Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 162
Чтобы изменения в нашей работе с информацией стали яснее, я расскажу об одном из классиков в близкой мне области науки. Я говорю о Конраде Геснере (1516–1565).
Пара слов в сторону. Есть такой раздражающий меня стиль – выставлять оценки классикам науки, исходя из нынешнего состояния знаний. Школьник, ухвативший какие-то сведения из области истории биологии, готов хлопать по плечу недальновидного Ламарка и указывать Кювье на его ошибки. При этом теряется понимание совершенно иного времени и масштаба личностей, о которых идёт речь. Не подумайте, что в название «ошибка Геснера» я вложил хоть каплю иронии в адрес этого достойнейшего человека. Он заслуживает нашего уважения.
Во времена Геснера наука была ещё маленькой, и один человек мог сделать весомый вклад в её разные отрасли. Сын небогатых и рано умерших родителей, воспитанный не очень грамотным дядей, Геснер всей душой отдался науке. Филолог по образованию, он многое сделал в области сравнительного языкознания. Он оставил след в минералогии, медицине и даже в истории литературы. Но главное, что его увлекло, – ботаника и зоология. Геснер – автор первого многотомного издания по зоологии, в котором он интегрировал всё, что удалось узнать о животных за предшествовавшие две тысячи лет. В ботанической систематике Геснер – предтеча Линнея. У Геснера есть и иерархическая классификация, и бинарная номенклатура (не везде используемая), и принцип построения системы на основании генеративных органов.
Геснер читал чуть ли не на всех европейских языках, ссылался на все книги, известные в то время. Естественно, для него остро встал вопрос, каким источникам можно доверять, а каким – нет. Он разоблачил множество подделок и мифов (см. эпиграф), но, увы, и многим из них поверил настолько, чтобы включить их в свою книгу.
К примеру, Геснер отразил в своей книге байку некоего Геральдуса о «постных гусях», которые выводятся из плодов особого дерева и поэтому не считаются мясной пищей. Справедливость этого рассказа Геснеру своей клятвой подтвердил один цюрихский священник.
В «Истории животных» Геснера было около тысячи иллюстраций. Некоторые из них для того времени представляли несомненную научную ценность – посмотрите хотя бы на этих осетров (но отметьте и неправильно нарисованные хвостовые плавники). Некоторые – явные сказки, как, например, кит-змея и морской чёрт. Увы, именно фантастическими иллюстрациями из Геснера оформители украшают книги, посвящённые средневековым мифам.
Геснер заслужил честь считаться создателем первого зоологического музея – «кабинета естественной истории». Он понял, что текстовые описания должны подтверждаться определёнными объектами, доступными для других исследователей, и первым стал собирать такое овеществлённое знание. Когда, борясь с эпидемией чумы, он заразился сам (не дожив и до 50 лет!), он якоб попросил, чтобы его отнесли умирать в этот музей, его любимое детище.
Мне обидно, что такой яркий и достойный человек, как Геснер, остался в памяти большинства биологов автором книг, переполненных выдумками. На самом деле, он старался чистить источники своей информации и в целом оказался критичнее своего времени. У его более молодого и дольше прожившего последователя, Улиссе Альдрованди (1522–1605), сказок в книгах было поболе. И тем не менее Геснер, конечно, ошибался. С позиций нашего времени ему надо было бы быть ещё критичнее, намного критичнее.
Можно ли считать, что современная наука опирается исключительно на надёжные факты? Нет. Самые авторитетные журналы в мире сейчас захлестнула эпидемия отзывов статей, авторы которых уличаются в недобросовестном предоставлении данных. Означает ли это, что наука ненадёжна? Нет. И очищением науки от недобросовестных работ занимаются именно учёные, а не борцы с научными заговорами.
