Коллектив авторов - Заметки о Ленине. Сборник

{…}

м — известные уступки, дает концессии и допускает теперь даже, в силу новой экономической политики, в известном смысле, и буржуазию. Если противники русского большевизма, который надо резко отграничить от вне-русского, хотят в этом видеть его банкротство и даже над этим насмехаются, то они вовсе не имеют понятия о различии в строении государства, рожденного из революции и стремящегося к тому, чтобы только сохранить, по возможности, свое первоначальное направление, от государства, в котором вовсе не может быть такого устремления, так как такое государство насквозь контр-революционно. Пролетариат всего мира, поэтому, никогда не переставал с верным революционным чутьем смотреть на российские советские республики, как на драгоценнейшее и славнейшее достояния пролетарского движения на пути к социализму, как на великий форпост в борьбе против буржуазного капиталистического мира. Цепи, разорванные в России Лениным, были цепями, приготовленными и для нас, и надежды и гор ячее сочувствие мирового пролетариата в том, чтобы дело его было сохранено и мощно развивалось. Поэтому печаль, навеянная его смертью, была велика в пролетариате и соединялась со страхом, ибо одновременно к этому присоединялась боязнь за будущность русск ой революции. В этом смысле в чувстве каждого пролетария слились воедино — Ленин и дело пролетарской революции.

И человек, носивший в себе такое громадное историческое значение, это должно войти в надгробную речь, — оставался простым, скромным, почти по-мужицки живущим пролетарием, жил ли он в бедной лачуге или в царском дворце в Кремле. Он и здесь оставался символом революции: могуче распрямляясь в разрушительной и созидательной своей силе, царственно пренебрегая всей мелочностью и узостью жизни, без претензий к роскоши и оставаясь постоянно скромным в своей жизни. Под этим впечатлением Горький сказал о нем: «Его частная жизнь такова, что в религиозное время из него сотворили бы святого». Человек, который мог бы сделаться русским царем, если бы им руководили личное властолюбие и жажда славы, а не идея социальной революции, умер в комнате прислуги в загородном дворце, из многих комнат которого он хотел жить только в этой. Это не было эффектной игрой, это не была демагогия, наверняка, уже чуждая смертельно больному человеку, — это был инстинкт человека, который иначе не мог поступать, ибо существу большой пролетарской идеологии, которую он исповедывал, для которой он жил, мог соответствовать только пролетарский образ жизни. Таким был Ленин, — великое единство мысли, поступков и чувств. Дух целого класса, дух пролетариата проносил и образовывал это единство, чтобы благодаря ему сделаться богаче и полным духовной силы. Поэтому Ленин останется жив не только в памяти пролетариата, но и тем более пребудет живым, чем больше пролетариат поймет и выполнит свою историческую задачу, которую Ленин оставил на примере своей жизни.

Всего каких-нибудь три месяца отделяют нас от трагических дней 21 27 января, а литература о В. И. Ленине приобретает все более и более внушительный характер. В этом стремительном, безостановочном накоплении «Ленинской литературы» находят свое выражение самые разнообразные импульсы и потребности: страстное желание широких масс узнать что-нибудь о жизни и деятельности своего «Ильича», глубокая печаль об утрате великого вождя, испытываемая его оставшимися соратниками, наконец, огромный, можно сказать, всеобщий энтузиазм, вызываемый мощной фигурой мирового революционера. Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что в скором времени изучение В. И. Ленина, по своему масштабу, сравняется, если не превысит «шекспирологию», располагающую десятками журналов, огромными библиотеками и специальными кафедрами почти во всех университетах Старого и Нового Света.

Охват всей деятельности В. И. Ленина представляет, понятно, колоссальнейшие трудности. «Написать сколько-нибудь подробную его биографию, — правильно замечает Г. Зиновьев, — значит изложить историю двух русских революций, II Интернационала и борьбы его левого крыла против правого; это значит, далее, рассказать о возникновении III Интернационала, о создании нашего Советского государства, об его великих боях за существование и т. д., и т. д.».

Такая задача сейчас, конечно, не по плечу одному исследователю или даже целой группе их, в особенности при тех явно недостаточных материалах, которыми мы пока располагаем. Лишь планомерная, коллективная работа нескольких поколений исследователей сможет раскрыть с достаточной полнотой гигантскую личность и не менее гигантскую деятельность В. И. Ленина.

Вся вышедшая до сих пор литература (я оставляю в стороне газетную и, в значительной степени, журнальную) задается, впрочем, гораздо более скромными целями. Она пытается приблизить к массам фигуру ушедшего вождя, дать хотя бы предварительную оценку оставленного им богатого теоретического и практического наследия, — одним словом, дать суммарную характеристику Ленина и ленинизма.

Посмертную «Ленинскую литературу», для удобства рассмотрения, можно разбить на три большие категории: в первую входят сборники, биографии, очерки популяризаторского характера; во вторую — чисто теоретические произведения, разрабатывающие проблемы теории и практики ленинизма, и, наконец, в третью — статьи и материалы биографического характера. Нечего, конечно, и говорить, что это деление носит весьма приблизительный характер. Много очерков и статей можно рассматривать в любом из намеченных разрезов. При отнесении их в ту или иную категорию приходится поэтому отправляться от их преобладающего содержания.

Как и следовало ожидать, наиболее обширной в настоящее время является первая, «популяризаторская», категория. Чисто стихийная потребность дать немедленный отклик на смерть В. И. Ленина вызвала к жизни несколько сборников, составленных из газетных материалов, опубликованных в связи с памятными событиями: покушением на В. И. Ленина, 50-летием со дня его рождения и 25-летием существования Р. К. П.

Пожалуй, наиболее полным является сборник статей о Ленине, вышедший в Харькове, в издательстве «Молодой Рабочий»[6]. Сборник этот в огромной части состоит из газетных очерков, к которым прибавлено 3–4 журнальных статьи и кой-какие извлечения из книг (глава из книги П. Лепешинского «На повороте», статья Емельянова «Таинственный шалаш» и др.). Из помещенных в журнале очерков хочется напомнить блестящую характеристику Л. Троцкого: «Ленин как национальный тип», где он фигуру последнего приводит в связь с русской пролетарско-крестьянской стихией: «Свобода от рутины и шаблона, от фальши и условности, решимость в мысли, отвага в действии, — отвага, никогда не переходящая в безрассудство, — характеризуют русский пролетариат и вместе с ним Ленина». Но в то же время «у этого самого бесспорного из вождей пролетариата — не только мужицкая внешность, но и крепкая мужицкая подоплека». Недаром самая «интуиция действия», столь присущая Ленину, по мнению Л. Троцкого, «это — мужицкая сметка, только с высоким потенциалом, развернувшаяся до гениальности, вооруженная последним словом научной мысли». В изящном, необычайно любовно написанном, «Рисунке пером» Н. Осинский дает внешнюю характеристику В. И. Ленина, его наружности, манеры его речи, его ораторского жеста и т. п.