Олег Верещагин - Новая родина
— и остальные, тоже вставая, подхватили:
— Из венца Побеждающей Девы
Ты упала на землю для нас,
Ты чиста среди грязи и гнева,
О Россия — небесный алмаз!..
…— Три! Два! Один!.. С Но-вым Го-до-о-ом!
5.
Две из четырех бутылок «уговорили» очень быстро за каких-то полчаса — получилось по два стаканчика на человека. Все пришли — не от вина, а от общего настроения — в расслабленное состояние и валялись на «диване». Потом как-то вяло пошли запускать фейерверк, но когда первые ракеты, взмыв на разную высоту, брызнули разноцветным пламенем, началось оживление с воплями и прыжками, тут же перешедшими в перебрасывание снежками. Впрочем, Женька в снежки играть не пожелал, а запускал новые и новые ракеты. Так это Игорю и запомнилось — они перебрасываются снежками под разноцветным сиянием, льющимся с небес, и Катька кричит, заливаясь смехом: "С тобой неинтересно, Игорь, ты все время попадаешь!" Кажется, он и правда попадал чаще остальных, но дело было не в этом, а в том, как здорово, спеша, уворчиваться от чужих снежков, нагибаться, подхватывать слишком сухой, рассыпающийся снег, лепить из него плотный комок, бросать, снова уворачиваться…
…Падающей звездой догорела последняя ракета. Восемь человек на истоптанном снегу все еще смотрели в небо.
— Новый Год, — задумчиво сказала Клотти. — Пошли внутрь, я опять есть хочу.
В палатке снова пришлось переодеваться и рассаживаться у стола, на котором еще стояло полно всего и не все еще остыло. Игорь навалился на отбивные, делая из них бутерброды — один кусок хлеба, ломоть мяса, второй кусок — и зелень. Одновременно он наворачивал салат с местными крабами и горошком, неэстетично облизывая ложку. Кое-кто уже отвалился от стола, а Катька с Борькой пели новогоднею песенку — простенькую, о снеге и о том, как здорово, что на свете есть зима.
— Очень неплохо, — заметил Зигфрид, когда они допели. — Но у меня получится лучше. Вот, послушайте…
— Погоди, погоди, — вдруг перебил его Женька, сидевший ближе всех к экрану. — Тут что-то с аппаратом.
— Да ну и выключи его вообще, — нетерпеливо посоветовала Лизка.
— Стой, стой! — Игорь оторвался от салата и почти прыгнул к экрану. — Это не неполадки… это кто-то нас вызвать пытается! Ну-к…
Он быстро переключил режимы. Экран «поплыл», изображения, то становясь моноплоскостными, то вновь обретая объем, сменяли друг друга; на какой-то миг появилось лицо херцога фон Брахтера с шевелящимися губами, в профиль… но в следующую секунду возникло отчетливое лицо молодого парня в форме охраны латифундии Довженко-Змая — секунду он смотрел в глаза Игоря, потом отвернулся (Игорь узнал мелькнувший кабинет генерал-губернатора во дворце Озерного — ничем не украшенный, но с людьми, сидящими у круглого стола со множеством работающих компьютеров) и закричал:
— Сергей Константинович, вот он!
— Интересно, — признал Игорь, недоумевающе покосившись на друзей, но тут же вновь повернулся к экрану — на него смотрел генерал-губернатор, и лицо Довженко-Змая было недовольным, обрадованным и озабоченным.
— Ну наконец-то! — выдохнул он.
— С Новым Годом, — поприветствовал его Игорь. Генерал-губернатор посмотрел дикими глазами, пошевелил губами и спросил:
— Ты где?! Тебя уже три часа ищут!
— Я? — удивление Игоря росло. — Вообще-то я отмечаю…
— Ты что, не читал последних сообщений?! — выкрикнул генерал-губернатор.
— Ну… — Игорь подумал, что он не только последних сообщений не читал он уже двое суток не разбирал почту. — Нет.
— Кретин, — обреченно произнес Довженко-Змай. — Ты что, считаешь себя в отпуске?!
— Да, — честно ответил Игорь.
— Где ты находишься, саботажник?! — взревел генерал-губернатор. Бросил взгляд куда-то вбок. — А, вижу пеленг…
— По нам сейчас выпустят ракету? — осведомился Игорь.
— А, так ты там со всей своей бандой?! Ты мне срочно нужен, понял?
— Нет, — с определенным садизмом отозвался Игорь. — Я свое дело сделал — что еще?
— Ты смотрел карты, которые я тебе прислал?
— Листал, — признался Игорь. Видно было, что Довженко-Змай тяжело перевел дух, потом почти въехал в экран:
— Слушай внимательно. Очень внимательно. И делай выводы, как ты это умеешь. Через двое суток в Озерном начнут приземляться катера с переселенческих кораблей «Слейпнир», "Пегас" и «Беллерофонт». Двадцать пять тысяч — слышишь, двадцать пять! — переселенцев из Забайкалья и с Балкан. Семнадцать тысяч из них определенно ориентированы отправиться к Третьему Меридиану, к твоим Зубастым Горам!
— Иррузаю и Аллогуну конец, — вырвалось у Игоря. — Это перережет им глотку… но… двадцать пять тысяч!
— Именно поэтому мне нужен ты! Мне нужен порученец, на которого я смогу возложить ответственность за работу с переселенцами на новых землях. Это минимум две новых губернии, а у меня даже — людей на должность губернаторов нет! У меня всего трое капитанов, а нужно шестеро минимум! Игорь, — генерал-губернатор покачал головой, — если ты не согласишься, то я тебя просто мобилизую.
— А ни фига подобного, — ответил Игорь, чувствуя, как охватывает его бешеная радость, — мне до совершеннолетия еще почти три месяца, по-вашему, по-здешнему — пять. Я вообще могу тут лечь и лежать до конца зимы. Хорошая компания и продуктов хватает. А ты мне что предлагаешь — снова шею ломать? Согласен, конечно.
— Сможешь к полудню быть тут, у меня? — быстро спросил генерал-губернатор, делая какой-то жест назад.
— Буду, — Игорь хотел спросить, когда ожидается начало переселения, но Довженко-Змай уже выключился.
— С Новым Годом, — поздравил Игорь экран. И повернулся к остальным: — Так. Где-то в вертушке есть снегоход. Мне надо в Прибой.
— Попраздновали, — объявил Женька, вставая. — Пойду готовиться к взлету.
"А ведь теперь действительно — с праздником!" — подумал Игорь весело.
* * *
Интерлюдия: Первооткрыватель [18]
"Уходить отсюда глупо — дальше лишь пески и горы," —
Говорили, я и верил: такова моя судьба —
Запасать зерно в амбарах, скот пасти, чинить заборы
В деревушке, за которой обрывается тропа.
Но внезапно я услышал голос внятный и певучий,
Повторялся Вечный Шепот днем и ночью: "Впереди
Что-то ждет тебя. Не бойся. Поищи за дельней кручей.
Отправляйся и отыщешь. Что-то ждет тебя. Иди!!!"
И решился я покинуть край знакомый и обильный,
Лошадей навьючил молча и ушел до темноты;
Вера, хоть и движет горы, показалась мне бессильной
В ту минуту, как увидел я провалы и хребты.
Пядь за пядью, шаг за шагом, опираясь на железо,
Шел я вверх, хрипя от жажды, забывая отдохнуть;
И однажды на ночлеге — ниже льда и выше леса —
Я почуял вольный воздух и подумал: вот мой Путь!
В эту полночь я лишился лошадей, питья, съестного
И назвал мою стоянку кратким именем БЕДА.
(А теперь там полустанок.) И раздался Шепот снова:
"Отправляйся и не медли. Там твой путь — иди туда!"
Вот тогда-то я и понял, Чья Рука меня хранила.
Только миг я сомневался, и роптал, и горевал:
Я ведь мог еще вернуться!!! Но…
Он знает, КАК мне было… Я решился… Да, решился — и осилил перевал.
Рыхлый снег сменили травы, а потом — цвели алоэ,
А потом возникли рощи и послышалась река;
А за ней была пустыня — небо жаркое и злое,
И вокруг до горизонта — ни куста, ни родника…
Помню редкие привалы, помню пламени шипенье,
Помню лица и фигуры, проступавшие в дыму,
Помню, я швырнул в них камнем — и отпрянули виденья:
"Отправляйся и отыщешь!" — мне послышалось сквозь тьму.
Помню, как терял рассудок. Помню, как я призывал их —
Этих странников бесплотных, убеленных, сединой.
Но пришел конец пустыне, полной призраков усталых…
Я не раз глядел без страха, как они брели за мной.
Я все шел. Передо мною путь бескрайний простирался,
И знакомый властный Шепот не смолкал в моих ушах…
Я нашел, еду и воду, отдохнул и отоспался.
И вступил в иную землю. Это был последний шаг.
Я вздохнул и огляделся — и забыл про все мытарства,
День за днем и ночь за ночью находил — и вновь — искал.
Как Саул по воле бога не ослов нашел, но царство —
Так и я по Божьей воле то обрел, о чем не знал.
Шел я по горам враждебным, где лавины спят на кручах,
По нетронутым долинам, где руду хранит земля, —
И расслышал за холмами бормотанье рек могучих,
Рассмотрел за ближним лесом неоглядные поля!
Видел травы луговые — пищу будущим отарам;
И очерчивал границы для грядущих городов;
Видел бешеную реку, силы тратящую даром,
Лес, готовый для повала, почву, ждущую трудов.
Знаю, кто добудет славу. Тем, кто отправлялся следом,
Мной оставленные меты заменили глазомер;
Я торил для них дорогу — и другой им путь неведом.
Тот, кто шел за мною следом — он и будет пионер!
Вновь очертят те границы — но не те, что я наметил.
Вновь откроют те же реки — но не те, что я нашел.
Разглядев мою стоянку, мне покажут, где я бредил.
По моим ориентирам мне укажут, как я шел.
Вот железо, медь и уголь; рядом — водная дорога;
(Сэкономите на рельсах!) лес, покуда хватит глаз.
ОН лелеял эту землю и берег ее до срока,
А потом послал мне Шепот. Я нашел ее — для вас!
ВОТ ОНИ — "ПЕСКИ И ГОРЫ"!
ВОТ — "ДА ТАМ НЕ ВЫЖИТЬ СРОДУ!"
ВОТ — "ИДТИ ОТСЮДА ГЛУПО,
ТАМ НИ ДЕРЕВА. НИ ПНЯ!"
Нет ни в чем моей заслуги,
Это — Божий дар народу! Каждый мог дойти!..
…И все же — Вечный Шепот вел МЕНЯ!
Вертолёт летел над полосой низкого бурана, в чистом небе с россыпями близких звезд и полным Адамантом, дававшим красивые алые отблески. Не так уж долго оставалось до утра, хотя еще было совсем темно.