Глобус 1976 - Коллектив авторов

внука. Не было в том месте, где Волконские жили на поселении (близ Иркутска), ниток — шить

приходилось рыбьими кишками. Не было зубного врача — Мария Николаевна сама должна была при-

жечь себе зуб раскаленным гвоздем. Аптек не было; медикаменты, выписанные из Петербурга, прихо-

дили, когда надобность в них уже пропадала. В такой обстановке только почта могла доставить мину-

ты радости, но ждать ответа на письмо приходилось по полгода. «Сибири хладная пустыня» — эти

строчки, посвященные Марии Николаевне, встречаем мы в черновиках поэмы Пушкина «Полтава»; в

чистовом варианте — «твоя печальная пустыня».

Но в этой стране, где по нескольку месяцев морозы в — 40°, Мария Николаевна занималась

садоводством; в этой обстановке, где, казалось бы, все силы отданы непрестанной борьбе за жизнь,

она занималась музыкой; собирала гербарий для петербургского доктора, составляла

минералогические коллекции для сына.

Муж ее, Сергей Григорьевич, летом по целым дням пропадал на работах в поле; зимой посещал

базары в городе, где толковал со знакомыми крестьянами об их нуждах и ходе хозяйства.

И Волконские — не исключение. Такую стойкость и великую силу воли проявляла не одна Мария

Николаевна. Такое стремление войти в жизнь населения, понять его нужды и быть ему полезным

было присуще не одному Сергею Григорьевичу.

Декабристы лечили местных жителей, обучали грамоте и воспитывали их детей; изобретали

сельскохозяйственные машины и занимались огородничеством, выращивая впервые в Сибири огурцы

и арбузы, кукурузу и дыни, возделывали фруктовые сады.

Местное население, по словам современника, с благодарностью и восторженно вспоминало

декабристов «вплоть до третьего поколения включительно». Для них самих такая жизнь была

средством сохранить себя, сохранить «свое политическое существование за пределами политической

смерти» — вопреки воле и предписаниям царя.

Занимались декабристы в Сибири и научной деятельностью.

В начале XIX века Сибирь была еще плохо изучена. Правительство недостаточно ясно

представляло себе ту роль, какую могла играть далекая неосвоенная страна в жизни России. Изучение

Сибири вели в основном местные жители. Едва ли не самыми активными среди них были

декабристы.

По мере того как проходило время, появлялся интерес к месту, куда забросила судьба; менялось от-

ношение к стране, где многим из них пришлось провести большую часть жизни. «Я не могу не

сказать несколько слов об этой замечательной стране, писал Басаргин, бывшей предметом

долговременных моих наблюдений и размышлений».

Разнообразный и богатый край, величественная, дикая природа Сибири, племена, ее населяющие,

и их своеобразный быт привлекали внимание невольных путешественников. В их письмах и

литературных произведениях рассеяны многочисленные впечатления о Сибири.

Картины сибирской природы мы найдем в «Записках» А. Е. Розена. Он обладал острой

наблюдательностью и свежим умом, составлял свои «Записки» точно и аккуратно — в тюрьме, на

поселении, во время переезда из одной страны изгнания в другую. Со страниц его «Записок»

предстает северная полоса Сибири, «где полгода сряду не показывается солнце... где земля вечно

холодная... где нет огородов, нет посевов, — там все малоросло, все угрюмо, все печально, все хо-

лодно»; Восточная Сибирь, гористая, прорезанная реками, воды их «быстры, чисты, прозрачны»; За-

падная — более равнинная, «где реки текут лениво, вода мутная». Здесь и Байкал, или Святое море, с

высокими волнистыми берегами, и картины большого почтового тракта, и губернские города, села,

деревни. ..

В Буреинской тайге. Рисунок из атласа экспедиции 1855 — 1859 гг.

