Владимир Ильин - Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта

Сев верхом на перекладину, мы медленно переползли на другой берег. Недалеко от первого моста оказался второй, но несколько меньший по длине и вполне исправный. Он был перекинут через другое русло этой реки. Обрадовавшись такой удаче и ничего не подозревая, мы и по этому мосту перешли на другой берег.

— А что это за столб стоит с большим щитом? — дернув меня за рукав телогрейки, спросил Афанасий.

— Давай посмотрим, — предложил я.

В свете не зашедшей еще луны на щите ярко вырисовывались немецкие слова и крупным шрифтом было написано «МИНЕН», то есть «заминировано». Тогда мы сразу поняли, что мы только что прошли по заминированному мосту.

— Вот это да! — воскликнул Афанасий. — Как это нам удалось пройти по мосту и не подорваться на нем? Это просто наше счастье.

Не теряя ни минуты, мы быстро пошли от злополучного моста. Очень большой опасности мы подвергали себя этой ночью и поняли, что этот мост, возможно, был заминирован еще нашими отступающими войсками. Теперь, видно, немцы построили новый мост, который мы не нашли.

Через несколько дней мы были уже в Курской области и подходили к городу Новый Оскол и решили обойти его с западной стороны. Там протекала небольшая речка, видимо, приток реки Оскол. Мы очень обрадовались этой речке, решили умыться и привести себя немного в порядок. Рядом с нами в речке полоскали белье две местные девушки. И снова неожиданная встреча с немцем. Мы так увлеклись своим туалетом, что не заметили, как к нам подошел немецкий офицер и спросил:

— Что вы здесь делаете? Кто вы такие?

Хорошо, что нас выручили девушки, которые были рядом с нами. Одна из них, показывая на меня, крикнула офицеру:

— Дизе майне брудер, пан!

Офицер, увидев симпатичную девушку, забыл про нас с Афанасием и стал о чем-то говорить с ней. Белье у девушек было уже постирано, и мы, взяв их бельевые корзины, пошли рядом с одной из них. Через некоторое время нас догнала и девушка, которая осталась разговаривать с офицером.

— У, гад, еле от него отвязалась, — сказала она, запыхавшись.

Мы поблагодарили этих девушек и двинулись дальше. Местность, по которой мы шли, была сильно пересеченной оврагами, балками, высотками и крутыми берегами. Изредка встречались небольшие лесочки, но больших лесных массивов все еще не было на нашем пути. Мы уже подходили к городу Старый Оскол. До деревни, где жил Афанасий, оставалось километров восемьдесят, то есть на два дня пути. Все время где-то на востоке, у Воронежа, была слышна артиллерийская канонада.

Мы благополучно обошли Старый Оскол, уже осталось идти всего один день, и будем у цели. Все чаще стали встречаться немецкие солдаты, и все труднее было избежать их пристального и подозрительного взгляда на нас, двух парней, идущих почти в сторону фронта. Когда оставалось дойти до деревни Афанасия километров десять, он мне предложил:

— Давай, Владимир, в нашу деревню сначала не пойдем, а остановимся переночевать вот в этой деревне, которая виднеется на нашем пути. Там живет моя тетка, она нас пустит переночевать. Я не знаю, какая сейчас обстановка в нашей деревне, поэтому думаю, что мы переночуем у моей тетки, а утром я схожу домой и узнаю, как там дела. Если там все хорошо, то я сразу же приду за тобой.

К вечеру, когда уже стало темнеть, мы пришли в деревню, где жила его тетка. Она встретила нас очень радушно, накормила, и мы легли спать. Утром, как и договорились, Афанасий пошел в свою деревню и сказал:

— Ты, Владимир, пока побрейся и жди меня. Часа через два я вернусь, и мы обо всем договоримся.

Судя по рассказам Афанасия, до его деревни оставалось километров пять. Это примерно час пути. Я побрился и стал ждать Афанасия. Прошло уже три часа, а его все нет и нет. Я уже стал беспокоиться. Его тетка, видя мое беспокойство, с какой-то язвительной усмешкой мне заявила:

— А что вы его ждете? Он, наверное, не придет. Он ведь уже дома, а вам еще нужно идти в Тульскую область. Вам с ним совсем не по пути.

Это высказывание тетки показалось мне очень подозрительным. Я подождал еще около часа. И снова тетка Афанасия мне заявляет:

— Наверное, вам уже пора уходить. Афанасий-то не придет. И вдруг нагрянет полиция или немцы, тогда нам несдобровать.

Я понял, что меня уже выгоняют. С тяжелым сердцем я уходил из этого дома и не пошел на улицу, а по огородам вышел в степь. Поднявшись на небольшую высотку, я стал рассматривать местность.

Внизу, на север от нее, шла железная дорога. Это, видимо, дорога на узловую станцию Касторная. Дальше, километрах в трех от высотки, за железной дорогой, была видна какая-то небольшая деревня. Я подумал, что это, наверно, и есть та деревня, где живет Афанасий.

Я не мог уйти, не повидав его, и решил во что бы то ни стало найти его дом и узнать, что же надумал делать Афанасий. «Не мог же он так по-свински поступить и бросить меня на произвол судьбы. Мы же столько дней шли с ним вместе. Делились последним куском хлеба. Сколько раз я выручал его из беды. Надо узнать, в чем же дело. Не случилось ли что с ним, не попал ли он в полицию, тогда об этом надо сообщить его жене», — думал я и пошел в сторону деревни, которая была видна с высотки. Шел я прямо по полю сжатой пшеницы.

Когда я приблизился к этой деревне и пригляделся, то обнаружил, что в ней полно немецких солдат. Там, видимо, стояла какая-то кавалерийская или интендантская часть, так как было видно, как немцы выводили большое количество коней на водопой.

Мне уже было поздно возвращаться назад, так как это было бы подозрительным для немцев, поэтому я смело пошел в деревню, надеясь, что там встречу Афанасия и мы как-нибудь выкрутимся из создавшегося положения. Войдя в южный конец деревни, я увидел, что в середине улицы из камышовых плит немцами построена большая конюшня, тщательно замаскированная с воздуха. Немецкие солдаты занимались своим делом и не обращали на меня никакого внимания, но навстречу мне шла женщина с ведром, которая, увидев меня, крикнула:

— Эй! Ты чего здесь шляешься?

Я подошел к ней и ответил:

— Не шумите. Вчера я пришел вместе с Афанасием, вашим трактористом, из плена. Мы с ним переночевали в соседней деревне у его тетки, а утром он ушел в свою деревню и не пришел ко мне. Я друг и вот теперь разыскиваю его. Он, мне кажется, в вашей деревне живет?

— Ох, как же ты сюда попал? — удивленно воскликнула она. — Сюда никак нельзя было тебе приходить. Наша деревня считается запретной военной зоной. Здесь стоит фронтовая немецкая часть. А Афанасий живет в соседней деревне. Ты пришел не туда. Иди и не оглядывайся в тот конец, а потом, выйдя из деревни, повернешь налево и прямо по полю уходи скорее, пока тебя не словили немецкие солдаты.