Олег Верещагин - Тамбовские волки. Сборник рассказов
* * *
Мост через Цну был длинным, почти двести метров. Поэтому мальчишки спешили изо всех сил, пыхтя и вскрикивая от боли, но не сбавляя темпа. Для них этот забег был уже не первым, они остались вдвоём и сейчас решалось, кому достанется приз — две банки консервов, плитка шоколада и пачка "Pall Mall". С десяток "отсеявшихся" переминались с ноги на ногу в стороне в нелепой надежде — может, и им что-то достанется. Почти у всех были разодраны на коленках штаны и в кровь разбиты ладони. Но за двумя пацанами, на четвереньках упрямо ползущими по бетонному настилу, форменным образом оставался кровавый след — их колени были стёрты до кости.
За происходящим наблюдала почти вся охрана моста — даже часовые за пулемётом в капонирах из мешков, над которыми слабо плескались ООНовский и нигерийский флаги, свистели, били в ладоши и гортанно подбадривали финалистов забега. Такая забава продолжалась у моста уже с неделю, но не приедалась солдатам.
5.
Таким же естественным, как белые мальчишки, забавляющие негров, было появление стада. Его гоняли уже дней десять с одного берега на другой, с лесов на луга. Ритуал всегда был одинаковым, и он повторился сейчас: пока двое мальчишек — постарше и помладше — мельтеша туда-сюда, матерясь и щёлкая кнутами, загоняли три десятка коров на мост, их старший — худой мужик, похожий на цаплю — подойдя к низенькому кривоногому сержанту, командовавшему постом, протянул ему бумажный свёрток.
— Замогон? — осведомился негр, шевеля ноздрями расплюснутого носа.
— Первач, — буркнул мужик.
— Горожо, — сержант осклабился и закурил. Протянул пачку мужику, но тот, мотнув головой, тоже с матом пошёл на середину моста, где началась какая-то заминка и кутерьма, мычащие коровы столпились в кучу, которую тщетно пытались "разрулить" подпаски. Прошло не меньше трёх минут (негры хохотали, радуясь новому развлечению), прежде чем стадо двинулось дальше.
— Эй, эй! — крикнул сержант мальчишкам, пережидавшим сбоку. — Бегом-бегом, а?!
Один из них послушно опустился на четвереньки. Но второй вдруг махнул рукой и зашагал, хромая, через мост.
— Лёш, а консервы?! — изумлённо окликнул его соперник.
— Забери себе, — зло отрезал мальчишка. Мазнул рукой по лицу, всхлипнул и побежал…
…Мост взорвался, проломившись и просев посередине, через сорок минут, когда по нему проезжала колонна джипов с венгерскими пехотинцами и два штатовских танка.
* * *
— Вот примерно так, — Михаил Тимофеевич закурил трубку, когда отдалённо покатилось по реке эхо взрыва двухсот килограммов трофейного пластита. Мы — Генок с Симкой (игравшие "подпасков), бывший капитан-вертолётчик Логинов, Лёшка Барутов и я (мы прятались в центре стада с навьюченной на нескольких коров взрывчаткой и закладывали её) — обменялись довольными взглядами. Симка опасливо спросил:
— А этим, местным, им ничего не будет?
— А никто ничего и не поймёт, — усмехнулся Михаил Тимофеевич. И, не меняя тона, добавил: — Чего ты там стоишь, выходи.
Мы все только что не подскочили и расхватали оружие. Но лесник с удовольствием затянулся, даже не потянувшись за "тигром". А из кустов, опустив голову, вышел пацан моих лет. В серой рубашке и лёгкой курточке, в кедах. Джинсы на коленях превратились в мокрые лохмотья, кожа торчала чёрной коркой.
— Ого, — хмыкнул Лёшка, играя американским "кей-баром". — Птенчик. Сам пришёл. Ну иди сюда, резать буду.
— А я тебя видел, — спокойно сказал я, перекидывая на грудь автомат. — Ты по мосту раком полз.
На самом деле мне хотелось ударить эту тварь прикладом. Не знаю, как я там, на мосту, удержался, не начал лупить в этих… холуёв из "беретты". Хорошо, что не было с собой автомата…
— Полз, — глухо сказал мальчишка, не поднимая глаз. Плечи его дрожали, как будто он только что сбросил неподъёмный груз. И вдруг встал на колени: — Хотите — за вами поползу? Только простите… возьмите к себе, не гоните. Я не могу там больше, ну не могу… Я за жратву ползал, а сейчас не могу больше…
— Родители где? — спросил Михаил Тимофеевич. Хотя у нас уже хватало взрослых и были два офицера, лесник как-то незаметно и естественно стал командиром. Мальчишка мотнул головой:
— Тут… Мама. И сестра младшая. Мы из Тамбова… Я из-за них…
— А теперь что — наплевать?
— Нет, но я больше ползать не могу… — мальчишка встал с колен и посмотрел на нас прямо. — Если не возьмёте, я сам буду… один… Я знал, что вы есть, только я думал… а
6.
потом я вас увидел… там, где коровы… и не выдал…
— Да поклон тебе до самой земли, — враждебно сказал Барутов. Нож в пальцах кадета вращался, как страшная мельница. — На руках тебя носить, что ли?
— Лёха, заткнись, — попросил лесник. Я заметил, что и Логинов смотрит на мальчишку с сочувствием. — Как зовут?
— Лёшка… — ответил тот. Барутов гневно хмыкнул.
— Вот что, Лёш, — Михаил Тимофеевич опять затянулся. — Что та за нами идёшь — я видел. Только взять мы тебя не можем. А нужно нам вот что… Сейчас ты пойдёшь обратно. И посмотришь, что там, у моста. И подсчитаешь. Понял? Потом напишешь всё это на бумажке. И… — лесник указал на дубок, возле которого сам стоял. — И вот под корни эту бумажку сунешь. Сегодня вечером. Сможешь? — мальчишка медленно кивнул, в его глазах загорелся какой-то неясный огонёк. — Во-от… А потом действуй в том же духе. У вас село хорошее, важное село. Мост они восстанавливать буду. Туда-сюда… И ты туда-сюда… Надо будет — и на коленках… А вот скажи — этим, которые с тобой, нравится так бегать, что ли?
— Да кому это понравится? — спросил мальчишка горько. Но огонёк в глазах не потух, лишь сменился злой искрой. — Жрать охота… а у местных у самих ничего нет почти. Мы все беженцы…
— Ну во-от… — Михаил Тимофеевич кивнул. — Вот и поговори с ребятами. Только осторожней… Две ноги и два глаза хорошо, а больше — лучше.
— Я понял, — мальчишка кивнул. — Вы понимаете, все же думают, что… всё кончилось, что… а ведь не всё, нет? — он заглянул в глаза нашему командиру.
— Да, нет, не всё пока… — лесник остановился и улыбнулся. — А за нами не ходи, зачем. Вот записку твою посмотрим, а свою оставим. И ты послезавтра днём заходи сюда…
* * *
— А ничего у вас едят, у нас похуже. Карточки. Как в ту войну.
Михаил Тимофеевич придвинул офицеру сковороду с утиной яичницей. Тот смущённо огляделся.
Собственно, было отчего. В комнату набились все обитатели нашей "партизанской деревни" — почти сорок человек. И все смотрели в рот одному. Правда, наше любопытство несколько искупало то, что этот "один" был подполковником РНВ и "пришёл" из-за Урала. Проще говоря — был как бы символом того, что мы тут не самодеятельностью занимаемся, а делаем часть общего дела.