Коллектив авторов - Спросите полисмена

– Когда полицейские спрашивали меня по телефону, – говорил благоговейно внимающей аудитории каноник, – я, разумеется, заверил их, что автомобиль не покидал гаража. Сам я весь день провел в Лондоне, заседание проходило бурно, поскольку кое в чем воззрения наших епископов сегодня поразительно современные. На станцию я отправился пешком. И вечером пешком же вернулся. Но когда в половине восьмого спустился в гараж и, как обычно, отпер дверь…

– Висячий замок, каноник? – поинтересовалась миссис Брэдли.

– Да, да, самый обычный висячий замок. Так вот я вошел, и когда осмотрел машину, мне показалось, что все как обычно. Но я не взглянул на спидометр. Но… и это очень странное совпадение, просто рука провидения, если можно со всем почтением применять подобные слова к механизму… Как раз около вашей подъездной дорожки, леди Селина, мотор закашлял, и автомобиль остановился.

Возбужденные восклицания.

– О причине вы, вероятно, догадались раньше меня. Я опустил в бензобак складную карманную линейку, которую держу на такой случай. Пусто! В баке, насколько мне было известно, после возвращения вчера вечером из Мошампа, оставался еще галлон!

Новость будоражила и щекотала нервы, посыпались догадки. Однако миссис Брэдли, в своем темно-синем переливчатом платье, подобно ящерице, гадать не пыталась и своего мнения не высказывала. Казалось, она вот-вот окончательно всех разочарует, и пастор уже укоризненно поглядывал на нее, как на прихожанку, задремавшую на проповеди. Но когда подали утку, миссис Брэдли вдруг снова оказалась в центре внимания.

– Прощу прощения, мадам, – произнес возбужденно вознагражденный любитель преступлений, то есть дворецкий. – Сэр Фердинанд Лестрендж на проводе.

Оставив гудящий как улей стол, миссис Брэдли взяла трубку в холле.

– Алло, Фердинанд!

– Здравствуй, мама. Не хочешь поучаствовать в этой истории с Комстоком?

– Надеюсь, я все же человек, мой милый мальчик.

– Я разговаривал с комиссаром. Он намерен предоставить все сведения кое-каким избранным…

– Не газетчикам?

– Нет, нет, дилетантам, в том числе Уимзи. Я подумал, раз ты уже на месте…

– Разумеется. Очень тебе обязана, Фердинанд. Особенно если учесть, что, как я слышала, полиция ведет дело самым идиотским образом. Подумать только, отстранили Алана Литлтона!

– Он же там находился, сама знаешь. С похожим оружием. Что им еще оставалось?

– Так теперь пистолетов два?

– Кажется, они у местных полицейских. Ни на одном нет отпечатков. На том, из которого убили Комстока, вообще никаких.

– Милый мальчик, а ты не забегаешь вперед?

– Прошу прощения, на том, что нашли возле трупа. Пулю извлекли. Кстати, был произведен один выстрел, и пуля одна.

– Спасибо, милый. Люблю, когда факты излагаются кратко. Однако мне хотелось бы поговорить кое с кем. Я уже общалась с Аланом. Но есть еще двое несчастных, которых задержали…

– Я попрошу, чтобы из офиса комиссара позвонили и затребовали разрешение. Ты видела комстоковский «Горн» сегодня? Траурные рамки в дюйм толщиной, и в заголовке намек, дескать, его надо похоронить в Вестминстерском аббатстве.

– Думаю, эту честь следует приберечь для его убийцы. Очень тебе благодарна, милый мальчик. Доброй ночи.

Утром возникли разногласия с леди Селиной.

– Я этого не потерплю, Адела! Ты достаточно взрослая…

– Шестьдесят четыре года, дорогая, – проскрежетала та.

– Я не позволю своей дочери расхаживать по полицейским судам.

– Папа заседал в суде. Он говорил, что там видишь разных людей. Почему мне нельзя с тетей Аделой?

– Я не позволю тебе опускаться до того, чтобы бегать за молодым человеком, которого я всегда отказывалась принимать в своем доме. На меня тебе, конечно, наплевать…

– Он ни в чем не виноват, и не знаю, как можно называть себя христианкой и бросать людей в беде, когда они нуждаются в помощи.

– Не кощунствуй, Салли. Если не можешь вести себя, как подобает, выйди из-за стола. Это твоя тетя виновата, она поощряет тебя. Нет, Адела, я не стану слушать, и как бы я ни радовалась твоему визиту, ты должна понять, что я не могу позволить, чтобы ты поощряла капризы и непослушание Салли.

