Коллектив авторов - Как мы пережили войну. Народные истории

А в это время наши войска отступали понемногу в город, а немцы сильно бомбили.

…Они летели тройкой, и было две тройки. Забили сильнее зенитки. Люди бросились кто куда. Я и товарищ побежали вдоль улицы, там еще бежали люди. Коля впереди, а я за ним. Вот мы добежали до перекрестка, где находились колонны солдат. Солдаты все лежали по обочинам дороги. Коля уже перебежал на другую сторону, а я был только на середине улицы, стал нарастать свист бомбы. Я перебежал дорогу и попал на то место, которое разделяет дорогу и тротуар. Он был широк и там росли кусты, лежали солдаты. Я добежал до кустов, кто-то схватил меня за ногу, и я упал, услышав мат и слова «лежи!». Все произошло в считаные секунды, а бомба продолжает свистеть. Мы с солдатом лежим, прижавшись к земле. И вот – взрыв и сильный толчок земли. Я вскакиваю и бегу дальше. От угла второй дом срезан наполовину, камни, пыль… Я пробежал кучи камней, как по ровной дороге. Прибежал домой, там все тихо. Но где Коля? Нет нигде. Я спросил его мать. Она сказала, что он лежит под кроватью, и спросила, что случилось и где вы были. Я ничего не ответил ей, зайдя в комнату, застал Колю. Он сидел на кровати. Я спросил: «Что с тобой?» Он сказал: «Ты знаешь, я чудом спасся от той бомбы! – и спросил: – А ты-то где был, когда она попала в тот дом?! Ты же бежал за мной, и я подумал, что ты как раз и попал под ее взрыв!» Я сказал, что меня спас какой-то солдат. «А ты где был?» Он мне говорит: «Ты вспомни, там есть парадная!» «Ну и что, что есть!» – говорю ему я. «Так вот, эта парадная меня и спасла! Ты понял? Я пробежал парадную и побежал дальше, и тут меня как-будто кто-то силой толкнул вовнутрь дома, и я увидел, как дом, то есть его половина, отделилась, а потом меня так вдавила волна взрыва и разрыва и пламени, что я подумал, что сам не знаю, как я очутился дома под кроватью. И сейчас не могу вспомнить, как я бежал оттуда!»

У нас было оружие, то есть винтовки и наши, и немецкие и к ним много патронов. Мы решили пострелять на нашем пятаке, что часто делали. Нас было человек пять и один малец, лет восьми, брат одного товарища. Мы поставили камни, на них положили каски и начали стрелять. Мы стреляли, а этот малец все канючил – дай стрельнуть, и все тут. Ну мы дали. Его брат показал, как надо целиться и как плавно нажимать на спусковой крючок, и даже выстрелил в каску. Лежим курим. А этот малец взял винтовку, лег за бруствер и стал целиться. Мы, взрослые, не посмотрели по сторонам, да и вообще, мы никогда до этого не видели на нашей улице немцев, а особенно офицеров. Малец выстрелил, мы услышали ржание коня, а потом и его самого, а на нем немецкого офицера. Мы все подумали, что пуля попала в наездника. А этот малец встал и стоит с винтовкой в руках. Крикнув ему «беги!», мы бросились врассыпную, кто куда. Малец побежал и куда бы вы думали? К себе во двор! А всадник за ним. Вот он открыл калитку и забежал к себе во двор.

Офицер подъехал к калитке, слез с коня, привязал его к дереву, вынул пистолет и вошел во двор. А мы стоим под воротами и все видим. Брат этого мальца говорит: «Хорошо, что дома никого нет. Мать уехала в деревню кое-чего наменять на тряпки». Я ему говорю: «Чего тут хорошего?! Он же убьет его сейчас?!» Но выстрела мы не услышали. Немец сильно ругался по-немецки, сел на коня и уехал. А мы еще долго не подходили ко двору. Боялись.

Зайдя во двор, мы увидели, что дом замкнут на висячий замок. Значит, его там нет. Давайте искать. Двор небольшой – сарай и туалет. В туалете нет, стало быть, он в сарае. Зайдя в сарай, мы открыли двери настежь, чтобы было хорошо видно. Но в сарае мы его не увидели – только дрова, уголь и большая бочка литров на 500, которая стояла в углу, перевернутая вверх дном. Мы стали спрашивать брата: «Ну и где же он?» – а брат говорит: «Откуда я знаю?! Может, он сквозь землю провалился!» Кто-то из нас сказал: «А может, он под бочкой?» «Да как же он туда попадет, она же тяжелая?! Ему ее не поднять!» – «Давайте посмотрим!» Мы все бочку подхватили, перевернули ее и увидели мальца, согнувшегося в три погибели и дрожащего. Мы вынесли его со двора. А он не может стоять на ногах – так перепугался. И говорить не может. Мы стали его успокаивать и приводить в себя. Он начал сперва плакать, а потом встал на ноги и стал говорить с заиканием. Мы его спрашиваем: «Как ты попал под бочку?» – а он говорит, что не помнит. Прошло немного времени, мы вышли со двора и пошли забрать винтовку и на Митридате в укромном месте все спрятали. Потом залезли на скалу, такой большой камень, и закурили. Стали думать что делать, что сказать матери, почему он заикается. Сидим, потихоньку разговариваем. А малец сидел-сидел молча, а потом говорит без заикания: «А знаете, когда я забежал в сарай, я знал, что он гонится за мной и что он меня застрелит. Куда спрятаться? В сарае некуда. И тогда я подсунул руки под бочку и поднял ее. Сам я лежал и подлез под нее». Мы опять пошли к ним во двор, зашли в сарай и говорим ему: «Ну покажи, как ты это сделал». Он подошел не ложась, подсунул обе руки под бочку, но поднять ее не смог. «Когда я лежа ее приподнял, то голова моя и плечи прошли, а потом я пролез под нее». – «Ну попробуй, подлезь». И тогда у него это не получилось. Вот так бывает, когда страх или еще что придает силы…

Наталья Яровая-Аше

Я родился 10 сентября 1934 года. Война застала мою семью под Таганрогом, в селе Приморке, это в 18 километрах от города. Я был пятым ребенком в семье и единственным сыном. Мы жили в хорошем доме, нам не удалось эвакуироваться. Наше село дважды было в оккупации. Из военного детства запомнилось несколько случаев.

Когда осенью 1941 года наши войска отошли, мы с приятелем пошли в бывший помещичий сад (в советское время сад принадлежал ИТК, исправительно-трудовой колонии). У ИТК были огромные сады! Яблок оказалось немного, на некоторых деревьях оставалось по 3–4 штуки. Залезли мы каждый на свою яблоню. Я сорвал висевшие вблизи и решил дотянуться до яблока на дальней ветке. Вот уже почти достал, а оно упало. Слезаю за ним, по пути замечаю, как что-то блеснуло. Паутинка, наверное. Нет, не паутинка, слишком длинная и на земле. Осторожно, с оглядкой, опускаю ноги на землю. Проволочка! От того дерева, а вон и бугорок с торчащим из земли колышком. Кричу приятелю, чтобы смотрел под ноги, сад заминирован. Так и ушли, не стали собирать упавшие яблоки. А распознавать заминированные места на почве меня научили еще в школе, где я проучился в первом классе почти три месяца. Да и сестры помогли, их тоже в школе этому обучали, как только война началась.