Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 5

В результате сформированный таким образом людьми мировоззренческий подход к естественным жизненным воздействиям на них (которые мы называем Языком Жизни) заключался в том, что жизненные воздействия воспринимались не как указание Свыше (через Язык Жизни каждому человеку индивидуально и всему обществу в совокупности) на необходимость корректировки жизни и быта людей, их мыслей и деяний — а как «неприятные» либо «полезные» воздействия на людей «злых» либо «добрых» духов: от первых люди отгородились сводом «нравственных» правил; а вторыми просто «пользовались» как «помощью Свыше». Но главное, что «справедливость» при таком подходе к Языку Жизни заключалась в том, что если человек становится на сторону «добра», то он будет вознаграждён «раем» и наоборот. «Встать на сторону добра» значило принять все основные позиции зороастрийской веры — после чего от человека требовалось лишь «вести праведный образ жизни» (по-зороастрийски).

В то же время перед «высшей посмертной «справедливостью»» зороастризма все остальные жизненные «неприятности» оказывались «мелкими и проходящими», тем более что многие из них приписывались силам «зла». Главное, что такое зороастрийское понимание о «высшей посмертной «справедливости»» как бы уравнивало все касты-сословия по отношению к «справедливости» «Высшего посмертного суда» — чем самым и «жрец» и скотовод становились «в одинаковое положение» (правда не в этой жизни, но в «самом главном» — когда наступит суд над их душами). Ясно что такая вера во всеобщее «посмертное воздаяние» снимала предпосылки и рецидивы[98] социальной напряжённости, которая могла возникнуть, если в какой-нибудь низшей касте вдруг начнут искать Справедливость не в той жизни (посмертно), а в этой. Но самое главное, что такой мировоззренческий взгляд на «справедливость» родился не вследствие каких-то умышленных козней касты «жрецов»: в индоиранском обществе «нормальность» кастового (или иначе толпо-«элитарного») деления общества вошла не только в духовность людей, но и устойчиво закрепилась на генетическом уровне — именно поэтому большинство людей каждой касты (от «жрецов» и до скотоводов) вполне устраивала зороастрийская «справедливость», они другой справедливости и не искали (несмотря на пышные многословные декларации зороастрийских «канонов» об истине, правде и справедливости).[99] Поэтому зороастризм устойчиво закрепился как «народная» религиозная система (хоть и не сразу: племенная «свобода» была несколько шире зороастрийской, но государственность победила со временем). Что касается рецидивов социальной напряжённости (в смысле вожделения людей низшей касты перейти вверх по иерархии), то их в кастовом обществе древнего Востока практически не было (людей устраивало их социальное положение), поэтому мировоззренческая первопричина зороастрийской посмертной «справедливости» — изначальное отсутствие этих серьёзных рецидивов. Но не наоборот.

Другой стороной зороастрийской «справедливости», красиво переплетённой с восточным дуализмом, является «миф о будущем», который обещает людям победу сил «добра» над силами «зла» и «Страшный Суд» над грешными душами. Как мы уже говорили, это «кнут» и «пряник», придуманные самими же людьми для себя же (от имени верховного бога), чтобы вместо нормального пути преодоления своих психических слабостей (недоразвитости психики) с помощью Языка Жизни (то есть — Божьего водительства, от которого зороастрийцы отгородились восточным дуализмом) — создать по сути ложную систему искусственных стимулов к бездумному благообразному продолжению объективно неправедной, духовно однообразной жизни. Эти зороастрийские духовные стимулы ещё долгие века и даже тысячелетия будут служить имитаторами Правды-Истины, заставляющими людей кротко боятся «Бога» — вместо того, чтобы нравственно-психически расти, становясь Ему добровольными, свободными от наваждений «рая», «ада» и «Страшного Суда» помощниками.

