Коллектив авторов - Тайны веков. Кн.3

Как это ни печально, но мамонт, один из самых прекрасных представителей животного мира нашей планеты, исчез, и все смелые предположения о том, что он может сейчас еще встретиться где-нибудь в необъятной сибирской тайге, являются лишь проявлением оптимизма.

На протяжении столетий загадочная история мамонтов будоражит воображение человека. Широчайшее распространение этих животных и их совсем недавнее и быстрое (в геологическом смысле — мгновенное) исчезновение породили десятки теорий и гипотез, догадок и домыслов.

Если вы прочитаете, например, посвященные этому вопросу труды академика АН УССР И. Пидопличко, они убедят вас в том, что главным фактором вымирания крупных млекопитающих была деятельность человека, для которого они служили основным объектом охоты. Но вы еще не познакомились с другой точкой зрения. Она сводится к тому, что вымирание мамонтов и других животных — часть общей перестройки животного мира, связанной со значительным изменением природных условий в конце плейстоцена и начале голоцена. Эту позицию занимает и А. Ложкин, и с ним нельзя не согласиться. Человек мог нанести серьезный урон численности крупных млекопитающих лишь в том случае, когда они находились на грани вымирания. Остается еще довод «избирательности» охоты. На мамонта, говорят сторонники теории «истребления», было охотиться легче и эффективнее, и человек предпочитал его, пока не истребил полностью. Но как же тогда объяснить, что постоянные спутники мамонта — бизоны и лошади, исчезнувшие на огромных пространствах Сибири, оставили своих потомков — зубра и тарпана как раз в наиболее густонаселенных районах Европы? Теория «истребления» имеет и другие слабые места (например, она не может объяснить сокращение ареалов грызунов — леммингов и полевок).

Итак, виноват не человек, а изменение природной среды. Какой же характер оно носило, что привело к почти катастрофическому вымиранию? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно прежде всего понять, в каких условиях существовала фауна позднего плейстоцена. Оказывается, ландшафты того времени коренным образом отличались от тех, что сейчас известны в Сибири. Суровая зима, безветренная, с маломощным снежным покровом, бурная весна с быстрым стаиванием снега, короткое, но теплое и очень сухое лето — вот основные черты удивительного климата позднего плейстоцена. Наряду с тундрами (причем преимущественно сухими вариантами тундр) широко распространялись травянистые сообщества из сухолюбивых злаков с широким участием полыней и лебедовых, отдаленно напоминающие верхоянские «степи». Эти ныне не существующие ландшафты принято называть тундростепями. Они-то и были основными пастбищами крупных плейстоценовых травоядных.

Приводимые А. Ложкиным спорово-пыльцевые спектры Берелеехского захоронения и материалы других исследователей говорят как раз о такой обстановке. В отложениях того времени господствует пыльца злаков, полыни и осок. Растения и насекомые — обитатели высокой Арктики — соседствовали в позднем плейстоцене с такими сухолюбами, которые сейчас известны только в Монголии и Средней Азии. Этот своеобразный комплекс организмов можно назвать криоксеротическим, то есть холодно-засушливым. Такое объяснение условий обитания мамонтовой фауны почти полвека назад было гениально «угадано» зоологом А. Я. Тугариновым.

Наибольшие скопления костей мамонтов связаны с отложениями холодно-сухих эпох. Значит, мамонты и другие крупные травоядные процветали в условиях тундростепи. В результате изменения климата в начале голоцена тундростепи исчезают. Место злаков занимают моховые покровы, кустарники, развивается заболоченность.

Вместе с тундростепью исчезают и крупные травоядные, потерявшие кормовую базу. Остается лишь лось, живущий за счет приречных ивняков, и северный олень, питающийся в основном лишайником.

Вот каков, на наш взгляд, наиболее достоверный путь анализа причин вымирания мамонтов. Такого же мнения, по-видимому, придерживается и А. Ложкин, хотя в его позиции есть некоторые неясности. Впрочем, они объективно отражают еще не решенные вопросы. Главный из них: как же мамонт и его спутники пережили предшествующие фазы потепления, которые, по теперешним представлениям, были сходны с голоценовым потеплением? Не означает ли это, что голоценовое изменение климата было качественно иным?

Ответ на этот вопрос могут дать только детальные исследования отложений позднего плейстоцена и раннего голоцена, сопровождаемые изучением останков млекопитающих и большим количеством радиоуглеродных датировок.

«В старое-старое время, когда еще на берегах Печоры и Ижмы жили полудикие чадские племена, в дремучем лесу, окружающем одно из чудских селений, появился человек необыкновенный. Ростом он был с добрую сосну, по голосу, по виду дикий зверь. Лицо обросло черною как смоль бородою, глаза, налитые кровью, дико сверкали из-под густых бровей, одевался он в косматую одежду из невыделанной медвежьей шкуры…»

В 1972 году я работал в низовьях Печоры, бывал и на Ижме, где родилась эта старая легенда, и так уж вышло, что она надолго приковала к себе мое внимание.

Герой ее — Яг-морт в отличие от Верса, сказочного лешего, выступает как реальное существо. Да и название его в дословном переводе не что иное, как «лесной человек».

Я занялся сбором рассказов и легенд о Яг-морте.

Меня поразила не только их свежесть, но и очень реалистическое описание наружности и поведения Яг-морта.

Вот одна из историй, рассказанная ветераном Отечественной войны Булыгиным Ефимом Ивановичем, русским по национальности, жителем села Усть-Цильма: «В 20-м году, мне тогда было 15 лет, косили мы сено на реке Цильме, километрах в десяти отсюда.

Я, еще человек шесть мальчишек и Двое взрослых в трехстах метрах от реки стоговали сено. Неподалеку стояла изба, где мы жили во времена сенокоса.

Вдруг на противоположном берегу появились две непонятные фигуры. Один маленький, черный, другой огромного роста (больше двух метров), серый, белесый. Они всем были похожи на людей, но мы почувствовали сразу, что это не люди, и смотрели на них, не двигаясь с места. Они стали бегать вокруг большой ивы. Белесый убегал, а черный за ним гонялся. Вроде играли. Бегали очень быстро. Одежды на них никакой не заметили. Так продолжалось несколько минут, а потом они помчались к реке и исчезли. Мы тут же вбежали в избу и целый час не решались выйти. Потом, вооружившись чем попало и захватив ружье, поплыли на лодке туда, где они бегали.

Там нашли следы и большого и маленького. Особенно много их было вокруг ивы. У маленького следа пальцев не помню, но следы большого я рассмотрел хорошо. Они были очень большими, как от валенок. Резко выделялись пальцы. Их было шесть, примерно одинаковой длины. След очень похож на человеческий, но плоский, как у медведя, а пальцы не прижаты как у человека, а немного расставлены в стороны».

Ефим Иванович рассказывает это тихо, немного смущаясь, будто боясь, что я не поверю. Его жена, Мария Ивановна, тоже помнит эту историю. Ефим Иванович по памяти нарисовал странные следы, будучи уверенным во всех деталях своего рисунка.

Подобные рассказы я слышал из уст Вокуевой Марии Николаевны из села Трусова, Тороповых Ивана Федоровича и Ульяны Ивановны из села Медвежка и многих других. Встреча с загадочными обитателями леса произошла и у супругов Харламовых из города Жигулевска Куйбышевской области, людей заезжих и случайных в этом крае, больших любителей туристских походов.

Во время одного из них, в 1956 году, на речке Айюва в Коми АССР, им встретились необычные существа, похожие на человека, которые по внешнему виду очень напоминали виденных Булыгиным. Странные лесные обитатели, по их описанию, отличались великолепным телосложением, высоким ростом, отсутствием одежды, длинными черными волосами, звонким нечеловеческим хохотом. Внезапно появились и так же внезапно исчезли, стремительно переплыв под водой реку, и подняли шум уже на другой ее стороне.

В августе 1975 года я был в нижнем течении Оби.

С Лукой Васильевичем Тынзяновым меня познакомила председатель Васяковского сельсовета Евдокия Федоровна Костина, рекомендовав его как надежного и умелого проводника, человека, на которого можно положиться всегда и во всем. Лука Васильевич и поведал мне одну из загадочных тайн древней Югорской земли. Его рассказ приведен дословно: «Году в 60–61-м я шел вечером из Яраскогорта в Васяково по берегу Горной Оби. Со мной были две собаки. Они вдруг ощерились, залаяли и бросились вперед. Потом вернулись, потом опять убежали вперед и опять вернулись. Боязливо прижались ко мне и больше не лаяли. И сразу же из леса вышли два куля. Один высокий, больше двух метров, другой пониже. Я тоже испугался, потому что глаза у них горели, как два фонаря, темно-красным цветом. Они шли мне навстречу, и, поравнявшись, вдруг посмотрели на меня, только глаза сверкнули. Одежды совсем не было, на теле густая шерсть, но недлинная, короткая. И лицо и тело — все черное. Лицо выдвинуто, вперед, руки довольно длинные, длиннее, чем у человека, и они как-то странно размахивали руками. Походка у них была какая-то необычная, не такая, как у людей. Они немного выворачивали ноги при ходьбе. Когда кули прошли, собаки сразу бросились в поселок».