Коллектив авторов - Русские против пришельцев. Земля горит под ногами! (сборник)

Я вдруг удивился, как тихо стало. Где-то вдалеке огрызались автоматы, но как-то неуверенно, робко. Бой явно заканчивался. И мы его проиграли. Выпустит Белов последнюю гранату – почему-то я не верил, что из РПГ удастся взорвать «землеройку», – сюда примчат «стрекозы», потом «кузнечики», «богомолы»…

Я не угадал. «Богомол» пришел первым. Он появился откуда-то слева, из-за соседнего дома, потому я увидел его, когда между нами метров тридцать осталось. Тварь спешила обогнуть нашу пятиэтажку. Наверняка хотела расстрелять ребят в упор.

– Эй, стой, я здесь!

Я дал длинную очередь из АК по голове «богомола», смахивающей на башенку БТР. Патронов не жалел, выпустил весь рожок. И перезаряжать не стал. Нет времени, да ни к чему. «Богомол» заметил меня, остановился. Поднял было свою трубу, но передумал. Шагнул ближе, отводя суставчатую лапу для удара…

Сзади грохнуло: Белов использовал последний заряд. Использовал последний наш шанс. «Землеройка» не взорвалась. А до подхода колонны осталось… Машинально я вскинул руку, чтобы взглянуть на часы. Но посмотрел не на циферблат, а на серебристый металлический браслет, опоясывающий запястье.

«Богомол» попятился, подымая трубу. Видно, сообразил, что с РПГ шутки плохи. Ну на, гад, и тебе подарочек напоследок! Я выхватил из подсумка гранату, – хорошую, противотанковую, – сорвал чеку, швырнул… Балкон подо мной исчез. И стена дома за спиной исчезла. Я провалился в столб пыли и каменной крошки.

Часы. На запястье убитой возле ДК женщины были часы. На запястье правой руки. Светлана носила часы на правой. Смеялась над моими недоуменными вопросами, объясняла, что ей так удобно, потому что она левша. В прошлом году на Восьмое марта я подарил ей часы – простенькие «Сейко». На дорогие подарки для любимой женщины пока не заработал. Браслет был великоват для узкого запястья Светланы, я снимал два сегмента и немного погнул защелку, криворучко.

На руке погибшей женщины был тот самый браслет.

Я открыл глаза, протер их от забившейся пыли. Угол дома обрушился, открывая вид на сквер. Я лежал в крошеве из битого кирпича и обломков мебели, в каких-то тряпках, обрывках бумаги. Как меня только не завалило? И умудрился ничего не поломать, грохнувшись с такой высоты. Впрочем, «не поломать», пожалуй, чересчур сильно сказано. Я сплюнул сгусток крови.

Мусор рядом с моей ногой зашевелился. Оттолкнув спинку стула, на поверхность выбралась серая шипастая клешня. Ага, стало быть, «богомола» засыпало. Взрыв гранаты сбил его с ног, прямо под рушащееся здание.

В сквере вновь заворочалась «землеройка». Она успела раздаться в длину и уже не походила на обруч. Скорее, обрубок громадного серого червяка, больше, чем половина. Такими темпами она дорастет до взрослых размеров раньше, чем танки подоспеют. Зароется в землю, и никакими снарядами ее оттуда не выковыряешь. И останется нам, как америкосам, отступать все дальше и дальше. До Урала, до полярного круга, до… И помешать этому я не могу! Никакого оружия у меня не осталось, даже АК посеять умудрился, когда с третьего этажа падал.

Мой взгляд упал на короткую серую трубу, лежащую рядом с клешней. Почему нет оружия? Да вот же оно! Наверняка помощнее наших гранатометов будет. И вполне действенное против инопланетной дряни – вон как «стрекозы» полыхнули!

Я ждал, что труба может оказаться горячей, что шандарахнет меня током или еще чем. Но я не ожидал, что она будет такой холодной! Холоднее, чем лед, чем оставленный на морозе лист железа. Я отдернул руку, но тут же пересилил себя, потянул трубу снова. Развернул в сторону сквера, навел, как мог точно. Один конец трубы был гладким, круглым в сечении, другой – ребристым, в каких-то наростах. Я видел, что делал с этими наростами «богомол», очень хорошо разглядел, с десяти-то метров. И повторил все в точности.

Ничего не произошло. Повторил заново – с тем же успехом. Обмороженные пальцы почти потеряли чувствительность, а инопланетное оружие не желало подчиняться. Похоже, не предназначено оно для человеческих рук.

Мусор опять зашевелился, теперь чуть поодаль, метрах в пяти. Из-под груды обломков выдвинулась телескопическая антенна. Не антенна, скорее перископ с круглым выпуклым глазом на конце. Глаз уставился на меня. И клешня тут же дернулась, попыталась ухватить за ногу. Шалишь, брат! Я отодвинулся, выронил из онемевших рук трубку. И вдруг…

Мысль, блеснувшая в голове, была такой дикой, такой сумасшедшей. Я засмеялся над собой, и рот тут же наполнился кровью.

– Что, дружище, никак не дотянешься? А этим достанешь? Наверняка достанешь!

Я подвинул к клешне трубу и сам переполз, стараясь оставаться на одной линии между черным отверстием ствола и сквером.

«Богомол» вцепился в оружие мертвой хваткой. Но стрелять не спешил. Глаз продолжал разглядывать меня, изучал. Все понятно, слишком ничтожный противник для такого мощного оружия. Из пушки по воробьям не стреляют.

А если тебя припугнуть? Кем бы ни были эти твари, но инстинкт самосохранения в них заложен. Драпали же «кузнечики», оказавшись под кинжальным огнем! Значит, и этот должен бояться. Например, еще одна противотанковая граната ему явно не понравится.

Да только не было у меня второй гранаты. Ничего не было, разве что запасной рожок для АК. Совершенно бесполезный…

Но твари-то откуда об этом знать?! Я вновь засмеялся, брызгая кровью. Медленно вытащил рожок. Сделал движение, будто срываю чеку. Отвел назад руку для броска.

Глаз-перископ юркнул вниз, в спасительный мусор, клешня дернулась. Получилось?!

Я смотрел прямо в черный зрачок трубы, но выстрела не увидел. Только сделалось холодно в груди. Очень холодно. А в следующее мгновение и труба, и клешня, и гора мусора провалились куда-то. Перед глазами промелькнула иссиня-черная туча, деревья, отчего-то висящие вниз макушками, «землеройка», ставшая мягкой, как пластилин.

Я видел это всего одну секунду. А затем свет – невыносимо яркий свет! – растворил в себе сквер, начисто выжигая инопланетную дрянь из нашей земли.

Не знаю, кто они, откуда пришли и чего хотят. Не знаю и знать не хочу!

– Тихо! – Геннадий быстро шагнул назад, уходя из оконного проема.

Игорь тут же замер – жизнь уже приучила их мгновенно выполнять команды друг друга.

– Что там?

Геннадий осторожно выглянул из укрытия и ответил так же шепотом:

– Ино шляется. Краб.

– Далеко?

– На той стороне улицы. Один.

Геннадий всегда говорил так отрывисто – из-за полноты его мучила одышка, даже после самых небольших усилий.

– А что делает?

– Хрен поймешь. Сам глянь.

Игорь опустился на колени и осторожно выглянул через подоконник. Инопланетянин – большой краб метра полтора в холке, с десятью суставчатыми ногами и двумя наростами на спине, из которых, как турели пулемета, торчали короткие хоботы, – топтался у решетчатой ограды здания, ощупывая ее трехпалой клешней.