Коллектив авторов - Конфликты в условиях трансформации современного российского общества. Курс лекций

Для того чтобы эти обстоятельства не давали повода к росту нацеленности на борьбу в индивиде, они не должны быть отчужденными от индивида. Они должны быть следствием деятельности и самодеятельности самого индивида. В противном случае, когда обстоятельства перестают быть результатом его деятельности, они отягощают индивида, делают его критически настроенным по отношению к ним. Обстоятельства, их объем и содержание в рыночном обществе зависят от суммы денег, которыми обладает индивид. Деньги являются посредником между человеком и его потребностями. Чем больше денег у индивида, тем больший объем обстоятельств включает индивид в орбиту своей жизни. И наоборот, чем их меньше, тем меньше обстоятельств включено в жизненный оборот индивида. В связи с этим можно говорить, что граница конфликта проходит также за пределами индивида и находится в тех обстоятельствах, которые предшествуют конфликту. Граница конфликта проходит в таких обстоятельствах, которые меньшим своим объемом и содержанием удовлетворяют потребности индивида. А так как объем и содержание обстоятельств для конкретного индивида, как мы выяснили, зависит от количества денег, принадлежащих ему, то мерой или границей конфликта будет то или иное количество денег, необходимых для удовлетворения насущных потребностей.

Существует потребностная депривация, которая обозначает недопотребление различных предметов. Если для развитых капиталистических стран XIX века была характерна физиологическая депривация, недопотребление продуктов питания, то для XXI века характерна духовная депривация или постматериальная депривация. Население стран развитого капитала в основной своей массе накормлены и одеты, но по-прежнему существуют серьезные денежные препятствия в удовлетворении социокультурных потребностей, препятствия в самореализации индивида как социального существа. Нормальное и избыточное потребление продуктов питания привело к тому, что население тех же США прибавило многократно в весе. Смертность людей, связанная с ожирением, по статистике вышла на первое место в странах Европейского Союза. Тогда как в России еще большое количество людей питается ниже рациональных норм потребления продуктов питания. Так, по маслу недопотребление составляет 25 %, по рыбе – 45 % и т. п. Здесь речь идет о том, что избавление индивидов от физиологической депривации переносит границу конфликтной обусловленности в социокультурную депривацию. Однако и здесь граница конфликта отодвигается за счет отлаженного механизма культивирования таких обстоятельств, которые не позволяют индивиду вырваться из плена духовно-суррогатного потребления. Культивирование культуры потребления, престижности в потреблении не позволяет человеку вырваться за пределы своей практической или эгоистической потребности. Человек в своем сознании не поднимается над самим собой, не вырывается за пределы самого себя, а наоборот, все в большей степени уходит внутрь себя, становится индивидуализированно-атомарным, а не социальным существом.

Человека заставляют осознавать лишь то, что его обстоятельства есть плод его способностей, есть плод его индивидуальных качеств, а не качеств того общества, которое он создает. Он не может осознать, что вне обмена, который является жизненной основой всей его деятельности, могут существовать и существуют иные способы взаимодействия, неконкурентные способы взаимодействия, способные органично сочетать личные и общественные интересы. В то же время граница конфликта располагается в таких обстоятельствах, которые разрушают привычный уклад жизни индивидов. И чем сильнее это разрушение, тем в большей степени наступает со стороны индивида период осознания, что необходимо создание таких обстоятельств, которые не препятствовали бы нормальному ходу вещей, не уничтожали бы тот круг потребностей, который стал привычным, а тем самым разумным для индивида. Как наркоман, заточенный в тюрьму или в профилакторий, готов пойти и идет на конфликт ради того, чтобы вернуть обстоятельства, которые являются для него привычной средой обитания, так и любой индивид, если только он не удерживается силой, стремится вернуться к тем обстоятельствам, которые являются для него питательной средой. Отличие здесь видится лишь в том, что наркоман хотел бы, чтобы все общество было наркотизированным, не наркоман – чтобы все общество было удовлетворенным.

