Коллектив авторов - Чекисты Рассказывают...

Сзади трещали выстрелы. Они заметно отдалялись: оккупанты двигались медленнее партизан. Прибавили шагу. Им показалось, что путь к линии фронта свободен и до восхода солнца они еще успеют добраться до нее, а там…

— Ахтунг! Хальт! — вдруг раздалось впереди.

Партизаны замерли:

— Ложись!

Недалеко заработал пулемет. Новая группа врагов преградила партизанам путь. Пули свистели над головами, звонко ударялись в смолистые стволы сосен, срезали ветки, рикошетили и с визгом уносились прочь. На шквальный огонь немцев ребята отвечали сдержанно, экономя патроны.

— Правдин, Головенков и Андреев, оставайтесь на месте. Мы поползем вперед. Гранатами попытаемся отбросить фрицев. После взрывов двигайтесь за нами!

Не оглядываясь, Галушкин пополз навстречу стрельбе. За ним следовали Маркин и Щербаков, держа в руках толовые шашки с короткими запальными трубками из бикфордова шнура. Не раз им приходилось с помощью таких примитивных ручных гранат прорываться сквозь кольцо вражеского окружения. Грохот тола во много раз превосходил по силе звука противотанковую гранату. Это приводило в замешательство немцев, а тем временем партизаны уходили.

Немцы были совсем близко. По команде Галушкина подожгли шнуры и швырнули толовые шашки, стараясь перекинуть их через кроны, чтобы они случайно не ударились о какое-нибудь дерево и не вернулись к ним.

После грохота тола ребята рванулись вперед, пробежали мимо искалеченных взрывами деревьев, залегли. Вскоре к ним подтянулись и остальные с носилками. В тишине было хорошо слышно, как тяжело дышали носильщики, как носилки ударялись о стволы деревьев и как вскрикивал раненый.

— Вперед, ребята, вперед! — торопил их Галушкин, внимательно оглядываясь по сторонам.

Тишина кончилась. Стреляли кругом. Партизаны остановились, не зная, куда им податься. Неужели окружепы и отрезаны от линии фронта?..

— Борис, да это ж наши! Слышишь, ППШ? — вдруг радостно крикнул Маркин.

Ребята прислушались. Из свистящей трескотни немецких автоматов выделялся более четкий звук ППШ. Галушкин хлопнул Маркина по спине:

— Точно, Пашка! Вперед!

Партизаны рванулись с места, побежали. Однако скоро были вынуждены остановиться и прижаться к земле. Деревья стонали от впивавшихся в них пуль, швырялись щепками, теряли ветки, но надежно задерживали немецкие пули.

— Вперед! Ползком! — приказал Галушкин.

Выбиваясь из сил, ребята ползли на звук стрельбы

советского оружия, волоча за собой носилки, а сзади все ближе и ближе слышались вражеские голоса. Но фашисты были не только сзади, они стреляли и с флангов, окружая группу партизан.

Николай со стоном отбросил плащ-палатку. В его руках чернел пистолет. Иссиня-бледное лицо раненого покрылось крупными каплями пота. Он тяжело дышал.

— Николай! Ты что? Успокойся. Прорвемся! — подполз к нему Галушкин. — Слышишь, Коля, впереди наши. Потерпи еще немного, ну?

— Борис, идите! Идпте без меня! Сами вы прорветесь! Не могу, не хочу я, чтобы из-за меня все погибли. Я задержу их!.. Лаврентьич, иди!

— Да что ты! Разве мы тебя оставим? Столько прошли вместе, а теперь? Эх ты, чудак! — сказал Галушкин и наклонился над раненым.

— Воем не пройти! Слышишь, они окружают нас. Идите, пока не поздно. Ну-у?

Не говори глупостей!

— Уходите же!

— Замолчи! Мы без тебя не уйдем, ясно?

Николай застонал.

— Николай, видишь? — Галушкин держал в руках сверток. — Это граната. Она обернута документами. Если мы донесем их к своим, то будут спасены тысячи советских людей. Но если немцы захватят их, то все обернется против нас! Коля, ты понимаешь, что это значит?

Николай приподнялся на локтях.

— Борис, давай мне!

— А сумеешь?

— Лаврентьич, разве я не комсомолец? Не москвич?

— Бери. Если что… только кольцо вырви, и вое!

Хорошо, Борис Лаврентьич, я это сделаю.

Спасибо, Коля. Только не торопись.

— Эй, ребята, укройте Николая за деревьями! Алексей!

Андреев кинулся к Галушкину.

— Алеша, за Николая ты отвечаешь головой! Слышишь? Как хочешь, но тащите его к нашим, пока совсем не окружили. Мы прикроем!

— А вы? Вы-то как?

