Олег Верещагин - Я иду искать. История вторая
— Чем это вы тут занимались?
— Я иду-от,— пояснил Мирослав. — А они мне навстречу. Но они-то тут уже сидят, одно! Так того — я. А тех — то они.
— Все ясно, — согласился Олег. — Ну, обошлось, и хорошо.
— Куда как добро! — захохотал Дрозах. — И то добро, что не разминулись лесом! Ладом, пошли вон до тех пёночков, говорить... Й-ой, а что ж воеводы ваши, индо заняты так?
— Опаской живут, а наших голов не чтоб жаль, — подмигнув Олегу, ответил Мирослав. — Да пошли.
Они двинулись по вереску к сосновому борку в сотне шагов от того места, где стояли.
Олег чуть приотстал. Дрозах и неизвестный молчаливый его спутник шли почти рядом. Мирослав вырвался вперед и шагал уже по опушке, держа на плече американский карабин «кольт» с массивным подствольником.
— Пёночки-то где? — спросил он, повернувшись.
— Глянем, глянем! — откликнулся Дрозах. — Там-то их ровным четыре...
Олег нагнулся — поправить ремни кута — уже у самых сосен.
Когда он выпрямился — перед ним никого не было. И мальчишка не сразу понял, что его спутники... ЛЕЖАТ.
Никогда в жизни не было Олегу так страшно. Даже когда их с Богданом захватили в плен. Там все было понятно, а тут... Тихий сосновый бор светился насквозь, как решето, было солнечно и тепло, но от этого происходящее казалось еще более жутким и нереальным.
Ближе всех лежал оставшийся безымянным Лис — и Олег мог видеть совершенно отчетливо дырочку от пули точнехонько между бровей и застывшее на лице спокойное выражение: убитый так и не понял, что с ним произошло. Подальше, уткнувшись лицом в валежину, замер Дрозах. Прядь волос на затылке слиплась от крови — там, очевидно, скрывалось выходное отверстие. И шагах в пятидесяти лежал на спине, разбросав руки и ноги, Мирослав.
— М-мир... — обрывисто окликнул Олег. Его била дрожь; он ощущал на себе внимательный, пристальный взгляд стрелка. И все-таки пошел на подламывающихся ногах к Мирославу. Мальчишке казалось, что он идет, разрывая грудью плотную, упругую паутину... и только пройдя половину расстояния, он понял с беспощадной отчетливостью — это страх.
И еще — что он на прицеле...
...Один из друзей отца, дядя Витя, был в свое время профессиональным снайпером спецназа ГРУ МО СССР. Олег любил слушать его рассказы. Противник, уложивший, как на стенде мишени, троих горцев, мог быть только очень опасным и опытным врагом. Но он не выстрелил сразу... И сейчас Олегу вспомнились рассказы дяди Вити. «Если не выстрелили сразу,— говорил он, — то мысленно невольно назначаешь рубеж, до которого позволяешь дойти врагу. Что угодно — дерево, куст, труп, камень приметный. Из-за этой привычки я однажды промахнулся и однажды именно благодаря ей уцелел. Первый раз тот, в кого я целился, интуитивно что-то ошутил и успел спастись. Второй раз так же спасся я сам...
...Рубеж! Тело Мирослава!
Зачесался висок. Словно кто-то легко-легко прикасался к нему. Главное — не выдавать чувств. Мне просто страшно. Не дать понять, что догадался, а то он выстрелит раньше.
— Мирослав, — позвал Олег снова.
Еще два или три шага. Два? Или три?
И сделав третий — последний! — шаг, Олег сжался в комок, бросаясь вниз и в сторону.
Выстрела он не услышал. Но увидел, как, подскочив, повалилась молоденькая сосенка — на уровне его виска. И почти тут же вторая пуля подняла фонтанчик дерна и палых иголок там, куда упал сначала успевший откатиться за сосну Олег. Третья — навылет прошибла дерево, и Олег увидел в нескольких сантиметрах от лица бело-розовое, похожее на рану в живом теле, отверстие, оплывающее янтарной, пахучей смолой...
Очень медленно и осторожно Олег выглянул у самых корней. Скользнул взглядом по верхушкам сосен — для порядка, там не спрячешься, да и неудобно стрелять с корабельного гиганта... Перевёл дыхание, чувствуя, как пот стекает по спине — холодный, липкий...
В лесу стояла тишина. Молчали даже птицы, напуганные непонятным.
«Интересно, он думает, что убил меня? Если да, то сейчас появится... он не мог не видеть, что нас шло четверо...»
Мальчишка сдунул травинку, мешавшую смотреть... и песком, землей, кусочками корня брызнуло в глаза! Прежде чем зажмуриться от нестерпимой рези, Олег успел заметить сажень за пятьдесят, в подлеске, редком и невысоком, как и везде в сосняках, мгновенный промельк движения, но выстрелить уже не смог — слезы лились ручьем.
Проморгавшись, Олег перехватил автомат. Раз ЭТОТ — на земле, значит, ему несподручно бить в лежащего... или ползущего. Вот и сейчас — целил в голову, а попал в корень. Сосенка эта уже засвеченная, надо место менять.
Тихо, чуть ли не прокапывая перед собой канавку, Олег переполз в сторону и ближе к тем кустам, где видел движение. Снайпер не стрелял; в то, что не заметил, верилось слабо, скорее, понимал, что не попадет в ползущего и не хотел светиться сам.
Олег, вжавшись в землю, поднес к глазам бинокль, благодаря покойного гусарского офицера и прикрывая линзы ладонью, чтобы, упаси бог, не дать вспышки. Лёжа совершенно неподвижно, он минут пять рассматривал кусты. Страх ушел, его сменил азарт охоты — самый настоящий, еще более острый от того, что сейчас Олег был и охотником и дичью. В сравнении с простой охотой это были овсяная каша без соли на воле — и венгерский гуляш с красным перцем...
Пусто... Нет, он там, там... и сейчас, как Олег, рассматривает сосны в прицел. Может быть, даже видит Олега, но выстрелить не получается — неудобно... вот только Олег-то его не видит!
Быстро вскинув на руке автомат, мальчишка густо ударил по кустам — веером, простреливая каждый шаг примерно на уровне человеческих коленей, пока не кончился сорокапятизарядный пулемётный магазин.
Олег даже не успел его поменять. Длинное тело вывалялось из-за зелени, роняя винтовку; попыталось зацепиться за кусты — и рухнуло мертво — нога осталась в развилке спружинивших ветвей.
— Попал, — выдохнул Олег, ощущая, как дрожат руки. Сменил магазин на ощупь и повторил: — Попал.
«....а не дуром ли?» — подумал он через секунду. И, достав из-под жилета головную повязку, которую пока не носил, нацепил ее спуская глаз с подстреленного, на пятку подтянутой ноги. Медленно выпрямил ногу, поставил на носок...
...Удар пули швырнул ногу в сторону. Олег выпустил очередь в ответ — и пуля вырвала клок кожи из жилета у плеча, с визгом и хлюпаньем ссеклась о металлическую чешую прокладки, ушла в сторону. Мальчишка вжался в землю и чуть повернул голову.
Кута на пятке оказалась распорота. Повязка качалась на ветке куста шагов за десять.
— Ладно... поползем дальше, — процедил Олег.