Экономические кризисы, а для России эти условия не были привычными, являются катализаторами поиска таких обстоятельств, которые позволяли бы индивиду обрести свободный доступ к удовлетворению своих потребностей. Но так как кризис усугубляет и без того неудовлетворенное положение индивидов, то он формирует в их сознании нацеленность на борьбу за свое существование. Эта нацеленность, как показывает практика, приобретает различные формы. В первую очередь происходит распад семьи. Если обратиться к бракоразводной статистике, то можно заметить, что в период кризиса увеличивается число разводов и уменьшается число браков. 2008 год нам указывает именно на то, что браков по сравнению с предыдущим годом уменьшилось на 83,8 тысяч, а разводов увеличилось на 17,5 тысяч. Можно сказать, что один год не является статистическим основанием для представленных суждений. Однако и только к осени 2008 года стало ясно, что страна входит в рецессию. Поэтому можно заранее предположить, что в последующие годы увеличение разводов и снижение браков будет существенным. Как это и произошло на самом деле. По данным Росстата в 2010 году на 1 215 066 браков пришелся 639 321 развод. Больше чем каждая вторая пара в России прервала семейные отношения [11]. В 2013 году на 1 225 501 браков пришелся 667 971 развод [5]. Понятно, что в кризис каждый стремится освободиться от всевозможного рода экономических и социальных обременений. Семья относится к такому обременению, и она разрушается, порождая огромное множество социальных проблем.

Другой такой проблемой становится рост преступности. Да и сам кризис увеличивает потребность в преступлениях. Освобожденные от семейной опеки и поддержки индивиды лишь составляют материал для преступлений, а вот потребность в нарушении закона, норм нормальной жизни проистекает от изменившихся в худшую сторону обстоятельств. Для того чтобы выжить, предпринимателю, у которого доходы в лучшие годы экономического процветания и так не были большими, во время кризиса совершенно исчезают, становится необходимым условием его существования нарушение установленных норм для периода экономического процветания. Увеличивающиеся зоны внеправового взаимодействия, возрастающая конкурентная борьба заставляет тех предпринимателей, у которых доход начинает стремительно сокращаться, искать неправовые методы поддержания дохода хотя бы на прежнем уровне. Из такого положения среднего и малого предпринимательства порождается нацеленность на борьбу, но эта нацеленность приобретает реальную борьбу с государством и теми законами, которые оно предложило среднему и малому бизнесу и которые последние могут исполнить лишь ценой своей гибели. Пока государство осознает тот факт, что законы процветающей экономики не могут быть исполнены в экономике рецессивной, огромное количество предпринимателей идут по миру, пополняют ряды наемных работников, а то и асоциальных элементов.

Рост преступности – это также одна из форм нацеленности на борьбу индивидов, которая возникает в результате экономических кризисов. Разновидности преступлений порождаемых кризисом в большей степени определяются поиском источника дохода индивидами, оставшимися без него. Поиск источника дохода становится мотивом и основной причиной увеличения числа лиц, зарабатывающих себе на жизнь преступным образом. В 2008 году индивидами без постоянного источника дохода было совершено 60 % всех преступлений, тогда как в 1992 году данными индивидами совершено всего 25 %, а в 1990 году – 16,9 %. Доля лиц без постоянного источника дохода, совершающих преступление неуклонно растет и в 2013 году уже составила 65,7 % всех преступлений [3].

В кризисный период усиление нацеленности на борьбу за доход с целью поддержать свое существование сопровождается увеличением преступности в этот период. Получается, что преступность поддерживается всей неустойчивой системой экономики и политики современного государства. Преступления, связанные с перераспределением дохода или общественного богатства, являются атрибутом капиталистической системы. Наличие постоянного источника дохода для всех граждан страны, конечно, снизило бы количество преступлений. Но это снижение, во-первых, в капиталистическом хозяйстве невозможно, а, во-вторых, не нужно. Невозможно потому что капиталистическая система не может существовать и воспроизводиться без резервной армии труда, не нужно, потому что капиталистам пришлось бы отыскивать иные средства поддержания страха в обществе, помимо преступности. А так как преступность живет перераспределением в основном заработной платы, то получается, что наемные работники на свою же заработную плату содержат и преступность и преступников. Наемные работники как унтер-офицерская жена сами себя же и высекают.