисленным DDoS-атакам, источники части которых находились в России. Естественно, ходили слухи, что эти атаки были организованы чуть ли не российскими властями или особо патриотично настроенными хакерами (как минимум призывы атаковать сайт правительства Эстонии действительно имели место быть на разных форумах — [1], [2]).

Эстония лишь потребовала расследовать эти кибератаки, но, как уже сказано, к Статье V прибегать не стала. К счастью. Тем более что доказать, что за спиной хакеров, долбивших чей-либо правительственный сайт, стояло недружественное государство, крайне трудно. Если вообще возможно.

С 2011 года США занимаются разработкой доктрины о кибербезопасности, общий смысл которой сводится ко фразе «Если вы отключите нам энергосеть, то мы можем заткнуть вам ракетой дымоход». Иными словами, если хакерская атака наносит ущерб, сопоставимый с ущербом от прямого военного вмешательства, то ответом на неё может стать ответное военное вмешательство — настоящее. Позиция, изложенная в «Таллиннском руководстве», выглядит как расширение этого подхода: если имеет место полномасштабная война, мы будем рассматривать организаторов крупномасштабных кибератак как участников боевых действий, членов вражеских вооружённых сил.

Как известно, знаем, «Цифровым Перл-Харбором» США пугают себя и других далеко не первый год, однако пока ничего подобного не происходило — никаких серьёзных атак на жизненно важную инфраструктуру, ничего похожего на содержание фильма «Крепкий орешек-4″. Разве что атаки на ресурсы, принадлежащие крупным американским СМИ, которые вроде как проводило и проводит киберподразделение Народно-освободительной армии КНР.

А вот Stuxnet был. И нанёс вполне ощутимый ущерб иранской военной программе под условным названием «Мирный атом». И как ни относись к планам Ирана, Stuxnet, по существу, является кибератакой против государственного предприятия суверенной державы.

В прошлом году в США вышла книга Дэвида Сэнгера «Конфронтация и сокрытие: Тайные войны Обамы и удивительное использование американской мощи», в которой — со ссылкой на осведомлённые источники — прямо говорится об американо-израильском происхождении червя Stuxnet, оставившего завод по обогащению Урана в Натанце без работоспособных центрифуг (подробнее см. в статье Бёрда Киви «Боевой червь Stuxnet»).

В разработке вируса, по данным Дэвида Сэнгера, вследствие ошибки израильских программистов о существовании Stuxnet стало известно широкой публике. Согласно изначальному плану Stuxnet должен был остаться в Натанце, однако из-за проблем в коде он распространился и за пределы предприятия. И только потому, что он попался в итоге компании Symantec и подвергся препарированию, о его существовании вообще стало известно.

«Таллиннское руководство» отчасти является последствием этой утечки. Хотя более важным, пожалуй, представляется тот факт, что данный документ является попыткой сформулировать общую точку зрения НАТО на то, в каком соотношении находятся между собой конфликты в киберпространстве и «традиционные» военные действия с юридической точки зрения. Потому что одно дело — угрозы «заткнуть дымоход» и другое — вполне однозначная (в теории) перспектива применения Статьи V в ответ на атаку a la Stuxnet, но только против члена Североатлантического альянса.