Коллектив авторов - Заметки о Ленине. Сборник

Это именно то, о чем Троцкий говорит в другом месте, сопоставляя Мартова с Лениным. «Этот величайший машинист революции не только в политике, но и в теоретических своих работах, и в занятиях философией, и в изучении иностранных языков, и в беседах с людьми был неизменно одержим одной и той же идеей — целью. Мартов гораздо больше жил сегодняшним днем, его злобой, текущей литературной работой, публицистикой, полемикой, новостями и разговорами. Ленин подминал под себя сегодняшний день, врезывался мыслью в завтрашний. У Мартова были бесчисленные и нередко блестящие догадки, гипотезы, предложения, о которых он часто сам вскоре позабывал, а Ленин брал то, что ему нужно, и тогда, когда ему нужно» (21–22).

Великолепно проведена Троцким параллель между Марксом и Лениным. «Маркс родился и вырос, — говорит Троцкий, — на иной национально-культурной почве, дышал иной атмосферой, как и верхи немецкого рабочего класса своими корнями уходят не в мужицкую деревню, а в цеховое ремесло и в сложную городскую культуру средних веков» (147–148). Маркс весь в «Коммунистическом манифесте», в предисловии к своей «Критике», в «Капитале». Если б он даже не был основателем I Интернационала, он навсегда остался бы тем, чем является сейчас. Маркс — величайший представитель интеллигенции, богатый всей ее наукой, порвавший с буржуазным обществом и ставший на почву революционного пролетариата. Маркс — пророк со скрижалями, а Ленин — величайший исполнитель заветов, научающий не пролетарскую аристократию, как Маркс, а классы, народы, на опыте, в тягчайшей обстановке, действуя, маневрируя и побеждая (161).

Ленин — русский национальный герой, при всем его интернационализме. Все черты активности, мужества, ненависти к застою и насилию, презрения к слабохарактерности, словом все те элементы движения, которые скопились ходом социальных сдвигов и динамикой классовой борьбы, нашли свое выражение в большевизме и в его гениальном кузнеце — в Ленине. «В этом именно смысле Ленин есть головное выражение национальной стихии» (99). У Ленина «хозяйская мужицкая деловитость, — только в грандиозном масштабе» (148). У Ленина «интуиция действия. Одной стороной своей она сливается с тем, что по-русски зовется сметкой. Это — мужицкая сметка, только с высоким потенциалом развернувшаяся до гениальности, вооруженная последним словом научной мысли» (149).

Троцким дана блестящая характеристика тактики Ленина и его методов действия (стр. 76, 105, 109, 112). Пред нами как живой встает Ленин-оратор (28, 123–130). Отмечены и второстепенные его психологические черты (58, 74 и др.). Попутно даны художественные силуэты таких интересных историко-революционных личностей, как Плеханов (12, 43 и др.), Вера Засулич (17, 30, 36, 40, 44–45), П. Б. Аксельрод (40–44), Мартов (21, 22, 24). Свердлов (57–58) и друг. Имеется косвенное указание, кого из «учеников» Ленин мыслил своими и Троцкого преемниками, лучшей «сменой» (106).

В той огромной литературе, которая выпущена нашими издательствами в связи со смертью тов. Ленина, книга Сталина выделяется как образцовое, точное и ясное изложение основ ленинизма. «Изложить ленинизм, — говорится во введении, — это значит изложить то особенное и новое в трудах Ленина, что внес Ленин в общую сокровищницу марксизма и что естественно связано с его именем». В чем же заключается «особенное и новое в трудах Ленина»? Автор отвечает: «Ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарской революции. Точнее: ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности». Это определение, действительно, охватывает самую суть ленинизма и дает руководящую методологическую нить при изучении вопроса. Сам автор ни на минуту не забыл об этом определении: в отдельных главах о теории, о диктатуре пролетариата, в крестьянском и национальном вопросах, в вопросах стратегии и тактики, о партии Сталин неуклонно следовал своему заданию «изложить особенное и новое в трудах Ленина», заключающееся в том что ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарской революции. Ленинизм вырос, развился и окреп в самой ожесточенной и напряженной борьбе со всяческим оппортунизмом; это его свойство, как учения, преимущественно и особо воинствующего и боевого, в книге подчеркнуто выпукло и наглядно. Но, отмечая боевой, воинствующий характер ленинизма, т. Сталин не преминул отметить, где следует, что Ленин никогда не отличался беззаботностью к теории. Наоборот, именно Ленин настаивал на том, что «без революционной теории не может быть и революционного движения» и что «роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией». Узколобого практицизма, делячества, пренебрежения к теории в ленинизме нет и в помине. Сталин правильно указывает, что книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» является единственной в марксистской литературе: в ней обобщено, что дано наукой со времени Энгельса, и подвергнуты всесторонней критике анти-материалистические течения в среде марксистов.

В последней главе «Стиль в работе», которую следовало бы расширить, автор останавливается на особом типе партийного и государственного работника, создающего ленинский стиль работы. Типичны две особенности: русский революционный размах и американская деловитость. «Стиль ленинизма состоит в соединении этих двух особенностей». Это тоже верно: тип профессионального революционера, который, можно сказать, выпестован т. Лениным, особый, единственный в России и в мире тип, хребет нашей партии, в самом деле сочетает в себе русский революционизм с американской деловитостью.

Сам автор называет свою книгу «сжатым конспектом». Это едва ли так: для конспекта она слишком связна, а главное — подробна. Видимость конспекта ей придают предельная сжатость и, так сказать, арифметический метод изложения. Едва ли в нашей партии многие знают, что т. Сталин — один из лучших стилистов в наших рядах. А, между тем, это так. Стиль Сталина скупой, расчетливый, взвешенный, суховато-точный и деловитый. В нем нет лишних слов, остроты, он не приправлен ни образами, ни метафорами, он не блещет красками, но он ясен, прост, логичен и краток. Такой стиль вырабатывается только в результате упорной работы над тем, чтобы дать комплексу понятий наиболее краткое и простое словесное выражение, не отвлекаясь в сторону. Отсюда и «арифметика» стиля во 1-х, во 2-х, в 3-х, a, b, c, d, «из этой темы я беру шесть вопросов» и т. д. Сухая деловитость изложения с избытком компенсируется содержательностью, уменьем сжато ввести в суть вопроса.