Тем не менее версии заговора возникают одна за одной. Вот в последнее время я прочитал (и частично даже услышал) много аргументов в пользу следующей версии. Система здравоохранения России, Украины и многих иных стран подчинена заговорщикам из ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения). Члены этого заговора скрывают тот факт, что прививки приносят вред здоровью, и навязывают дорогостоящие и опасные процедуры широким кругам населения. Болезни, от которых якобы защищают прививки, по одной версии – мелочи, по другой – выдумки, по третьей – Божье наказание, и защищаться от них прививками не нужно. То, что искусственная иммунизация создала среду, в которой эти болезни не могут эффективно распространяться, – коварный обман сторонников прививок, специально внедрённый в учебники медицины и биологии. Реально одно — прибыли, которые получают производители вакцин, и радость заокеанских врагов наших народов, которые потирают руки, глядя, как ненужные инъекции подрывают здоровье их геополитических конкурентов. И действительно: если священник мог пойти на клятвопреступление, чтоб сохранить возможность есть гусей в пост, неужели врачи не готовы жертвовать здоровьем детей ради своих доходов?
Много ли альтернатив у описанной мною картины? Версии, что технология прививок идеальна и не нуждается в улучшении, я нигде не встречал. Базовая версия, отражённая в учебниках, выступлениях врачей и научных работах эпидемиологов, такова. Вакцинация – важная и серьёзная процедура, связанная с определёнными рисками. Однако её эффект намного превосходит эти риски. Вакцинация помогла полностью победить «красную смерть» — оспу — и намного снизить опасность от множества иных инфекций. Рост численности человечества во второй половине XX века в существенной мере является результатом массового применения вакцин. Процедуру вакцинации следует совершенствовать, разрабатывая более безопасные и более эффективные вакцины, контролируя их действие, при этом непрерывно поддерживая иммунитет у большинства населения, не допуская эпидемий контролируемых болезней.
На каком основании можно сделать выбор между второй версией (назовем её базовой) и первой (хоть я и изложил её раньше, её правильно будет назвать альтернативной – она альтернативна позиции подавляющей части медицинского и научного сообщества)?
Один из механизмов такого выбора – контролируемые исследования. Если бы мы имели одинаковые с точки зрения иммунитета и эпидемической опасности группы населения, опробовали бы на них здравоохранительные практики, основанные на базовой и альтернативных версиях, а потом сравнили бы результаты беспристрастной статистики… Об этом можно забыть. Нет таких исследований и нет возможностей (и организационных, и этических) для их проведения. Значит, надо искать что-то иное.
Конечно, главный аргумент – статистика. Насколько мне известно, она убедительно подтверждает базовую версию, хотя и не является вполне адекватной (из многих возможных примеров приведу один, о котором пишет доктор Комаровский). И дело не только в том, что принятая процедура скрывает поствакцинальные осложнения; она скрывает и количество жертв от контролируемых инфекций (подробнее – тоже у Комаровского). Альтернативщики оспаривают всю статистику. Вы что, сами её собирали?
Хорошо. Отодвинем статистику в сторону. Что у нас остаётся? Личный опыт. Информация от других людей. Здравый смысл. Логика.
Одни из нас лично наблюдали последствия инфекционных болезней, другие – поствакцинальные осложнения. Инфекционные болезни обычно диагностируются надёжнее, но их не так уж много – те болезни, которым вакцинация противостоит эффективно, стали редкими. Поствакцинальные осложнения часто диагностируются непрофессионалами, которые пользуются логикой «после – значит вследствие». А дальше работает принцип мультипликации слухов (помните, что такое «испорченный телефон»?). В тех случаях, когда вакцинация снимает лишь часть проблем (как в случае БЦЖ и туберкулёза) и действие инфекций оказывается явным, прививки пытаются представить причиной инфекций, а не средством борьбы с ними. Итак, личный опыт важен, но полной картины, увы, не даёт.
И поэтому я обращу ваше внимание на ещё один аргумент, ради которого я и напоминал о Геснере.
Альтернативная версия не согласуется с тем, как функционирует механизм науки. Я когда-то обсуждал версию, что вся эволюционная биология – следствие заговора эволюционистов. Если свести мою аргументацию к одной фразе, то она заключается в том, что наука не является чем-то единым, чем можно управлять из одного злокозненного центра.
Наука не едина. Сообщество врачей не едино. Люди, которые занимаются прививками, не представляют унитарную, жёстко управляемую организацию. Кроме интересов сообщества, каждый из них имеет и свои интересы (часто в чём-то противоречащие интересам коллег), и свои представления о границах допустимого и недопустимого.