В общем, леди Селина вышла из себя настолько (что случалось примерно раз в пять лет), чтобы подавить любые поползновения. Ничего нельзя было поделать. Миссис Брэдли оставалось лишь отказать в своей поддержке Салли, которая, без сомнения, восприняла это как невоспитанная девчонка, и через четверть часа одной уехать на автомобиле, оставив противные стороны зализывать раны. Она посетовала на бестактность родителей, когда, садясь в машину, увидела, как младшая воюющая сторона в старой юбке цвета палой листвы выскользнула в направлении дома Комстока, и понадеялась, что дитя не наделает глупостей.

Первичное разбирательство проходило в Уинборо, поскольку это был главный город графства, и местная тюрьма могла разместить узников любого ранга. Звонок из лондонского комиссариата ее упредил, и в одиннадцать часов ей наконец представили мистера Эдварда Кимберли Миллса.

Он быт выбрит, аккуратен и выглядел не столь отталкивающим, как опасалась миссис Брэдли, но его уже долго допрашивали, и с ней он поначалу повел себя нелюбезно.

– Обычно я не передаю подобных посланий, мистер Миллс, но моя племянница, Салли Лестрендж шлет вам привет.

Он немного успокоился.

– Правда? Она вам сказала…

– Немногое, – отозвалась миссис Брэдли, которая, отдав должное юношеским сантиментам, не собиралась давать мистеру Миллсу спуску. – Теперь вам, наверное, понятно, что я здесь, лишь чтобы помочь. Рискну предположить, что вас допрашивали столько раз, что вся история уже смешалась у вас в голове, но мне хотелось бы, чтобы вы проявили гибкость. Давайте сделаем несколько упражнений на расслабление. Например, как покойный лорд Комсток относится к служащим?

Вздрогнув, мистер Миллс пригладил пухлой рукой вьющиеся волосы и ответил:

– Грубо, по большей части.

– Ага! Даже фамильярно?

– Иногда. Но послушайте… я про то… только не подумайте, что Фаррент убил его.

– Фаррент? Это тот, с кем вас задержали? Нет, я ничего такого не имела в виду. У лорда Комстока возникали когда-нибудь периоды острой депрессии?

– Надо же, как вы догадались, – протянул с благоговением мистер Миллс. – С ним всегда то на небесах, то в аду. То чехвостил кого-то на чем свет стоит, то сидел, сгорбившись, с выражением жареной камбалы.

– Или как потерянный башмак, – тихо промолвила миссис Брэдли.

– Какая вы умная, что подметили. Конечно, он был гением, от таких ждешь подобного поведения. Но, честное слово, он, знаете ли, себя не убивал. – Глаза молодого человека тревожно блеснули. – То есть у него, конечно, была депрессия, но я готов присягнуть, что он этого не делал.

– Пожалуй, вы правы, – неохотно согласилась она. – Зачем убивать себя, если можно привлечь внимание к своей персоне любым другим способом? Люди с комплексом неполноценности всегда предпочитают заставлять страдать других.

– Комплексом неполноценности? Но он же был…

– Тираном? Да, знаю. Как и многие другие, вы неверно понимаете данный термин. Мужчины, сознающие свою неполноценность, всегда стараются навязать волю другим, поскольку знают, что за внешностью тиранов скрываются трусы или кретины. Очень редко им случается увидеть себя такими, каковы они в действительности, а тогда они впадают в депрессию. Я не хочу задавать вопросы вроде тех, какие задают полицейские, но вы должны извинить меня всего за один. Правда ли, что вас собирались уволить?

Мистер Миллс бросил на нее быстрый взгляд, но мордочка ящерицы собралась добрыми морщинками, а прекрасный нежный голос звучал убедительно.

– Ну, вроде того… но совершенно несправедливо. Я хочу сказать, он все неправильно понял.

– А как было бы правильно?

– Он считал, я не умею держать язык за зубами.

– Но ведь вы же умеете.

– Разумеется. Только я вот ведь о чем, надо чтобы и молчащий свою выгоду в молчании видел. Понимаете, мне предлагали пару раз продать сведения, так, разная мелкая рыбешка. Естественно, я все предложения отклонил. Но рассказал про них Комстоку, и я… ну, вроде как намекнул, что деньги мне бы не помешали. Просто намекнул! В конце-то концов, нужно и о будущем думать. Но вместо того, чтобы дать мне прибавку, он велел мне убираться, – объяснил разобиженный молодой человек. – Это произошло два дня назад. Как раз такое он сам всегда проворачивает, только ему это с рук сходит… сходило.

– Ясно.

Размышляя, миссис Брэдли смотрела на него немигающим взглядом ящерицы.

– Знаете ли, мистер Миллс, если позволите сделать замечание, вы, по-моему, не созданы для подобной карьеры. Требуется немало силы, наглости, самоуверенности и толстокожести, чтобы преуспеть на поприще шантажа.

– Да будет вам! – воскликнул молодой человек. – Я брани и дурных шуточек, ох, как натерпелся! Сколько было сил терпел. Вы тетушка Салли, и все такое, но…