Особой страстью к природе отличались братья Борисовы. Младший, Петр Иванович, был

необыкновенно скромным и кротким человеком, глаза его искрились добротой и прямодушием. Он 30

лет ухаживал за своим старшим братом, Андреем Ивановичем, у которого в ссылке развилась

психическая болезнь — он боялся людей и никогда не выходил из дома. Оба брата были вы-

дающимися натуралистами и ботаниками среди декабристов. Они прекрасно изучили растительное и

пернатое царство Сибири. В первый год жизни в Нерчинских рудниках, поселенные вместе с пятью

товарищами в темную, грязную, вонючую конуру, где не только нельзя было двигаться, но спать

приходилось в три яруса, они во время редких прогулок по берегам Аргуни собирали цветы и

занимались зоологическими изысканиями. «Они набрали множество букашек разных пород, красоты

необыкновенной, — вспоминал Оболенский, — хранили и берегли их и впоследствии составили

довольно порядочную коллекцию». Эту коллекцию они отправили позже знаменитому профессору

Фишеру, директору Ботанического сада в Петербурге.

Старший брат, несмотря на болезнь, сам придумал новую классификацию насекомых, аналогичная

которой потом, гораздо позже, была предложена в Парижской Академии и принята ею.

Младший, Петр Иванович, необычайно искусно рисовал животных, птиц и насекомых. Он сделал

акварельные виды всех растений и почти всех птиц Забайкальского края. «Я бы желал, — писал Н.

Бестужев сестре, — чтобы ты посмотрела его альбом, в котором нарисованы все цветы и все птички

этой стороны». Альбомы эти (их два) сохранились. Это кожаные черные альбомы с золотой

надписью: «Птички». Каждая «птичка» изображена именно на том дереве, на котором она чаще

встречается; именно в той позе, которая для нее наиболее свойственна. Портреты птиц отличаются

необычайной виртуозностью и точностью исполнения.

В сентябре 1854 года Петр Иванович внезапно умер во сне от удара. Андрей Иванович, осознав

смерть брата, пришел в такое отчаяние, что вскоре покончил с собой. «Два брата опущены в одну

могилу», — писал Волконский Пущину.

Трагически сложилась судьба научных трудов П. И. Борисова. Известно, что его большой труд «О

муравьях» хранится в Историческом музее в Москве. Но неизвестно, где находятся и сохранились ли

вообще другие научные труды Петра Ивановича — по археологии, философии, истории, —

обнаруженные после его смерти; неизвестно, где коллекции насекомых Забайкалья, отправленные

когда-то из Петровского завода в Москву; неизвестно, какие именно экземпляры забайкальских

растений были посланы в Ботанический сад Фишеру. Таков результат политики Николая I в от-

ношении декабристов — полный запрет на их имена и труды.

Впервые фамилия братьев Борисовых была упомянута в ученом труде только в конце XIX века.

Как ни странно, не в труде по сибирской фауне и флоре, а в первом климатологическом Атласе

России. Его выпустил в 1881 году директор Главной физической обсерватории Вильд. «Г-н Борисов,

политический ссыльный, — читаем мы на странице 317 Атласа, — наблюдал в Чите с октября 1827 г.

по июль 1830 г. (после того он наблюдал в Пет-ровске)...»

Оказывается, братья Борисовы занимались и метеорологическими наблюдениями. И не только они,

но и многие другие декабристы -Якубович и Митьков, Беляев и Якушкин, братья Бестужевы — в

Чите, Петровске, Красноярске, Се-ленгинске, Ялуторовске — изучали климат Сибири.

Декабрист П. И. Борисов.

Это было время всеобщего увлечения климатологией. По всей России создавалась сеть

метеорологических станций. В 1829 году ученый Купфер представил Академии наук проект создания

Главной физической обсерватории. И хотя Пулковская обсерватория была открыта только через 20

лет, Россия все-таки опередила в этом другие страны Европы. «Мы никоим образом не можем

признать почетным для нас, — писал английский ученый,-что мы допустили нации, и в особенности