Сергей Переслегин - Война на пороге (гильбертова пустыня)
«Так что и современная широкофюзеляжная всепогодная авиация не является панацеей», — прочел Первый. «Да уж, кому суждено, тому и помогут...»
«ДЛЯ перевозки людей она пригодна как нельзя лучше, но доставка грузов по воздуху обходится слишком дорого. И поскольку цена на нефть не обнаруживает тенденции к понижению, такое положение дел в ближайшие годы и десятилетия вряд ли изменится». Не в нефти счастье, конечно, но все верно. Как мало народцу уже понимает, что не в нефти и не долларах счастье. Пресыщения не наступает, не манит Тибет, не хочется «в траву и в воду», и в колодец к Мураками подумать про себя и про разное — тоже не тянет. «Хроники заводных птиц» с часами «ролекс» вместо механизмов восприятия действительности виделись Первому во всех сегодняшних Субъектах, принимающих решения, разве Министр оставлял надежду на что-то из игрового мира. Западный Хейзинга давно написал, что «играющий человек» потихонечку вытеснит «человека потребляющего». В апреле 2001 года Коидзуми, дальновидный японский чудак, игрок и фармазон, даже по российским меркам, выиграл свой высокий пост, и у нас сразу ощутимо провис Дальний Восток. Вот вам и роль зарубежной личности в отечественной истории. «Тени, которые исчезают в полдень и появляются вновь, — это родные тени», — говорила мать... «Есть еще чужие, которые отбрасывают стратегические тени и потом не исчезают. А угрожают», — думал Первый. Второй был мастером отслеживать такие тени, стратегируя вслед за Ямамото в далеком и счастливом «вчера». Сейчас над российским Дальним Востоком нависла тень японского Будущего. А старые семьи прежних волхвов все ищут там китайскую угрозу.
Самое сложное в работе Первого в аналитическом отделе было самому себе формировать Приказы. Шерлок Холмс сильно выигрывал — у него был друг Ватсон, работа под заказ и брат из министерства, а Первый вечно сам себе и друг, и брат, и Командующий.
OejwZ TJtf4M0u»4* Emm TJе+имъьм
— Зачем вы это делаете, Сергей? — спросил его однажды любопытный Бог.
— Да не осталось никого, кто б хотел, — ответил он Иисусу. С тех пор Бога он не видел.
«Камчатка изолирована не только от материка. В действительности, она не связана даже сама с собой. Узкий, вытянутый к югу язык земли пересекают три параллельных хребта, поросшие мелкой березой и переплетенным жестким кустарником; местами кустарник исчезает и остаются откосы с высокой травой. К западу хребты спускаются в неприветливое Охотское море и тонут в болотистых поймах местных рек. На востоке возможности для промышленного освоения несколько лучше -лесисто-озерная местность, есть полноводные реки, богатые гидроэнергией».
Никакие деньги, ни какой человеческий или нечеловеческий труд не способны покрыть Камчатку сетью хотя бы проселочных дорог. Пенжанский район — сообщение юз- душным и морским транспортом. Олюторский и Карагин- ский районы — то же самое. Тигильский район — морской грузовой транспорт летом. Соболевский район: внутренние сообщения — попутным вертолетом летом, зимой - по зимнику. Лишь ближайшие к административному центру районы связаны с ним автомобильным транспортом.
