Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

Однако, не этот геоморфологический памятник нас удивил — нам хотелось есть, до

20.

природных ли тут недоразумений? А вот на этом валу — в сотне метров справа от нас — лежал большой серый валун.

И это был не просто валун.

Когда-то чья-то рука придала валуну очертания лежащего человека. Он опирался щекой на кулак левой руки, а правой — придерживал рукоять меча, вытянутого вдоль но-ги. Черты лица были только намечены, но всё же хорошо различалось, что неведомый скульптор изобразил подростка — с правильным лицом, с упавшей на щёку прядью волос.

— Пошли, — я потянул Танька за плечо. — По-моему, мы добрались.

Танюшка стрельнула в меня взглядом — недоверчивым и обрадованным — и я понял, что для неё путь закончился.

А у меня такого чувства не было.

Не было — и всё тут.

Мы подошли к каменной глыбе. Она оказалась в три раза больше человека и, подой-дя вплотную, я увидел, что скульптура старая. Старше надписей, которые мы видели тут.

— Ну вот, Тань, — я вытер лоб и незаметно оперся на камень, пережидая короткий прис-туп головокружения. — Пришли. Что дальше?

Она вновь взглянула на меня:

— Ты не веришь? — тихо спросила она. Я покачал головой. — И с самого начала не верил? — я снова покачал головой. — Но, может, мы просто не сюда попали, может, эта статуя никакого отношения…

— Может быть, — устало прервал её я. — Но я, Тань, не знаю, куда нам ещё идти. Вот мы пришли, сорок миль кончились или вот-вот кончатся. Я не знаю, куда мы должны были придти. И вообще… — я махнул рукой и присел на край камня. Голова не переставала противно кружиться. То ли от голода, то ли давление резко упало — больше года уже не было со мной такой фигни… Наверное, и на лице это как-то отразилось, потому что Та-нюшка посмотрела на меня с испугом и тронула за плечо:

— Ты чего?

— Ничего, ничего, — поспешил успокоить её я и рывком поднялся. — Понимаешь, Тань, для них — ну, для тех, кто надписи оставлял — этот памятник мог что-то значить. А вообще — нечего киснуть. Это место ничем не хуже любого другого.

— Я домой хочу, — губы у Танюшки вдруг поехали, задрожали. — И есть… — она справилась с собой, но отвернулась и начала водить пальцем по камню.

— Есть мы добудем, — я заставил себя собраться. — Обязательно добудем, что ты… И домой выберемся, погоди только, Тань…

Мне очень-очень хотелось зареветь. Оказывается, и я на что-то надеялся. Вопреки всему надеялся… Но реветь не имело смысла, и я решительно взялся за Танькино плечо под ковбойкой:

— Тань, вставай. Пошли. Нам вообще нельзя на одном месте сидеть.

Она не спросила — почему. Вместо этого с надеждой посмотрела на меня:

— А давай вокруг походим немного, а, Олег? Вдруг что-то найдём, а?

— Давай, — согласился я. Без особой надежды, просто для успокоения — даже не своего, а Танюшки…

…Форт мы нашли через десять минут.

* * *

Кто-то сложил башню-шестигранник из мощных каменных глыб, невесть как и ко-гда сюда попавших. Она была не очень высокой — в три моих роста, не больше — но широ-кой. По верхнему краю шли узкие бойницы. Когда-то эту башню ромбом окружал деревян-ный частокол, но большинство здоровенных брёвен перегнили в земле и валялись рядом в беспорядке, остальные накренились, и только одно-два стояли прямо. К башне примыкал приземистый блокгауз. Провалившуюся крышу и накренившиеся внутрь стены покрывал

21.

мох. Никаких следов штурма или хотя бы пожара видно не было, зато над входом — пло-тно сбитой из досок дверью, расположенной на уровне моей головы — был нарисован бе-лой краской идущий лев с поднятой передней лапой, как на гербе. Краска стёрлась и смы-лась, но в неровности камня въелась, и на расстоянии рисунок оставался отчётливым.

— Это английский гербовый лев, — определил я. — Тань, я тебя подсажу, а ты попробуй открыть дверь.

— Угу, — при виде форта она вновь резко оживилась. — Давай.

Я, сцепив руки в замок, подкинул её к двери, и Танюшка ловко вцепилась в какие-то выбоинки. Нетерпеливо вытянула ко мне руку, я перебросил ей открытый нож. Наверху скрипнуло, хрустнуло, посыпалась сырая деревянная труха, и Танюшка соскочила обрат-но. Указала вверх подбородком с гордым видом.

Дверь была открыта — отошла на полметра. В щели проглядывал свет.

— Подсади опять, я посмотрю, — я принял от неё нож и покачал головой:

— Лучше я, мало ли что…

— Я же тебя не подниму, — улыбнулась она. — Давай, Олег.

— Эххх… — я неохотно, но сноровисто подсадил её и приготовился ждать. Но буквально через минуту Танюшка с ошарашенным видом свесилась обратно. Она, кажется, лежала на животе и обеими руками отводила волосы от лица. Глаза у неё были ошалелые:

— Олег, тут оружейный склад, — сказала она.

— Дай руку, — выкинул я вверх ладонь.

РАССКАЗ 2

СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

А наш огонь никогда не гас,

А что невелик — ничего…

Не так уж много на свете нас,

Чтоб нам не хватило его!

А.Макаревич

22.

* * *

Нет, что бы Танюшка ни говорила, но это ничуть не походило на оружейный склад. По крайней мере, как я их себе всегда представлял — строгие ряды стоек с оружием. (В жизни я их — складов — всё равно не видел.) Скорее это напоминало оружейную башню из повести Крапивина "В ночь Большого Прилива", где вооружался главный герой Серёжка — эту книжку я очень любил…

Нет. было ещё одно сходство — пожалуй, более верное, только очень уж неприят-ное, поэтому я и не подумал о нём сразу. Если я что-то понимаю, то люди свалят оружие так — одной большой, остро-расползающейся кучей — в одном случае.

Если сдаются. Перед моими глазами встала картинка из фильма (или, может быть, я её сам выдумал) — люди проходят между двумя рядами других людей и складывают, по-чти бросают, оружие в конце этого живого коридора. С лязгом и шорохом выползают из ножен потерявшие хозяев клинки…

Всё, как здесь. А где хозяева? Я даже огляделся с неприятным холодком, почти ожидая увидеть где-нибудь у стены скелеты.