Антон Первушин - Львиное Сердце

Давно уже Плюмбум не чувствовал себя так паршиво. Проклятая тварь воняла, как мокрый пес и мокрый козел одновременно. Виктор едва не задохнулся, пытался отвернуть лицо и гадал, от чего его стошнит скорее — от запаха или от качки, которая у кого угодно вызвала бы морскую болезнь. Кроме того, в шерсти мутанта резвились какие-то паразиты, и, похоже, они были не прочь отведать новый деликатес.

Короче, когда обезьяна наконец сгрузила его на землю, Плюмбум был уверен, что как бы дальше ни сложилось, хуже уже не будет. Он отряхнулся, провел рукой по загривку под шлемом, вычесывая паразитов, и только тогда осмотрелся.

Обезьяна притащила его на заброшенный хутор. Вдали смутно белела хатка. У покосившегося плетня был разложен костер, на вертеле жарился кабаний окорок. Рядом с костром сидел сталкер в элитном экзоскелете и внимательно наблюдал за Плюмбумом. Заметив, что пленник успокоился, он провернул окорок над огнем и сказал:

— Здравствуй, брат сталкер. Я тот, кого называют Стрелком.

Обезьяна шумно вздохнула и утопала во тьму.

— Привет, давно не виделись, — Плюмбум не знал, какой тон будет правильным в этой опасной беседе, а потому начал изображать дурачка.

Он присел у огня, достал из контейнера стандартизованную «душу», приложил к руке, которая отчаянно болела после контакта с обезьяной. Подождал, когда боль утихнет, и спрятал артефакт.

Стрелок молча отрезал от окорока кусок сочащегося жиром и скворчащего мяса и, протянув его насаженным на нож Виктору, спросил:

— Водку пить будешь?

— Буду, — согласился Виктор.

— Ну вот и хорошо, брат сталкер, — усмехнулся Стрелок.

Достал из лежащего рядом рюкзака бутылку водки, стакан, открыл, налил, подал. Плюмбум выпил залпом, не поморщившись, и закусил мясом. Принялся энергично жевать. Мясо горчило, что не удивительно — Припять-кабан, мать его за ногу. Хотя о сталкерском меню ходят разные нелепые байки, на самом деле аборигены Зоны мясо мутантов в пищу не употребляют. Оно противно на вкус, и с гарантией потом будешь брюхом мучаться. И если не подохнешь, то на всю жизнь запомнишь и другим накажешь.

Стрелок терпеливо ждал, когда Плюмбум дожует и проглотит, после чего снова заговорил:

— Завтра, брат сталкер, мы пойдем в Припять. Там засели «Долг» и «Свобода». Ты будешь вести переговоры.

— «Долг» объединился со «Свободой»? — Плюмбум даже поперхнулся. — Крепко же ты их достал!

Стрелок пожал плечами — экзоскелет гипертрофированно воспроизвел движение.

— Ничего странного. Я велел им убираться из Зоны. Вместо этого они объединились. Завтра ты снова попробуешь их убедить.

Плюмбум рассмеялся.

— Ты сделал самый неудачный выбор, какой только мог, брат Стрелок. Меня одинаково ненавидят и «Долг», и «Свобода».

— Это не имеет значения, — сказал Стрелок равнодушно. — Ты будешь под моей защитой. Время людей в Зоне прошло. Хозяева желают очистить ее. Поэтому выбор прост: или люди уйдут, или люди умрут. Третьего не дано.

— Хозяева Зоны? — пользуясь случаем, Плюмбум решил выудить из легендарного Стрелка как можно больше информации. — Болотный Доктор, Скульптор, Потрошитель, Семецкий и… — Неожиданно на самой границе сознания забрезжило странное воспоминание. — И еще этот… Как его?.. Парень у реки…

Стрелок покачал головой.

— Нет, настоящие Хозяева Зоны. Те, кто ее создал. Они…

Он не успел договорить. Грохнул выстрел, и легендарный Стрелок ткнулся лицом в костер. Запах паленого волоса смешался с запахом окорока.

Из темноты вынырнула Ким, в отставленной руке она держала «ЗИГ-Зауэр».

— Добро пожаловать! — приветствовал женщину Плюмбум, его голос даже не дрогнул.

События сменяли друг друга с такой калейдоскопической быстротой, что Виктор ощутил даже некое отрешение от происходящего. И перестал удивляться. Он спокойно встал, вытащил тело из огня, бросил его на землю. Человеку, называвшему себя Стрелком, снесло полчерепа. Лицо обгорело до костей.

И тут в пляшущем свете костра Плюмбум увидел, что глаза Стрелка широко открылись.

— Млять! Ким, он еще жив!

— Отлично! — профессорша склонилась над поверженным сталкером.

Плюмбум отшатнулся, решив, что лучше не вставать на пути разъяренной валькирии.

— Ты убил мою мать, ублюдок! — четко выговаривая слова, произнесла Ким. — А теперь гори в аду.

Она приложила дуло пистолета ко лбу сталкера и спустила курок. Пуля пробила череп насквозь, выхватив огромный кусок мозжечка. Невероятно, но даже после «контрольного» выстрела Стрелок был еще жив.

— Я вернусь, — прошептал он. — Вы ничего не можете с этим сделать. И я не могу…

Загадочный сталкер наконец-то смежил веки и затих.

— Давай, Ким, сматываемся! — Плюмбум схватил шведку за руку и оглянулся. — Ага, прячемся сюда!

Он заскочил в хатку, затащил туда Райку и хлопнул дверью. Внутри царили грязь и запустение. В углах были навалены кучи мусора, по стенам поднималась плесень. Запах, стоявший в хатке, не вызывал никаких сомнений в том, для чего ее использовали проходившие мимо сталкеры.

— Может, эти твари разбегутся, увидев, что ты грохнула их предводителя? — понадеялся Плюмбум. — Но будем держать в уме наихудший сценарий. Кстати, спасибо за помощь! Успела как раз вовремя.

— Не думай, что ради тебя, — сказала Ким, придвигая к дверям разваливающийся стол. — У меня с этим мерзавцем старые счеты.

— А как же доверие? — Плюмбум осторожно выглянул в окно, в котором каким-то чудом уцелели стекла.

— Доверие тут ни при чем. Разные вещи.

— Ладно, договорились. Где Тропник?

— Не пошел со мной. Сбежал.

— Пускай бежит. Как говорится, баба с возу, кобыле легче.

— Шовинист. Что там видно?

— Собаченьки кружат… Мясо чуют собаченьки… Ага, а вот и Кинг-Конг пожаловал.

В стену домика словно ударил тяжелый чугунный молот.

«Черт дери! — подумал Виктор. — Похоже, мы сами загнали себя в ловушку».

— Оружие? — требовательно спросил он.

— Только пистолет, — ответила Ким, показывая ему «ЗИГ-Зауэр». — И ножи, конечно.

— Плохо дело. Кинг-Конга этим не возьмешь.

— Смотрите, Виктор, что это?

Ким показала ему черно-белую фотографию — двое в шлюпке на озере. Плюмбум сразу понял, что удивило профессоршу — среди общей грязи и хлама фотокарточка выглядела подозрительно чистой — глянцевая, белая с изнанки, будто только что из закрепителя. Явная аномалия!

Однако Виктор все еще думал, что они зря теряют время, пока не перевернул фото и не увидел надпись синими чернилами: «На память Леночке от Антона. Правое — навались! Левое — табань!»