Олег Верещагин - Я иду искать. История первая

— Вот и славно, — кивнул Крук, словно и не ожидал другого решения. Или и вправду не ожидал? — На жильё я тебя определю. А пока не можешь ли услугу оказать? Знаю я — устал ты, вон, даже есть не смог... А всё-таки — проводи людей к месту, где Ломок пал. Прибрать его надо.

— Конечно, — кивнул Олег. А Крук продолжал, словно в чём-то оправдываясь непонятно перед мальчишкой:

— Видишь как... Ломок был сыном моим. У меня их ещё много, от разных жён, а всё нехорошо оставлять его там, хоть и меня не спросил он, как из дому ушёл — давно ушел...

Он говорил это равнодушным тоном, как о чём-то пустячном, но Олег, с сочувствием и жалостью глядевший старику в лицо, увидел в глубине невыразительных глаз недоумённое, тяжёлое, как свинец, горе...

Внутри каменного кольца стен холодный ветер не ощущался. Олег устало опустился на пригреве у стены, откинулся затылком к тёплым камням мощной кладки. Смотрел вокруг бездумно и спокойно.

Рысье Логово оказалось внутри куда меньше, чем виделось снаружи. Мальчик, попав сюда, понял, что здесь не живут. Каменные стены в четыре человеческих роста образовывали не кольцо, а подкову, своими краями примыкавшую к отвесной скале — части горного кряжа. В скале был пробит большой туннель — танку проехать — с распахнутыми створками ещё одних ворот. Где-то в глубине туннеля брезжил солнечный свет, виднелась зелень. Очевидно, само поселение находилось в маленькой долине, защищённое естественной крепостью крутых скал, а эта, искусственная, служила лишь форпостом, призванным сдерживать врага на подступах. Умно, ничего не скажешь. И, пожалуй, крепость можно было бы назвать неприступной, если бы не фрегаты и вельботы данванов. Или и против них тут тоже что-то есть?

Шум водопада был мощным и эхом отдавался в скалах. А за водопадом, внизу, Олег увидел серый, спокойный залив, большую пристань и словно вклеенные в водную гладь узкие корабли — пять или шесть, — а рядом — пузатые, неуклюжие на вид. И те и другие были без мачт. Там же мелкой шелухой подсолнухов были раскиданы в воде и по берегу десятки лодок. А в другой стороне, за берёзовыми рощами, тянулись загоны для овец — летние и зимние.

А вокруг — вереск, вереск, вереск, камни, высокое небо, холодный воздух. Было немного похоже на Карелию, где Олег был. Или на Шотландию, которую он знал по фильмам.

Мимо часто проходили люди. Почти все кивали, окидывая сидящего мальчишку нелюбопытными взглядами — вежливыми и пристальными одновременно. Олег отметил, что совсем не видит мужчин — молодых или среднего возраста. Дети, подростки, женщины, старики, девушки. Не мужчины, даже не юноши. В походе?

Где-то на верхних этажах башни очень красивый и грустный женский голос пел:

Прошли двое пожилых рыбаков — в чешуе, распространяя вокруг неповторимый запах свежей рыбы. Компания мальчишек лет шести-восьми, босых, одетых в одни рубашки, неподалёку считалась для какой-то игры, и безразличие немного отпустило Олега — он вдруг услышал:

— Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Я иду искать!

Ему вспомнился солнечный майский двор — и смешной пацан, выкрикивающий эту считалку так, словно за поворотом вместо спрятавшихся друзей его ждала Тайна. Что же, может, только эти воспоминания и останутся ему... Олег даже тряхнул головой, прогоняя вновь нахлынувшие тяжёлые мысли.

Двое стариков у ворот в скале, сидя на лавочке, затачивали длинные мечи — любовно, синхронными, умелыми движениями. Около их ног мальчишки играли с огромной серо-шёрстной собакой — куцехвостой и безухой. А переведя взгляд повыше, Олег ощутил озноб.

В скалу над воротами были вбиты ряды металлических штырей. А с них в крепостной двор слепо глядели... человеческие головы и черепа. Добела вылизанные ветром. И высохшие, с ещё развевающимися пучками волос. И почти свежие.

Олег поспешно отвёл взгляд. Черепов было немало. И немало пустых штырей. Как говорится — в каждой избушке свои погремушки... но кто поручится, что и ему не придётся в них играть?

Впрочем, он ведь уже играл... Олег вспомнил тугую струю крови, ударившую из горла одного из убитых им хангаров. И... ничего не почувствовал. Нет, он помнил то, что сделал — наган, выстрелы, падающих всадников, свои злость и странное спокойствие. Не было одного — сожаления. И отвращения не было тоже, как не было ни сожаления, ни отвращения, когда он убивал мух.

Честное слово, убитого зайца он жалел куда больше. Олег достал наган, неспешно дозарядил его, с сожалением отметив, что патроны убывают. Интересно, тут есть патроны к наганам?

Мимо широко прошагала группа парней — ровесников Олега. Они несли на плечах лопаты со странными П-образными полотнами и оживлённо разговаривали о торфяниках, которые «не иначе как сам Кащей на землю выпихнул, чтоб посмотреть, как мы ломаться будем, да посмеять-ся. » За парнями проскочили две девчонки — посмотрели на Олега, фырк-нули и унеслись дальше, заливаясь смехом. В точности одноклассницы...

— Эй, горожанин! Горожанин! Вольг!

Олег обернулся, понимая, что именно сейчас и начинается его настоящий контакт с местными жителями — внутренне подобравшись, готовый даже к неприятностям.

К нему шли четверо парней его возраста, одетых в точности как их с Бранкой спасители. Один — неожиданно рыжий, с резкими чертами лица, каких Олег тут ещё не видел — пёр на плече «дегтярь». Двое — с арбалетами — несли почти современные складные носилки, на одном из них была кольчуга. В четвёртом Олег узнал того, кто обнимал Бранку — на этом парне сидел такой же, как у Бранки, жилет, а на груди висел ППШ с рожковым магазином.

— Крук сказал, что ты можешь место показать, где дядя погиб, — сказал именно он, меряя Олега оценивающим взглядом. — Это далеко?

— Километров пятнадцать, — прикинул Олег и поправился: — Вёрст десять. Почти точно на закат.

Пулемётчик длинно свистнул. Олег обратил внимание, что у него необычайно благородное лицо. Как бы аристократическое. И смотрел он на Олега с открытой симпатией.