Антон Первушин - Первая экспедиция

— Образно, — оценил Алекс Гроза. — И самокритично.

Плюмбум хмыкнул. Юный сталкер нравился ему всё больше и больше. Определенно, в этих ребятах что-то есть — и в Алексе, и в Боре, и даже в Артуре. Быстро соображают, быстро учатся, быстро принимают решения, не комплексуют попусту. Мы действительно были совсем другими в их возрасте. И набили кучу шишек, прежде чем научились адекватно оценивать себя и мир вокруг. Возможно, он их идеализирует — как только что идеализировал на словах образ «современного сталкера», — но Плюмбуму нравилось замечать инаковость в новом поколении, особые черты, которые отличали молодежь от его ровесников. Ровно так же он любовался и Алиной, которая обладала удивительно жестким для столь юной девушки характером, сильной волей и целеустремленностью. Она казалась продолжением столь же целеустремленной Ларисы, но гораздо проще выносила суждения по любым вопросам, агрессивно отстаивала свое мнение и умела держать удар, не уступая по этой части бывалым мужикам. Плюмбума совсем не удивило, что Алину взяли в конце концов в экспедицию, — выглядит даже логичным. И сейчас, вспомнив об этом, бывший сталкер вдруг понял, какая именно черта, общая для юных, привлекает его значительнее всего — проступающее в поведении достоинство людей, которые изначально не считают мир несправедливо устроенным, которые не привыкли питаться иллюзиями и ждать помощи от других. Им недостаёт опыта, но опыт — возможно, горький опыт — придёт, а внутренний стержень уже есть, значит, они преодолеют и горе.

Поколение Зоны… Да, правильно называть молодежь именно так. Наши родители были последним поколением советских граждан. Они привили нам веру в высокие идеалы, но не учли, что в умирающем государстве такая вера не способствует выживанию, а как раз наоборот — толкает на дно, в подонки общества. Мы уже ничего не могли привить своим детям — слишком велико было разочарование, слишком метало нас по жизни, слишком много проблем приходилось решать на бегу, слишком много рогаток преодолевать. Дети росли сами, взрослея в мире, в котором властвует Зона — новый вызов, новый фронтир. И при этом предельно жестокий фронтир — куда там пресловутому Дикому Западу. Все двадцать лет Зона расширялась, меняя не только землю Украины, но и человеческую цивилизацию. И дети, которые родились уже после Первого Выброса, для которых Зона — не жестокое чудо и не смердящая язва, а органичная часть большого мира, воспринимают всё по-другому. Но как по-другому?… Каково это — расти в мире, в котором вместо плюшевых Чебурашек и заводных барабанщиков в детских магазинах продается резиновая химера и набор телеуправляемых солдатиков «"Долг" против "Свободы"»? На этот вопрос Плюмбум не знал ответа. Пока не знал, но надеялся когда-нибудь узнать…

Бывший сталкер чувствовал, что мысль ускользает, так и не успев оформиться. Но не пожалел об этом — ведь на самом деле, права Лара, сейчас не самый подходящий момент для того, чтобы заниматься выяснением отношений, в том числе и с самим собой. Ему как воздуха не хватало информации, и Плюмбум продолжил диалог:

— Ты вольный сталкер, Алекс, это я понял. Но за три года у тебя должны были сложиться связи с группировками. Можешь рассказать?

— Могу. С «Долгом» у нас напряженно. Мы кое-что у них… забрали не так давно. Со «Свободой» и наёмниками — нейтральные. С бандитами — война.

— Понятно. Это жаль, что у вас с «Долгом» напряженные отношения. Я надеялся, что вы нас до Базы подбросите…

— Мы идем на Янтарь, — непреклонно сказал Алекс.

— О'кей, договорились. А с вояками у вас как?

— Как у всех вольных сталкеров: попался — молись.

Они с минуту помолчали. Плюмбум соображал, как бы половчее подойти к тому, что его на данном этапе разговора больше всего интересовало, — к заказчику квеста.

— Ты ведь знаком с моим послужным списком, Алекс?

— Ещё бы!

— Тогда, наверное, знаешь, что Плюмбум последние годы просто так в Зону не ходит? А только в исключительных случаях.

— Знаю.

— И тебя не интересует, почему я сегодня собрался в Зону?

— Нет.

Бывший сталкер удивился. На его памяти Алекс Гроза был чуть ли не первым крадущимся, кто прямо отказался от дармовой информации. Существовало железное правило, очень способствующее выживанию внутри Периметра, — поменьше говори, побольше слушай. Даже тупой бородатый анекдот о сером кладбищенском кровососе, рассказанный после «ходки» у костра, может содержать полезную информацию — как минимум о том человеке, который его рассказывает. Сталкеры быстро научаются ценить те сведения, которые достаются просто так, в порядке трепа. Поэтому если кто-то желает излить душу или похвастаться, никто не станет говорить ему: «Заткнись!» — наоборот, проявят живейший интерес, развесят уши, будут поддакивать. Конечно, попадаются иногда нарциссы, которые не любят слушать других, но такие долго не живут. Вряд ли Алекс относится к этому растительному виду — не похож. Почему же он не хочет слушать историю?… А может, ему и так всё известно?… Кстати, вариант.

— Похоже, заказчик многое рассказал тебе о нас. А о цели нашей ходки рассказал?

— Нет, — признался Алекс.

— И тебе совсем не любопытно?

— Я в чужие дела не лезу. Мне своих хватает.

— Знаешь, Алекс, ты удивительный сталкер. Редкий. Я бы сказал, практически невозможный.

— Знаю, — отозвался Гроза, и в голосе его отчетливо прозвучала ирония.

Он что — издевается надо мной? Плюмбум почувствовал прилив злости, пока ещё легкий. Молодежь, конечно, стала особенная, но всему есть пределы!

— Что ж, если ты так много знаешь, то, наверное, можешь дать мне полезный совет. Видишь ли, мы идем в Зону не за хабаром, нам надо спасти друзей-физиков. Они пропали на Свалке, в районе Ковша, и нам неизвестны подробности их исчезновения. Трудно двигаться вслепую. Где мы могли бы получить достоверную информацию о них?

— Наверное, это были очень близкие друзья, — обронил Алекс задумчиво.

— Почему были? — встрепенулся Плюмбум, у него даже засосало под ложечкой. — Они остаются близкими. Ради этих друзей мы готовы отдать жизнь…

— И отнять жизнь у других?…

— Да, мы настроены очень решительно. Но наша ходка теряет смысл, если мы не сумеем найти друзей. Тогда все жертвы будут напрасны, понимаешь? Но я не чувствую в себе достаточной уверенности, чтобы довести миссию до победного конца. И опыт подсказывает: что-то здесь нечисто. Покойные бандиты знали о нас больше, чем мы о них. Вы с Борей знаете о нас больше, чем мы о вас. Я вижу, что нас ждали. И приготовились к встрече. Это для меня — неприятный сюрприз. Вот почему мне нужна информация. О наших друзьях, о наших врагах. Помоги мне ещё раз, Алекс. Я в долгу не останусь.