Владимир Ильин - Пожелайте мне неудачи

Я принялся настраивать резкость объектива видеокамеры, что была встроена в толстый гвоздь, на котором висела огоньковская репродукция картины Чюрлениса «Истина», и внезапно обнаружил, что фокусировка разрегулировалась окончательно и бесповоротно. При максимальном увеличении изображение Подопечного, корпящего за компьютером вполоборота ко мне, становилось расплывчато-мутным. Неужели камера ерундит?.. Я повозился с непослушной аппаратурой еще с полчаса, потом плюнул и вернул изображение на экране монитора в прежнее положение. Ладно, при сдаче дежурства надо не забыть сделать об этом запись, пусть техники проверят, в чем дело…

… Все равно я знаю, что за вещь он пишет вот уже третью неделю, подумал я. На этот раз дело там происходит в далеком будущем, когда ученые сделали сенсационное открытие о том, что к Земле из космоса приближается гигантская «черная дыра», жадно пожирающая любую материю, попадающуюся ей на пути.

Катастрофа неизбежна, но наступит она не раньше, чем через тысячу лет, так что перед человечеством возникает альтернатива: либо бросить все силы на строительство космических кораблей, способных эвакуировать землян на одну из пригодных для жизни планет вне опасности, либо… либо жить, как прежде, не думать о том, что ждет далеких потомков, и изо всех сил надеяться, что уж они-то, эти шагнувшие к высотам прогресса потомки, найдут способ избежать гибели… Что-то его в последнее время тянет на глобальные темы, подумал я.

Неужели из подсознания его прорывается инстинктивное ощущение того, что он сам является причиной бед и гибели для сотен тысяч людей? Но если это так, то, значит, мы обречены регулярно гасить в нем это ощущение любым доступным нам способом? Как там сказал профессор Гузевский? Что неосведомленность об Опеке является одним из ключевых условий счастливого существования этого человека, и может быть, он прав, этот академик от системологической астрологии и астрологической системологии, соединенных им в рамках одной теории…

Я бросил взгляд на часовое табло и ужаснулся. До отхода поезда, с которым я должен передать матери лекарство, оставалось всего три часа. Я потянулся было к телефону, но в этот момент по экрану монитора слежения пробежала странная дрожь, Подопечный сладостно потянулся, оторвавшись от компьютера, а потом поднялся и стал облачаться, явно готовясь покинуть рабочее место досрочно. «Да, ему же еще на рынок надо зайти!», вспомнил я. Черт бы их побрал со своей картошкой!..

В последующие три часа у меня не было ни минуты свободного времени, и очнулся я от управленческой горячки весь в поту лишь тогда, когда Подопечный переступил порог своей квартиры, где на нем тут же повисла жена Галина…

* * *

Сдав на следующее утро дежурство Гагику Берулаве, я кое-как дополз до дома на своем «мерседесе», дважды чуть не совершив ДТП с тяжкими последствиями, и тут же завалился спать. Как всегда, чувствовал я себя совершенно разбитым, но в тот день почему-то особенно. Однако выспаться мне не дали.

Около полудня меня разбудил телефон, причем, если судить по его трелям, вызывали меня из Опеки и очень срочно. С большим трудом продрав глаза и подавив в себе мощные позывы к луддитству, я взял трубку.

Это был Берулава, который с большим сочувствием осведомился, не разбудил ли он меня. Когда же я почти искренне пожелал, чтобы вокруг могилы, в которой его когда-нибудь похоронят, однажды вырос частокол из мужских пенисов, то Гагик удовлетворенно поцокал языком, высоко оценив восточную цветистость моих проклятий, и перешел непосредственно к делу.

Дело было довольно скверным.

Во-первых, по неизвестной причине Подопечный сегодня утром изменил маршрут своего следования на работу и, вместо того, чтобы сесть на троллейбус, предпочел добираться до станции метро Красные Ворота, а потом с двумя пересадками на Чистых Прудах и Третьяковской – до Площади Ильича, затратив на дорогу ровно вдвое больше времени, чем троллейбусом.

