Олег Верещагин - Не время для одиночек

— вдруг зазвучал над площадью, наверное, над всем городом, мужской хор. Он без музыки, ровно и сильно даже не пел, а — выговаривал слова заклятья…

— к хору присоединялись всё новые и новые мужские голоса, говорили уже почти все мужчины вокруг (и Колька выдыхал слова урожайного заклятья), а женщины, стоявшие рядом, прятали лица или в ладонях, или на плечах своих спутников…

1. Стихи Дмитрия "Фангорна"

Над серым шевелящимся полем, которое остановилось, не дотянувшись до людей, с грохотом взламывая его и озаряя всё вокруг искристым сиянием, встали рассыпающие искры золотые колосья — как плотный и несокрушимый строй копейных воинов. И колышущаяся пакость стала расползаться и таять… А потом — потом Колька увидел, что толпа на бульваре раздаётся в стороны — сама собой. Через неё шёл Бахурев. Президент шагал медленно, неся в руках большой хлебный сноп, скреплённый мужским поясом и стальным серпом. Базурев сейчас был не в привычной всем казачьей форме, а просто в казачьем костюме.

Президент шёл в тишине, потому что на самом деле установилась тишина. Хотелось сказать — нарушаемая только звуками природы, которой не было дела до людей… но нет. Тишина была именно полной.

Бахурев прошёл совсем рядом с Колькой. Чудовищно широкоплечий, кривоногий, грудь бочкой, с длиннющими узловатыми руками и широченными ладонями, в которых он бережно нёс тяжёлое хлебное золото… Через всё лицо президента, каменно-напряжённое в неподвижности, шёл старый шрам — чудом уцелевший глаз уехал выше другого, синего и сосредоточенного, надо лбом огромное красное пятно обозначало место, где снесло скальп, часть подбородка была стёсана… Президент выглядел почти монстром. Но Колька сейчас смотрел на него другими глазами. Это был не просто человек, не просто казачий офицер, вознесённый волей уставшего от злости и бессмысленности народа на самый верх власти. Это на самом деле был Отец. Отец всех, кто собрался на площади, отец, собравший первое зерно нового урожая — подтверждение того, что мир живёт.

Бахурев поднялся на верхнюю ступень. Повернулся к людям. И молча вскинул над головой в руках золотой сноп.

— А-а-ах-х!!! — ахнула площадь в каком-то истовом потрясении, и крик покатился дальше по бульвару и окрестностям, не утихая, а словно бы даже усиливаясь.

Колька не сразу понял, что кричит тоже — кричит вместе со всеми, и по щекам у него катятся слёзы.

— Я верю в силу золотых колосьев… — мощно и ровно зазвучал над площадью голос Бахурева.

2.

Сельский торг раскинулся на Бурундайке, на площади два на три с половиной километра. Эта традиция была новой, всего третий раз проводилось такое мероприятие. Ярмарки были и раньше, конечно, и много где — но почти везде либо неорганизованные, либо находившиеся под жёстким контролем местных чиновников и "деловых людей". Получалась дикая ситуация — за исключением земель казачьих станиц и агрокомпаний, использовавших на своих плантациях фактически рабский труд, в не очень-то населённой и богатой плодородными почвами республике сельским хозяйством практически никто не занимался, десятки и даже сотни тысяч людей были выдавлены в города, где пополняли ряды полунищих и нищих настоящих — а агрохолдинги беззастенчиво задирали цены, при этом поставляя на рынок далеко не самые качественные продукты и одновременно хищнически вырабатывая земли.

С приходом к власти Бахурева всё поменялось. Множество желающих "жить своими руками" получили в аренду земли национализированных холдингов или просто пустовавшие. Несмотря на мрачные прогнозы, которые делались нередко и вроде бы вполне обоснованно, количество сельхозпродуктов в республике не упало, а вот цена на них — упала вместе с поднявшимся качеством, что сразу отодвинуло проблему недоедания; а ведь до Бахурева до 27 % жителей страны недоедали, 12 % — голодали. Правда, для этого пришлось вводить планирование госзакупок. Но результаты были буквально великолепны.

Большинство хозяев объединялись в кооперативы — так было легче и спокойней. Но многие — особенно те, кто любил экспериментировать или занимался чем-то экзотическим — хозяйствовали в одиночку. И тут, на торгу, были представлены практически все и практически всё. На "представительство" не скупились, зная, что так или иначе удастся сбыть всё привезённое, почти все торговавшие старались привлечь внимание покупателей, кто чем мог — от дармового угощения и практически смешных цен на мелкий опт до самодеятельных театриков-зазывал и серьёзных семинаров по обмену опытом "для начинающих". Если же учесть, что тут же сразу несколько десятков разных коллективов уже начали праздновать вторую — весёлую — часть Дня Жатвы, то можно себе было представить, какой стоял шум.

Но это был радостный шум, и Колька не спешил покидать торг, хотя на стадионе скоро должен был начаться концерт и там его ждала Элли. В прошлом году он на торгу, естественно, не был, в позапрошлом — тоже не получилось прийти. Ему хотелось купить и то, и сё, и он постоянно себя одёргивал, напоминая, что не стоит занимать руки. Однако, не смог пройти мимо небольшой палатки с вывеской —

ХУТОР "ДРУЖБА"

ХОЗЯЙСТВО ГУЛЯЕВЫХ

(опытная сельхозплощадка пионерского отряда им. Радия Погодина)

Рослый, коротко стриженый парень с галстуком под широко распахнутым воротником рабочей рубашки что-то объяснял нескольким покупателям, то и дело указывая на ряды жестяных и стеклянных банок с яркими наклейками, опоясанными тем же названием, что и на вывеске. Это были консервы, причём достаточно разнообразные и, как понял Колька, предназначенные для формирования сухих пайков на все случаи жизни.

Тут же в палатке хозяйничали весёлая женщина и похожая на неё девчонка помладше Кольки. Они ловко набивали тестяные кулёчки смесью из грибов, овощей, рубленого мяса — и обжаривали их в кипящем на открытом огне масле, где эти кулёчки подпрыгивали, толкались, крутились и кувыркались, на глазах становясь золотистыми. Колька не смог удержаться, купил один и сам не заметил, как съел, обжигаясь и громко втягивая воздух ртом — настолько был вкусным пирожок. Пока ел — вспомнилось, откуда ему знакомо название отряда и, воспользовавшись тем, что парень перестал говорить с покупателями, а новые ещё не подошли, спросил его: