Владимир Ильин - Такой славный убийца

— Мне кажется, что роботы в принципе не способны на глупости, дружище Альб, — прогудел Рас Лехов, отвечая на вопрос Мольчака вместо Лигума. — К тому же, наш юный друг наверняка предусмотрел эту возможность, не правда ли, Лигум? — Хардер наклонил голову. — Ну вот, видите!..

Это и был тот самый сюрприз, который заготовил своему противнику хардер. Если бы Мимикр решил сейчас раскрыться и умертвить всех, кто сидел в зале, то ему это удалось бы без проблем, но тогда сработал бы искейп Лигума, и минипрыжок во времени позволил бы хардеру не только расправиться с киборгом, но и уберечь от гибели остальных.

Мышцы Лигума были напряжены до судороги в готовности мгновенно перейти к действию после смерти и воскрешения, но секунды текли одна за другой, а в зале заседаний ничего не происходило.

— Вся эта бодяга напоминает мне один анекдот, — раздался вдруг в наступившей тишине грубоватый голос патера Контуша. — Два монаха играют партию в бильярд, и один из них мажет и непристойно выражается вслух. Его напарник с упреком говорит: «Послушай, нельзя так ругаться, Бог всё видит — накажет!» — «Да промазал!», в сердцах отвечает первый, и они играют дальше. Первый монах опять мажет и снова ругается еще сквернее прежнего. Второй монах ему опять напоминает о том, что Господь не дремлет. Они продолжают играть, и тут первый монах выражается в третий раз… что-то вроде «Ё-моё! Промазал!»… Внезапно раздается гром небесный, сверкает ослепительная молния, и монах падает замертво. Но не тот, который неприлично ругался, а его богочестивый напарник. И на вопрос любителя непристойностей: «Как же так, Господи?» — раздается с небес глас Божий:

«Ё-моё, опять промазал!»…

В зале раздался дружный смех, и даже Куста Бальцанова улыбнулась, только Альда Мавраева с досадой воскликнула:

— О, господи, отец святой, вечно вы со своими анекдотами!

— Естественно, со своими, — огрызнулся, приглаживая свою пышную шевелюру, патер Контуш, — ведь другие вечно — с чужими!..

Тем не менее, юмор представителя церкви разрядил атмосферу, и члены совета один за другим потянулись к выходу. Только Бальцанова продолжала сидеть, непримиримо поджав губы, словно ожидая, что Лигум вот-вот скажет: «Да бросьте вы, я же пошутил!»…

Хардер последовал в холл за Мольчаком и остальными «отцами города». Сердце его билось учащенно. Наступал решающий момент в игре. Либо робот сейчас будет раскрыт, либо он действительно защищен от обнаружения с помощью приборов, либо… либо он так и не решился явиться в мэрию. Но даже если Пит и Тим, которые успели смонтировать в холле передвижной вариант своей спецустановки, и выявят киборга, то, по договоренности с Лигумом, они не подадут вида, чтобы не вспугнуть его. Разбираться с Мимикром хардеру лучше один на один, чтобы застать его врасплох. Именно поэтому условным сигналом для Лигума должны были быть слова «эпидемиологов»: «Всё прекрасно, проходите», а по отношению к остальным должна применяться любая другая фраза в этом смысле…

Первым двинулся на проверку вовсе не судостроитель Ривьерин, хотя он и вышел первым из зала, а Рас Лехов. Толстяк вперевалочку прошествовал через большое овальное кольцо детектора, напоминающее установку для обнаружения оружия и взрывчатки, которую использовали в аэропортах в те времена, когда в мире еще существовали государства, границы, таможенные службы и террористические организации. Пит и Тим, одетые в отстиранные добела халаты и даже гладко выбритые, наблюдали, стоя по обе стороны от детектора, за показаниями приборов.

Лигум впился взглядом в выражение их лиц, но ничего на них не прочел.

Обыкновенные «морды ящиком», как он их заранее и инструктировал. Молодцы, спецслужбовцы!..

«Молодцы» оторвались от приборов, чтобы сообщить Лехову: «Все хорошо, гсоподин супервайзер».

Следующим к установке прошел Альб Мольчак. Третьим оказался, наконец, Зи Ривьерин. И каждому из них Пит или Тим буркали «Нормально» или «Порядок!».

Держась прямо, как гвоздь, через кольцо поплелся Атом Вальдберг, опираясь на старомодную трость с набалдашником, и хардер напрягся особенно, потому что именно в трости у Супероба могла скрываться какая-нибудь штучка. Однако и «ходячей достопримечательности Клевезаля» техники сообщили: «Отлично, папаша!»…

— Господин хардер, — тронул вдруг кто-то Лигума за рукав сзади, и он обернулся.

Позади него стояла Яромира Такзей. По лицу ее было видно, что она сгорает от нетерпения. Хардер вспомнил о том, что просил ее сообщить о любом подозрении в отношении действий или поведения других людей, и внутренне обрадовался:

«Наверняка она заметила что-то неладное в ком-нибудь из присутствующих!»…

Но церковная служка горячо прошептала ему на ухо:

— Скажите, а от этой штуки, случайно, не выпадут потом волосы?..

Через четверть часа выяснилось, что попытка Лигума выявить киборга среди членов совета была бесплодной. Ни один из людей, присутствовавших на заседании в мэрии, не был опознан как нечеловек.

До вечера Лигум успел обойти все мало-мальски важные объекты в Клевезале. А именно — серверную станцию, судоверфь, причал, Информаторий и библиотеку, и, наконец, Клуб. Везде он беседовал с людьми, пытаясь установить, кто из них заметил что-нибудь подозрительное. Информации о Суперобе было, как и следовало предполагать, ноль целых, ноль десятых…

Затем он вернулся в мэрию, где побеседовал о том, о сем с дежурным. Вопреки своей профессии, Дор Шигин оказался неисправимым оптимистом. Он бодренько растолковал хардеру, что, рано или поздно, киборгу по кличке Супероб придет конец, потому что, как известно, даже машины способны допускать ошибки. Тем более, что если учесть темпы, с которыми осуществлял свою подрывную деятельность робот, ему потребовалось бы, по крайней мере, года два, чтобы изничтожить под корень все население города. А за это время ученые всей планеты, по мнению хранителя Траурной Стены, наверняка что-нибудь придумают против этой «ходячей кучи микросхем»!..

Лигум выслушал своего собеседника скептически и, как вскоре оказалось, небезосновательно. Буквально на полуслове Шигина прервал коммуникатор, и чей-то панический голос сообщил, что убит местный врач Фил Маркоч. Хардер кинулся к дому номер сто семнадцать, где проживал покойный доктор.

Фил Маркоч оказался пожилым человеком щуплого телосложения. Он лежал в зарослях крапивы, не дойдя до своего дома всего каких-нибудь пятидесяти метров, и горло его было перерезано чем-то острым. Скорее всего, это был вибронож, который уже довелось испытать на себе хардеру.