Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 6

«Отметим, что подобного рода психотехнические приемы[381] есть и в высокоразвитых религиях, например в буддизме и христианстве. Но здесь их цель существенно иная- видение тщеты и мгновенности мирского и профанического, всеобщности непостоянства и неизбежности смерти».

Теперь укажем не некоторые более конкретные параллели между психотехниками шаманизма и буддизма. Конечно, у этих психотехник много общего, и если даже предположить, что в процессе инициации и посвящения шамана часть его прежних переживаний и стереотипов также (как и в буддизме) «вычищалась» из психики[382] с помощью опытного шамана, всё равно большая часть прежнего информационного обеспечения работы организма шамана оставалось в его распоряжении. Кроме того, как мы уже знаем, посвящение (инициация) является «методом исцеления и самораскрытия личности и индивидуальных способностей шамана». Иными словами, в древней шаманской инициации избранных видна большая доля личностной судьбы человека, что Е.А.Торчинов назвал самораскрытием личности.

Последним утверждением объясняется вполне объективный для древнего первобытного общества феномен «ненормальности» (психического отличия от других членов первобытного коллектива)[383] будущего шамана, на что обратил внимание Е.А.Торчинов:

«Согласимся, что «шаманская болезнь», в принципе, может рассматриваться как своего рода психическое расстройство, однако это отнюдь не означает того, что шаманы — психически больные люди. Прибегая к знаменитой гегелевской диалектической триаде, используемой здесь, конечно, чисто метафорически, можно сказать, что «шаманская болезнь» (психотический кризис) есть тезис, инициационная мистерия смерти-возрождения — антитезис (отрицание), а состояние посвященного шамана — синтез (отрицание отрицания), в котором тезис (психотическое состояние) присутствует в снятом виде, а личность шамана обогащена процессом его снятия. Дело в том, что трансперсональная психология рассматривает серьезные психотические состояния (типа шизофрении) не как болезнь, а как своего рода трансперсональный кризис. Уже К.Г.Юнг видел причину психического расстройства в подавлении сферы бессознательного с ее архетипами, интуициями и устремлениями.[384] Конфликт между бессознательным и сознанием[385] и находит свое разрешение в виде болезни».

В древних кровнородовых коллективах и родоплеменных обществах «психически больных людей» в смысле, о котором говорится выше[386] — было ровно столько, чтобы из них можно было отобрать одного или нескольких племенных шаманов. Но не более. Все остальные члены коллектива не нуждались в инициациях и вели «нормальный» образ жизни, объединяя свои усилия по выживанию коллектива.

Иными словами, древние родоплеменные общества обеспечивали нормальное объединение труда, в котором профессия шамана была необходимой — такой же, как и другие профессии. Поэтому древние родоплеменные общества были психически здоровыми по объективным критериям Божьего Промысла для того периода развития. При этом шаманская прединициационная «ненормальность» — всего лишь взгляд современного человека на древнюю профессию. Другое дело ученичество на ведическом Востоке: буквально все ученики признаются изначально «ненормальными» (по отношению к стандарту религии) — что в терминах буддизма называется «отягощённостью земными привязками». Ученики-буддисты разного социального статуса сами признаются в своей «ненормальности» и «добровольно»[387] встают на путь буддийских инициаций.[388] Сразу возникает вопрос: что это за общество, которое из поколения в поколение веками и тысячелетиями воспроизводит ненормальных от рождения людей — тех, которые вынуждены потом всю жизнь бороться за свою «нормальность» (в буддийском смысле)? И главное: зачем всё это?

Ответ на второй вопрос одновременно является и ответом на первый. Мы знаем религиозную цель ведических религий Востока: борьба за следующую жизнь.[389] Поскольку цель не праведная — не верные и критерии определения «нормальности» психики людей в восточных цивилизациях. Как и в древнем шаманизме, «нормальным» считается тип психики «зомби». Только у древних это было нормально лишь для шамана на время камлания, а в буддизме (и других религиях ведического Востока) — пожизненно. Поэтому многое из культуры древнего шаманизма весьма похоже в современных культурах Востока. Правда для обретения типа психики «зомби» ученикам, не предрасположенным к этому, приходится пройти через внешнее «добровольное» насилие над своей психикой и лишь после этого они обретают тот, идеал, который искали, во что верили.

В приведённой нами последней цитате видны параллели между частямиВосьмеричного пути буддистов и процессом «болезни — смерти — воскресения» древних шаманов.[390] Если их разбить на последовательность, и провести параллели с буддийскими частямиВосьмеричного пути, то получим следующие приблизительные соответствия:

· Первая часть (ступени 1–2) связаны с нравственным поведением — соответствует «шаманская болезнь» (психотический кризис).[391]

· Вторая часть (ступени 3–6) связны с подчинением сознания[392] — соответствует инициационная мистерия смерти-возрождения.

· Третья часть (ступени 7–8) связаны с мудростью, приходящей в результате практического очищения сознания[393] — соответствует состояние посвящённого шамана.

Приведём ещё одно подтверждение объективности[394] возникновения шаманской болезни, которая приводит к посвящению-инициации по сравнению с тем, что на ведическом Востоке инициируют с помощью первой частиВосьмеричного пути — по сути являющейся нейролингвистическим программированием (социальное насилие) психики ученика. Шаманская болезнь — в большей мере эгрегориальное (а не социально обусловленное) явление:

«Субъектом «шаманской болезни» становится чувствительный к воздействию трансперсонально-бессознательной сферы человек, у которого проникновение образов бессознательного в сознательное[395] оказывается наиболее интенсивным в пубертатный период,[396] что вполне естественно (интересно, что в Китае именно отроки — тун считались естественными медиумами и прорицателями). Вторжение образов как перинатального,[397] так и архетипического аспектов бессознательного[398] приводит к трансперсональному кризису — «шаманской болезни» — парапсихотическому состоянию. Содержание глубинных пластов психики является будущему шаману в образах, опосредованных его культурной традицией, — голосах и явлениях духов, божеств и т. п., маркирующих те или иные слои и пространства психического опыта.

Переживания посвящения оказываются своего рода глубинной психотерапевтической процедурой, в ходе которой трансперсональный кризис разрешается через завершенность перинатального переживания, кульминирующего в рождении (возрождении), а сфера трансперсонального[399] находит свободный доступ на уровень самосознания шамана, гармонически сочетаясь с ним и оказываясь в границах способности шамана к самоконтролю, что благоприятствует высокой степени реализации потенций его личности и интегрированное психики. Это достигается именно через опыт страданий (расчленения),[400] смерти, обновления и воскресения-возрождения».

Последняя выделенная жирным фраза — ещё одно свидетельство о как бы втором (эгрегориальном) рождении[401] (перинатальном переживании) в ходе инициации-посвящении. Ясно, что при этом врождённый психотип трансформируется в возрождённый и о втором нельзя сказать, что он во всех случаях предусмотрен Божией судьбой инициируемому человеку — разве что как необходимость этапа древнего развития. Это могло быть предусмотрено Свыше как позитив, соответствующий мере понимания древних людей в древнем шаманизме, но только не позже.

Последнее, что в этом разделе заслуживает внимание — основная причина, которая приводит к возможности инициации человека эгрегором с помощью учителей. В шаманизме переход от религиозной убеждённости к эгрегориальному возрождению а также — к подтверждению позиций веры (о перерождениях) эгрегориальными галлюцинациями, связан с понятием «промежуточного состояния»: