Олег Верещагин - Я иду искать. История третья и четвертая

— Д-д-д-дьяу-у-у-с-с-с... — прохрипел он. — Тебе осталось только бежать...

Вадим хладнокровно плюнул ему на сапог. Эльрида побагровел, бросаясь вперёд со скоростью и силой хорошо раскачанного тарана. И на этот раз он был осторожней — ловко нырнул под кулак Вадима и обрушил сдвоенный удар на живот противника, явно намереваясь пробить Вадимом повозку. Вадим принял оба удара на предплечья и отскочил. Выброшенная нога зацепила его по щиколотке — но лишь вскользь. Эльрида нанёс Вадиму тяжёлый удар в левое плечо — удар, развернувший мальчишку спиной к противнику. И тут злость заставила Эльриду допустить фатальную ошибку. Вместо того, чтобы вышибить из Вадима желание драться хорошим ударом в затылок или по почке, он бросился на Вадима со спины, намереваясь взять его шею в замок и душить до тех пор, пока тот не перестанет брыкаться — это было бы показательным уроком. А Вадим сохранил полное хладнокровие. Он молниеносно захватил над своим плечом руку противника и провёл, садясь, классический бросок «через себя».

Послышался хруст вывернутого сустава. Эльрида грянулся оземь — и застыл, раскидав руки, после такого падения человеку кажется, что внутри всё онемело. А Вадим встал в рост и сплюнул ещё раз — уже просто на траву:

— Безродный я или кто там, — сказал он спокойно, — но дерусь я лучше.

Его последние слова были заглушены дружным, радостным криком. И Вадим, оглядываясь по сторонам, заулыбался — кажется, его приняли...

А потом крики заглушил призывный рёв горнов — трампет — нёсшийся по всему лагерю от шатра кэйвинга.

Стоя на повозке, Йохалла смотрел исподлобья на людское море перед ним. Кэйвинг был без доспеха, но с мечом, а его щитоносец Блаки держал за кэйвингом шлем.

У повозки, рядом с пати, стояла высокая стройная женщина, державшая на руках грудного ребёнка. Возле неё замер, глядя на людей, мальчик лет двенадцати-тринадцати, похожий и на женщину и на самого кэйвинга.

— Жена кэйвинга Ринд и его сыновья Увальд и Увольв, — сказал кто-то над плечом Вадима, явно обращаясь к нему. — Увальд старший. Ишь, как смотрит, волчонок...

— Велено мужчинам придти с оружием, — откликнулся ещё кто-то в толпе рядом, — значит, будет важное решение.

— Пусть боги пошлют нам войну, не устаю думать об этом, — отозвался ещё кто-то.

— Пусть услышат твои слова те, от кого это зависит, — пробормотал Ротбирт. Вадим покосился на приятеля. М-да... Он хотел было спросить, на самом ли деле тот так хочет войны — но как раз в этот момент Йохалла, подняв голову, широко шагнул вперёд и взметнул руку с прямой ладонью:

— Зинд анла-энграм! Хангмот! Женщины и дети! Наши предки сейчас глядят на нас с оставленной нами умершей земли! И сейчас я говорю всем! — он умолк и обвёл людей пристальным, внимательны взглядом, потом — медленно опустил руку — и стал слышен дождевой шорох рукава кольчуги. — Мы нашли прекрасную землю, на которой хватит места и нам, и детям наших детей. Все вы видите, что земля эта — поистине дар богов... но знаете вы так же, что боги дарят лишь достойным, а право на обладание подарком нужно заслужить. Я узнал, что у земли этой уже есть хозяева — злобные и многочисленные существа, мало похожие на людей. Там, — и он указал окованной сталью рукой на юг, — на целые недели пути лежат земли народа хангаров. Ими правит кэйвинг, которого называют хаган. У этих существ большое войско, земли их обширны и щедры. Там много поселений, которые огромны и богаты! — Йохалла переждал восхищённый ропот. — Боги даруют победы тем, кто идёт вперёд. Поэтому я пойду вперёд, даже если останусь один. И я или завоюю себе и детям своим новые земли — или сложу свою голову, и никто не скажет мне там, что я позорно отступил, испугавшись неравного боя. Сейчас я спрашиваю всех. Пусть те, кто пойдёт за своей судьбой и своим кэйвингом, скажут слово.

Вот тут бы и объявить, что «наступила долгая тишина...» Но это было бы неправдой. Никто из нескольких тысяч людей, собравшихся у шатра, даже не задумался над своим выбором! Это шло и от особой беспечности, с которой анласы смотрели на мир.. и от восхищённого взгляда на него же, и от желания не просто жить — но жить и свершать, и от осознания собственной силы, и от тяги к риску... Но — так или иначе! — сразу за тем, как кэйвинг замолчал, раздался ужасающий обвальный грохот стали — ратэсты били в щиты оружием или просто кулаками в боевых перчатках, как бы заверяя печатью решение кэйвинга.

Трампеты взревели снова, отсекая шум. Йохалла обвёл — молча! — взглядом первый ряд, где стояли плечо в плечо, в воронёной стали, триста его ратэстов. Ударная сила. Лучшие бойцы зинда. Взгляд был — обещание. Взгляд был — надежда. Взгляд был — приказ. Потом кэйвинг протянул руку стоявшему у самой повозки певцу-сэпу:

— Эдэрик, любимец песни! Мы начинаем большое дело — так спой же нам. Воин — воинам. Спой так, чтобы мечи зашевелились в ножнах!

Сэп одним прыжком оказался рядом с кэйвитнгом. Он был молод, медно-рыжие волосы, заплетённые в перевитые золотом косы, падали на закрытую чёрной кольчугой широкую грудь. Движением руки отбросив плащ, Эдэрик снял арфу с круто изогнутыми посеребрёнными рогами с бедра и поставил её на колено — а ногу утвердил на борту.

Мальчишки покинули место совета в несколько лихорадочном, приподнятом настроении. Они без нужды доставали оружие, излишне громко говорили и в открытую обсуждали свои планы — кое-кто уже взял штурмом город-другой, порубил сотню врагов и поднёс выкуп за невесту кому-нибудь из пати.