Галушкин увидел его грязное испуганное лицо. Голос Андреева был тревожный, он крепко взял Бориса повыше локтя. И это участливое прикосновение товарища как ножом полоснуло Галушкина по сердцу.

— Алеша, у Николая документы, понимаешь?

— Какие документы?

— С гранатой.

Ясно, товарищ командир! — почти крикнул Андреев и быстро пополз к носилкам.

Галушкин вложил в автомат последний диск. К нему подползли Маркин и Щербаков. Легли рядом.

— Ну, Пашка, держись! — нервно зашептал Щербаков, раскладывая перед собой толовые шашки.

Галушкин поднял руку.

— Приготовить тол!

— Сергей, — позвал Галушкин. Щербаков повернул к нему лицо. Оно было напряжено, глаза прищурены. — Подпустим их поближе, потом толом.

— Ясно!

— Павел, а ты смотри, чтобы с тыла не подошли. После взрывов попытаемся догнать ребят.

Маркин скосил на него глаза, хотел что-то сказать, но Галушкин снова заговорил:

— Ну, ребята, держитесь! О плохом не будем думать. Но — черт его знает! Николая надо вынести во что бы то ни стало. С ним документы. Мы слово дали отряду. Без Николая нам пути к своим нет!

Из штаба дивизии была получена шифрованная радиограмма. В ней сообщалось, что из глубокого тыла противника к линии фронта идет группа партизан под командованием младшего лейтенанта Бориса Галушкина. Партизаны несут важные документы и тяжело раненного бойца. Командование приказывало организовать круглосуточное наблюдение и оказать помощь партизанам при переходе через линию фронта. А если им не удастся пробиться через линию фронта живыми, то следует принять меры, чтобы документы, которые они несут, ни в коем случае не попали в руки противника.

Получив приказ, командир роты лейтенант Иваненко и политрук Гришин уже пятый день ждали партизан. Они надеялись, что именно на их «гнилой участок», как Иваненко именовал в донесениях занимаемый его ротой участок, придут партизаны.

Иваненко рассуждал так: партизаны — не молодые бойцы, они не полезут на окопы противника, а будут искать такое место, где нет сплошной линии обороны и где самим немцам трудно разобраться в обстановке.

… Лейтенант Иваненко и политрук Гришин сидели в блиндаже перед разостланной на нарах картой своего участка. Слабый свет коптилки бросал бесформенные тени на стены, обшитые тесом, на бревенчатый потолок, с которого срывались редкие капли и звонко шлепались на нары. В приоткрытую дверь блиндажа струился июньский рассвет, доносились звуки просыпавшейся чащи. Вдруг длинно зазуммерил телефон. Комроты схватил трубку:

— Слушаю! Да, да! Я — Голубь! A-а, товарищ Орлик? Здравствуйте! Все в порядке. У меня пока ничего нового! Спокойно! Что? Есть, товарищ Орлик, будет исполнено! — 1- Иваненко положил трубку на рычаг аппарата.

— Разведка батальона передала, что на той стороне видела группу оборванных вооруженных людей. Они прошли мимо секрета. Неизвестные несли какой-то длинный сверток. Может быть, это и были те партизаны, которых мы ждем?

Политрук встал с нар.

— Вполне возможно.

— Комбат тоже так думает. Он приказал немедленно послать им навстречу боевые группы.

— Ну, наконец-то дождались! — обрадовался политрук.

— Связной!

— Я здесь, товарищ командир роты!

В блиндаж вошел красноармеец. Огонек коптилки заметался из стороны в сторону. В накинутой на плечи плащ- палатке красноармеец казался квадратным и неуклюжим, сонное лицо его хмурилось. Видать, ему не очень-то легко было бороться со сном на утренней зорьке.

— Панкратов, передай командирам взводов, чтобы немедленно боевые группы выдвинули на передовые сектора.

Есть, товарищ командир!

Он четко вскинул руку к пилотке, ловко повернулся и быстро вышел из блиндажа.

Алая полоска несмело пробивалась сквозь низкую облачность., Редкий туман уменьшал видимость, но командиры разглядели, как, прыгая с кочки на кочку, перебегая от куста к кусту, по болоту осторожно пробирались фигуры их солдат. Иваненко посмотрел на хмурое небо, а потом па болото, одобрительно заметив:

— Смотри, политрук, хлопцы уже пошли. Молодцы!

Идут, будто по твердому грунту.

— Еще бы. Сколько дней на брюхе по нему ползали. Каждую кочку своими руками ощупали, знают теперь, куда ногу ставить.

За болотом заработал пулемет. Он стрелял короткими торопливыми очередями. Грянуло почти одновременно три взрыва. Пулемет замолчал.

— Ого! Слышишь? Противотанковые рванули. Это они, у наших бойцов противотанковых нет! — уверенно сказал комроты и побежал к передней линии окопов.