Антон Первушин - Космонавты Сталина. Межпланетный прорыв Советской Империи
Казалось бы, замечательная и вполне революционная идея, но поскольку Афанасьев всячески избегает делать обобщения политического характера, то марсианские карлики получаются у него еще большими лицемерами, чем люди: несмотря на все разговоры о равенстве и любви, у них есть король, аристократия, жреческое сословие и нещадно эксплуатируемые крестьяне, которые уже с рождения по цвету волос (блондины – элита, брюнеты – низшее сословие) обречены на прозябание. Кроме того, местные женщины недовольны тем, что им поручают работы наравне с мужчинами, и требуют для себя особых привилегий.
Неожиданно для самих себя земляне зароняют в марсианское общество семена прогресса, но пугаются этого:
«С развитием железных дорог, с постройкой фабрик и заводов, с ростом промышленности и обмена товаров между отдельными гражданами(…) стали заметно развиваться борьба и соперничество. Одному хотелось опередить другого и отличиться, а многие просто почувствовали прелесть земного комфорта и выгоды земной цивилизации, которая так легко стала прививаться на планете. Соперничество сделало недавних друзей врагами, появились неизвестные раньше у карликов хитрость и недоверие, возникли интриги(…) Счастливая Аркадия простых людей исчезала и заменялась борьбой просвещенных эгоистов. Это движение началось так быстро и развилось так сильно, что уже нельзя было ожидать его прекращения. Очарованные успехами техники, марсиане устремились к ним со всею страстью. Период первобытной жизни карликов окончился навсегда. На смену ему появился период машинного труда и господства техники…»
На Марсе начинается бунт, и земляне, которых правящая элита обвиняет во всех бедах, лишь чудом избегают расправы. Еще через семь месяцев «Галилей» тихо опустился на Землю около города Благовещенска, на берегу Амура.
Текст повести был художественно слаб, автор не попытался сделать каких-то интересных обобщении, а потому не вошел в историю фантастики, оставшись за рамками внимания читающей публики и литературной критики.
Конец XIX века характеризуется не только научно-техническим прорывом, но и разгулом апокалиптических настроений. На пару лет христианизированная часть человечества сошла с ума в ожидании очередного Конца Света, предопределенного круглой датой. Романы Уэллса и Холодного, которые мы разбирали выше, были написаны прежде всего в ощущении надвигающейся катастрофы. Катастрофа эта грянет, но на пятнадцать лет позже, а пока над здравым смыслом довлеют нехорошие предчувствия, и население, от мала до велика, вглядывается в горизонт, страшась и ожидая увидеть четырех всадников, предвестников Армагеддона.
Как обычно, в моду вошли новоизобретенные эзотерические учения, и среди них особое место занимала теософия Елены Петровны Блаватской – порожденная индийский буддизмом, но взращенная на чудовищном винегрете из науки и мистики, антропологии и оккультизма, романтической фантастики и религиозных откровений. Блаватская создала свою версию русского космизма, пытаясь примирить научное познание с верой в потусторонние миры.
Одной из догм теософии Блаватской является идея о смене на глобальном круге превращений господствующих («коренных») рас. Эти расы имеют различную физическую природу. В настоящее время господствует пятая, «арийская», раса. Ей предшествовали соответственно: астральная раса, возникшая в невидимой и священной земле; гиперборейцы, жившие на исчезнувшем полярном континенте; лемурианцы, процветавшие на острове в Индийском океане, и раса жителей Атлантиды, погибшая в результате глобальной катастрофы.
Поскольку атланты как цивилизация сошли с физического плана сравнительно недавно, кое-где на Земле и в космосе должны сохраниться свидетельства их прежнего процветания: руины храмов, секретные рукописи, а возможно, и небольшие колонии, в стенах которых бессмертные мудрецы сохраняют свои магические технологии для передачи их «настоящим арийцам.»
По мнению теософов, одна такая колония находится в Тибете, в легендарной и невидимой стране Шамбале. А вторая – на Марсе!
Придя на Землю четыре миллиона лет назад, атланты основали островное государство и быстро добились успехов на поприще «техномагии», то есть научились создавать совершенно фантастические аппараты, работающие на духовной энергии разумных существ.
Строили они и воздушные корабли, действующие на реактивном принципе, но использующие в качестве движущей субстанции не смесь раскаленных газов, а «человеческий врил» – персональную магнитно-одическую силу, скрытую внутри каждого атланта. Именно такие корабли помогли спастись некоторым из высших атлантических магов, когда величественный остров погрузился в пучину океана.
