Владимир Орлов - Двойной агент. Записки русского контрразведчика

   — Эти акции мне прислали из Москвы.

   Все собранные доказательства подтвердили его слова. Афера не прошла.

   — Профессор С., прочитайте, пожалуйста, эту заметку в «Известиях», — обратился к С., профессору анатомии Харьковского университета, один из студентов.

   Профессор С., которому после многих лет преподавательской работы пришлось бежать от большевиков в Болгарию, был теперь очень осторожен, хотя правительство Украины гарантировало ему личную неприкосновенность и удовлетворило его просьбу вернуться к прежней работе.

   — «На теле Ленина, обследованном профессором Абрикосовым, начали появляться признаки разложения», — прочитал С.

   — Что вы об этом думаете, профессор? — спросил студент.

   — Что же, мне представляется, что тело было забальзамировано крайне неумело и небрежно.

   Эти слова имели важные последствия. Час спустя профессора вызвали по телефону в Наркомат здравоохранения Украины. Он отправился туда, ничего не подозревая.

   Вопрос наркома удивил профессора:

   — Вы заявили, что тело Ленина плохо забальзамировано, не так ли? На чем основано ваше мнение?

   — Ни на чем не основано, — испуганно ответил профессор.

   — Но вы, кажется, сказали, что Абрикосов плохо разбирается в этом деле?

   — Я устал после лекции и сейчас вряд ли вспомню, как именно звучал вопрос, заданный студентом.

   Профессору разрешили уйти. Через два дня его вызвали телеграммой в Москву. Ему предоставили отдельное купе — все расходы были оплачены, — и через двадцать четыре часа он прибыл в столицу. На вокзале его встречали Дзержинский, Семашко и Калинин. Оттуда профессора отвезли в ОГПУ и накормили завтраком.

   — Как, по-вашему, профессор Абрикосов провел бальзамирование? Как следовало, или же что-то было сделано не так, и в результате тело быстро разлагается и выглядит ужасно? — задал первый вопрос Дзержинский.

   Профессор С. сразу понял, как много зависело от его ответа.

   — Абрикосов — единственный в России специалист такого рода, и я не сомневаюсь, что он использовал все новейшие методы бальзамирования.

   — Профессор, подумайте, нет ли других способов, чтобы сохранить тело хотя бы на два-три года, — спросил Дзержинский. — Хорошенько подумайте, профессор, иначе потом вы можете пожалеть. Пусть вас не беспокоит, что скажут за границей. Вы останетесь в Москве.

   Через несколько дней профессор пришел в Мавзолей.

   Нервничал ли он? Угнетала ли его непривычная обстановка?

   Он переступил порог комнаты с ужасом, Проведя полжизни в анатомичках, привыкнув к трупному смраду, профессор ужаснулся, увидев мертвенно-бледное разлагающееся тело вождя в стеклянном саркофаге. Распухшее и вздутое, с потрескавшейся и обесцветившейся кожей, оно представляло собой отвратительное зрелище.

   — Мне нужна полная тишина! — заявил профессор, — Прошу оставить меня одного.

   Все вышли, оставив за дверью только часовых.

   Профессор С. обследовал тело шесть дней. Все это время он ничего не ел, только отпивал понемногу из фляжки с коньяком, которую принес с собой. Лишь когда он почувствовал себя настолько плохо, что не мог продолжать работу, он пошел к Дзержинскому.

   — Если вы хотите, чтобы я закончил эту работу, то мне нужна помощь профессора В. из Харькова!

   — Нет, он враг нашего государства. Мы уволили его за неблагонадежность, — прозвучал резкий ответ Дзержинского.

   — Он мне нужен. Без него мне не справиться, — продолжал настаивать профессор С.

   — Нет! И еще раз нет! Мы не можем пойти вам навстречу. К тому же он увлекается оккультными науками. Для нас это неприемлемо, — не соглашался Дзержинский.

   — Это не важно. Он должен приехать, — почти умолял профессор С.

   Наконец Дзержинский согласился. Но профессор С. на этом не успокоился:

   — Еще мне нужен один сотрудник анатомического музея. Он много лет работал моим помощником.

   — Хорошо, хорошо. Я на все согласен, только сделайте то, что вам поручено, иначе…

   Помощники вскоре прибыли. Было взято тело неизвестного, вероятно, недавно скончавшегося красноармейца, и те части тела Ленина, которые подверглись разложению, были заменены свежими. В результате получилась превосходно восстановленная мумия. Тело выглядело прекрасно, все были довольны.

   Профессор С. получил орден Красного Знамени, охранную грамоту на всю оставшуюся жизнь и значительную сумму денег для своей научной работы.

   Коммунисты заявляют, что защита государства — это буржуазное понятие, которое строители нового общества не будут принимать во внимание. Вот почему люди бесцеремонно проникают на территорию иностранных посольств, грабят, арестовывают сотрудников, а если нужно, то и самих послов убивают, если это отвечает их целям. Неудивительно поэтому, что и другие не утруждают себя педантичным соблюдением правил поведения в отношении их официальных учреждений за рубежом. Берлин и Лондон, правда, вмешиваются только тогда, когда у них есть обоснованные подозрения в нарушении закона. Китай же больше не признает этих ограничений и проводит расследования и аресты, затрагивающие сферы деятельности советского посольства.

   Советы, естественно, предпринимают меры защиты, чтобы их преступная деятельность не была раскрыта. Сотрудники советских посольств всегда устанавливают конфиденциальные связи с полицией той страны, где они находятся. Советы также приветствуют, когда преданный слуга посольства натурализуется для того, чтобы передвигаться по стране с большей безопасностью и спокойно выполнять свою грязную работу.

   Хочу привести несколько примеров внезапных «визитов» в различные советские учреждения за пределами России. Город Харбин в Китае. Конец мая 1929 года. Полиция сужает кольцо вокруг советского консульства, где, по сообщениям многочисленных свидетелей, подтверждающим, о чем посвященные знали уже на протяжении многих лет, изготавливались фальшивые китайские, японские и американские облигации и банкноты, а также хранились списки официальных лиц, эмигрантов и военнослужащих, лояльных по отношению к большевикам или настроенных против них.