Во-вторых, на протяжении всего этого вычурного маршрута вокруг Подопечного регулярно мелькало одно и то же лицо, которое усиленно изображало невнимание к персоне Подопечного, но чувствовалось, что именно им-то лицо и заинтересовано больше всего на свете. Люди Опеки, разумеется, пожелали проследить путь незнакомца, но тот, проводив Подопечного чуть ли не до ворот его НИИ, таинственным образом исчез, будто провалился под землю.

И в-третьих, и это было самое сногсшибательное известие, когда Берулава хотя бы профилактики ради решил установить по картотеке личность конкурента Опеки, то оказалось, что речь идет об известном в преступном мире киллере, трудящемуся под полудетской кличкой Дизик.

Картина складывалась четкая, как будто совпали друг с другом разрозненные кусочки детской головоломки, именуемой на западный манер «пазлом»: некто заказал Дизику убийство Подопечного, и тот осуществлял обычную в таких случаях «разведку подступов к объекту». В то же время было весьма вероятным, что Подопечный почувствовал эту опасность или каким-то образом узнал о ней, потому что заметался, пытаясь избежать покушения. Правда, особой паники в его действиях пока не было заметно, но если он действительно переживал чисто животный ужас дичи, то это было еще хуже, чем если бы его прикончили одним выстрелом.

В связи со сложившейся обстановкой Генон приказал Берулаве вызвать на экстренное совещание всех кураторов Опеки.

Совещание началось в час дня в подземном зале заседаний Опеки, вход в который был замаскирован под ржавую железную дверь в стене на станции метро «Октябрьская» с примелькавшейся вывеской «Посторонним вход воспрещен». В качестве информации Генон продемонстрировал нам утреннюю запись эволюций Дизика в близости от Подопечного, снятых скрытой камерой, а заодно и дал его сильно увеличенный портрет. Киллер выглядел интеллигентно и респектабельно. Он был облачен в роскошную дубленку, на голове его красовалась подбитая мехом кожаная шапочка с козырьком, а в руке был изящный пластиковый дипломат стоимостью сто пятьдесят долларов. Если Дизик имел при себе оружие, то оно, скорее всего, лежало у него в дипломате, в красивом футляре, обитом благородным бархатом.

Попутно Генон зачитал нам доблестную биографию нашего нового конкурента, составленную по материалам досье, заведенном на него три года назад, когда Дизик грохнул в Чертаново одного известного «автори-тета». Характерной чертой киллера была исключительная меткость, причем при стрельбе из пистолета. «Авторитета» он убрал одним-единственным выстрелом, когда машина, на переднем сиденье которой рядом с личным водителем восседал «авторитет», выезжала из переулка на широкий проспект. Напротив переулка стоял пятиэтажный «хрущевский» дом, на чердаке которого сидел Дизик. Выстрел его был таким точным, что жена «авторитета», сидевшая за мужем, не пострадала, хотя если бы пуля вошла «авторитету» не в правый глаз, как это случилось, а в левый, то неминуемо пробила бы голову и его супруге… Именно эта меткость и создала Дизику в определенных кругах столицы репутацию надежного человека, когда требовалось кого-нибудь убрать. К тому же, он был умен и хитр, этот Никитин Юрий Петрович, 1961 года рождения, русский, уроженец города Москвы. Все заказы, которые, по оперативным данным, он брал за эти три года, он действительно исполнял четко и с умом. В результате, ни разу не попался ни на месте преступления, ни позже. Более того, он каким-то образом сумел ускользнуть от возмездия со стороны «соратников» своих жертв и от попыток спрятать концы в воду со стороны тех, кто заказывал ему убийства. И уж совсем было непонятно, почему, имея на Дизика столь подробное досье, органы правопорядка не могли арестовать его.