«На стратегическом языке такое положение дел называется "неустранимой инфраструктурной недостаточностью" и считается приговором, не подлежащим обжалованию». Первый аж поперхнулся, словно бы жевал эти слова и выплюнул наконец: «Ух ты, загнул, расскажу нашим олухам студентам, как романтизировать текст. Что это за автор? Попросим-ка у Машеньки досье. Возьмем на заметку. Учиться - всегда пригодиться. И кадровый вопрос, опять же». Кадровый вопрос интересовал Первого в первую очередь. И Большого шефа, и шефа СВР — тоже. Начиналась пора переманивания кадров всерьез, потому что никаких кадров уже не было вовсе. Но оба шефа и Первый знали, что скоро их не останется совсем. Нигде. Нельзя будет купить или выиграть в рулетку у незадачливых партнеров. Нужно было строить человеческие машинки, отличающиеся от конвейеров и роботов и действующие по типу сменных стай. Одну такую
Первый у себя построил. На другую претендуют эти странные ребята из ниоткуда, но с именитыми отцами. У них там распределенная ответственность, а у Первого централизация вокруг Гуру. «Нужно сотрудничать, а не выяснять, кто круче. Потому что япошки не спят, а олигархи российские еще только просыпаются и медленно отряхают с себя слюни и словеса лизоблюдов. Пока они выплюнут жвачки и выгонят лакеев, достанут вилы и выйдут за околицу, пройдет пяток лет. А околица поменяет очертания. А кто-то и не встанет. Чай, не иго, чтоб будить богатыря русского...»
Первый уже неделю как поднял всю документацию на креативных ребятишек, интересующихся смертями лидеров американской «революции сознания». Не нашел ничего, кроме внеклановых отношений. А это сейчас в моде. Все ищут умных и плюют на положение в иерархии отцов. Еще полгода назад умные просили у Всевышнего послать им богатых добрых спонсоров, теперь богатые плачут. Им страшно. Ну а часть тертых калачей спрашивает хитренько: какое Будущее будем проплачивать, а, Сергей Николаевич? А Первый пока помалкивает. Он знает, что ли?
День заканчивался. Маринка будет ругаться. Он задерживался на работе, а потом придерживал работой кусочки сна. Завтра он соберет своих по анализу этого японского еще не вышедшего в свет, но уже переведенного для него с двух языков документа.
Большой разницы между английской и японской версией целей Японии в XXI веке не было, значит, узкоглазые сами переводили это для других, а не прятали особенности своей идентичности в казуистике чужого языка. Вот уж не думал Первый, что придется на свой страх и риск и, фактически, в одиночку вести стратегическую игру против целой страны, только чтобы выиграть один темп.
Это был темп речи в разговоре с Министром... В верхах замедлялось все. Там останавливалась мысль. Там процветала Административная Система в ее последней, умирающей, демократической фазе. Там было стоическое непринятие никаких решений. К этому Первый привык, к машинке управления притерпелся, сделал вид, что стал ее частью и принимал после работы обязательный контрастный душ,
Qt+mu r\t+Јcavu»4i. Емил Tjl+tcmlb***-
если иначе с чиновничьего языка на человеческий переключиться не удавалось. Так делал не он один, и это обнадеживало. У него подобрался отдел, напоминающий «шарашку» шестидесятых, сконструированную по книгам и воспоминаниям матери. Обычное КБ из пяти человек с прикрытием в виде охраны, стен, формы и шагреневой кожи паттернов поведения для начальства.
Воевать придется с теми, кого они со Вторым воспели как эталон мудрости... И теперь эти, познавшие смерть и сущность мирового сценирования, узкоглазые выдернули из Европы такого «туза, без которого смерть», и улыбаются оскалами пещер, где водятся Духи тьмы, более древние, чем наши Перуны — простоватые олухи, метеорологи из прошлого. Время всегда подводило Первого, оно было категорически нелинейно, и в связи с этой нелинейностью в российском истеблишменте и его управляющей верхушке не работало прогнозирование. Время закруглялось в петли и возвращалось «огнем и металлом». Он шутя становился рабом системы и прекрасно выносил это рабство. Вона — Второй ни в какое рабство в свое время не устроился, Горец чертов, и теперь ему крышка. В кабинетах «Большого дома» было, по крайней мере многое, — линейно, и три шага вдоль бесконечной стены у него оставалось всегда. Эта стена напоминала ему застывшую Стру- гацковскую Волну: писатели и социологи в один голос обзывали оное постиндустриальным барьером.