Атланты поселились на Марсе благодаря оккультно-фантастическим опусам Веры Ивановны Крыжановской, писавшей на французском под псевдонимом В. Рочестер. Ее считают первым профессиональным писателем-фантастом женского пола, а еще она была знатным спиритуалистом-медиумом, и ее сеансы общения с духами посещал сам император Николай II.
Прозу Крыжановской можно было бы обойти вниманием, если бы не огромная популярность ее книг. Ими зачитывались и в Европе, и в России, даже первые отечественные кинофильмы: «Кобра Капелла» и «Болотный цветок» – были сняты именно по ее романам.
Если говорить о техномагической космонавтике, то к ней имеют отношение произведения Крыжановской, входящие в пенталогию «Маги» (1901-1916), романы «На соседней планете» (1903) и «В ином мире» (1910).
Новая марсианская утопия, построенная по образцу монархической Атлантиды, подробно описана в романе «На соседней планете.» В полет к красной планете на этот раз отправляются двое: маг Атарва – как пилот и его ученик Ардеа – как пассажир. Перед полетом оба, по возможности, облегчают вес своего тела особыми методиками. Ардеа, кроме того, погружается в сон.
Сам корабль имел форму сигары, которая на одном из концов заканчивалась вращающимся колесом. Внутри стены аппарата были увешаны прозрачными шарами, наполненными веществом, похожим на губку. Взлет происходил следующим образом: с гористой местности аппарат поднимался на определенную высоту воздушным шаром. При этом Атарва не спускал глаз с квадранта, висевшего рядом с ним. Вдруг из аппарата брызнул сноп огня. Веревку, удерживающую воздушный шар, обрезало, точно бритвой, и он стремительно исчез во мраке. Предоставленный самому себе, снаряд с минуту раскачивался, а свет фонаря, установленного на носу, тем временем быстро менял свои оттенки, проходя через все цвета спектра и, в заключение, сделался ослепительно белым. Наконец аппарат выровнялся, двинулся вперед и с поразительной быстротой исчез в пространстве. В ту ночь земные астрономы, наблюдавшие Марс, заметили, что на красной планете вспыхнул громадный столб «электрического» света и, пробежав огненным зигзагом по его поверхности, держался несколько часов. Был ли это маяк, указывающий путь путешественникам? Или точка притяжения, которая влекла аппарат к себе?
Сам маг Атарва рассказывает принцип действия этого аппарата довольно невнятно: «Абсолютной пустоты нет. Вибрации, несущие к Земле лучи света самых отдаленных звезд, связывают все миры. Волны вибраций – наилучший экипаж для того, кто умеет ими пользоваться.»
Судя по описанию Крыжановской, можно предполагать, что техномагический аппарат двигался силою электрического тока, пущенного жителями Марса к Земле. Когда корабль Атарвы на взлете попал на путь этих лучей, заднее колесо, являющееся их приемником, завертелось. Шары с губчатой массой зарядились одноименным электричеством, и аппарат мог нестись к Марсу силою притяжения, которая, по мере приближения к нему, все увеличивалась…
По своей сути, это то же самое электричество, которое движет межпланетный конус в повести Афанасьева. Его природа неясна и является плодом фантазии автора. В космической фантастике наступил некоторый ступор: поскольку теории межпланетных полетов не существовало, авторское воображение вертелось в пределах, определенных предшественниками: от пушечного снаряда Жюля Верна до эфирных полетов бестелесных духов. Ничего нового в этом смысле Крыжановская жанру не подарила.
Русская революция 1905 года всколыхнула Россию. Проявились как светлые, так и темные стороны революционного движения. Среди радикалов начался раскол. Кто-то призывал вести борьбу до последней капли крови. Кто-то, наоборот, согласился «играть по правилам», ведя политическую борьбу на вполне легальной основе.
Но возникла проблема и посерьезнее: после публичных расстрелов и сокрушительного поражения многочисленных самопровозглашенных республик в мысли тех, кто мечтал о скором преобразовании мира и установлении Царствия Небесного на Земле, вкралось крамольное сомнение: а возможно ли вообще построить совершенное общество? Не ошиблись ли Маркс с Энгельсом, полагая, что воцарение бесклассового общества на коммунистической платформе не только возможно, но и неизбежно? Не противоречит ли представление о всеобщем равенстве человеческой природе?