Излишняя жизненная кротость и даже покорность, которую прививает людям боязнь «божьей кары», закрепляет холопско-господские стереотипы поведения в жизни.[100] Но именно на базе этих стереотипов — давно сложившихся взаимоотношений людей индоиранского кастового общества (ещё до Заратуштры) — и могла быть оформлена и сформулирована доктрина посмертного воздаяния, приписанная верховному Богу. Мол, сначала боги (либо Бог) разберутся между собой (либо Бог разберётся со «злыми» духами) в другом мире, а затем победивший «Бог» окончательно навечно воздаст душам людей за их земную жизнь.

Нужно сказать, что духовные стимулы покорности зороастрийской веры, такие как вера в посмертное воздаяние, Страшный Суд и прочие, мирно и гармонично соседствовали с целой, достаточно жизнерадостной системой предписаний веры — забот о физическом здоровье людей, о могуществе государства.

В практической деятельности особое значение зороастризмом придаётся умножению «благого материального бытия, созданного добрым началом для человека». В Гатах особое значение придаётся разведению скота и произрастанию трав на лугах. В Младшей Авесте преимущественно — земледелию, возделыванию «хлеба, травы, плодоносящих растений» и ирригационным работам («обводнению безводного места», «осушению места с избытком воды» и т. п.). Большое значение всегда придавалось и продолжению рода, ибо многочисленное потомство считалось умножающим воинство доброго начала. Зороастризм всегда был чужд аскетизму (и позже постоянно выступал против него в полемике с «христианством», буддизмом, манихейством и проч.). По одному из текстов Младшей Авесты, «ни один из тех, кто не ест, не способен ни к усердному занятию земледелием, ни к усердному занятию произведением сыновей. Ведь посредством еды живёт весь телесный мир, от воздержания он теряет жизнь».

«Праведный образ жизни» признавался главным долгом человека перед «добрым началом», как и основным средством в достижении индивидуального спасения в будущей жизни. Жертвоприношениям, молитвам и т. п. в раннем зороастризме отводилась меньшая роль. По Видевдате, «возделывающий хлеб наносит ущерб злому началу и продвигает вперёд дело Мазды, а следовательно, приближает победу добра, в такой же мере, как произносящий 10 000 молитв Ясны». Заратуштра отвергал ряд древних иранских обрядов, включая массовые жертвоприношения скота, что находилось в связи и с социальным содержанием учения «пророка».

Такие зороастрийские устои как отрицание аскетизма, множество обычаев, весьма полезных для физически здорового образа жизни семей, родов, каст — всех слоёв общества — гармонично переплетались с заведомо объективно вредными устоями. Одним из этих объективно вредных для физиологии людей «добрых» устоев зороастризма являлся устой «благословления хаомы». Возможно, что Заратуштра сам и был против этого наркотического напитка, но после него хаому не только не перестали употреблять, но она вошла в культуру всех слоёв древнеиранского общества, а не только «жречества». «Добро» на употребление хаомы зафиксировано Авестой (Младшая Ясна, гл 11):[101]

«Прославление Хаомы

Да падут здесь воды, против дэвов, против дэвий. Да ударит их добрый Сраоша. Да придёт сюда Аши добрая, да отдаст счастие Аши добрая этому дому, священному, принадледжащему Хаоме, очень сильному.

2. Первое твоё изготовление[102] я прославляю словом, о мудрый, когда жрец берёт ветки. Все прочие твои изготовления я прославляю словом, о мудрец [церемонии изготовления], в который ты будешь убиваем силою мужа.

3. Я прославляю и облако, и дождь, которые дают расти твоему телу на вершинах гор. Я прославляю высокие горы, на которых ты вырос, Хаома!

4. Я прославляю землю широкую, обширную, производительную, безграничную, твою мать, Хаома праведный. Я прославляю поле земли, где ты растешь, благовонный, и маздаическим ростом растешь, Хаома, на горе. И чтобы ты вырос по пути птиц, и был явно источником праведности.

5. Расти, моим словом, по всем стволам, по всем ветвям, по всем сучьям!

6. Хаома растёт, будучи прославляем. И так муж, прославляющий его, делается более победоносным. Малейшего выжимания Хаомы, малейшего прославления Хаомы, малейшего вкушения Хаомы достаточно для уничтожения тысячи [злых духов].[103]