Олег Верещагин - Новая родина

Игорь растянул свой гамак привычным движением, проверил его и, набросив маскировочную сеть, удовлетворенно кивнул. Потом проверил незаметно, как ставят сканеры и, прислонившись к дереву на краю лагеря, замер — скрестив руки на груди. Нашел взглядом крупную алую звезду на все еще светлом небосклоне.

"— Смотри на нее каждый вечер.

— Так ведь время не совпадает, Свет.

— Ну и что? Я тоже посмотрю, а ты будешь знать, что этой звезды уже касался мой взгляд, Игорек…

— Хорошо, Свет…"

Как-то глупо и поспешно они тогда поговорили. Впрочем, это всегда так получается, наверное. Уходишь — и какие-то бессмысленные, избитые, затертые слова сами собой соскакивают с ящика.

Но все-таки Игорь не сводил глаз со звезды. С Земли она не видна, а тут ее называют просто — Рубин…

За беспомощными словами ведь тоже могут скрываться искренние чувства. И, если любишь на самом деле — услышишь не сказанное, а то, что тебе хотели сказать.

Игорь встряхнулся, зевнул и прислушался. Лагеря слышно не было — кажется, они и впрямь кое-что умеют. Придерживая кобуру РАПа, он вернулся к остальным — одновременно с Женькой и теми, кто ходил за водой. Они принесли не только фляжки, но и целую связку еще живых форелей — самая маленькая оказалась длиной в полруки.

— В ручье, в заводи, они кишмя кишат! — чуть ли не прыгал от восхищения Мариан Торковски, один из тех темноглазых братьев. — Вот, смотрите — пять минут, а тут на всех! Мы… — в этот момент Женька с серьезным видом не глядя закрыл ему рот.

Через несколько минут появился и Борька со своей партией. Они притащили оленя, убитого стрелой — складных луков взяли несколько именно для этой цели, а пользоваться ими умели многие, если не все. Тут же закипела умелая и бесшумная работа, и на угли прогоревшего к тому времени костра начали укладывать форель в глине и мясо, обернутое в широкие листья. Сверху все это завалили землей.

— Чая нету, — вздохнул кто-то, — и даже сухарей нет.

— Чая нет, но есть брусничные листья, — сообщил Борька, щедрой рукой высыпая названное в котелок. — Мы это пили…

— …и вот результат, — буркнул Пейви. Борька ловко выбросил руку и щелкнул его по носу раньше, чем финн успел отдернуть голову.

— Теперь все будет готовиться автоматически, как в микроволновке, — сообщил Женька, вытягивая ноги. Практически совсем стемнело, но где-то за лесами горела заря — на этой широте уже с мая никогда не бывает совсем темно.

— Слышите, что это? — Игорь Колобов, насторожившись, приподнялся. Плачущий то ли вой, то ли плач, то ли всхлип раздался в отдалении. Потом — ближе повторился…

— Гиена, — ответил Борька. — Далеко, и напасть не посмеет.

— Здешняя гиена? — уточнил Игорь. — Это такое?.. — и он обрисовал в воздухе контуры чего-то квадратно-громадного. Борька кивнул: — Вот бы поохотиться?

— Я убил одну, — небрежно сказал Борька. И уточнил: — Рогатиной.

Разговоры на этом почти иссякли. Борька вдруг негромко хмыкнул и засмеялся — услышал только Игорь.

— Рассказывай, — предложил он лениво.

— Мы тогда на севере жили, — услышал он обычную затравку. — Мне было одиннадцать, а сестричке… которая… в общем, ей было четыре. Вот однажды вечером отец ушел на дежурство — он тогда в тюрьме дежурил…

— В тюрьме?! — удивился Игорь.

— А там как раз была — ну и есть — единственная на Сумерле настоящая тюрьма… А мама, как выразилась, "пошла вешаться" с отчетом. Ну, тут нам отцов знакомый звонит. А сестричка моя подлетела к аппарату и вопит: "А мы остались одни! Папа в тюрьме, а мама пошла вешаться!!!"

Игорь не засмеялся, хотя это было смешно. Вместо этого он сказал:

— Мы за нее отомстим, Борь. Обязательно отомстим. А сейчас давай есть и спать.

— Все.

Сидевший за захламленным столом бородач в камуфляже и зеленой головной повязке повернулся к стоящему у окна офицеру армии Штатов. Тот смотрел наружу, покачиваясь с пятки на носок высоких ботинок.

— Что все? — без акцента спросил по-английски бородач, ударом штык-ножа вскрывая банку консервов, с которой весело смотрела в будущее Евросоюза напрочь антиисламская, но вкусная и оптимистичная свиная рожа.

— Снег пошел, — ответил американец.

— Ну и что? — бородач дотянулся до галет. — Э, правда рано, сентябрь еще не кончился… Мне дед рассказывал — два раза при нем в сентябре падал.

— Ничего ты не понимаешь, — штатовец отвернулся от окна. У него было холеное, но усталое лицо профессионального военного. — Это другой снег, Джохар. Боюсь, что он на годы.

— На годы? — бородач моргнул. — А, да… что-то в школе учили. Ядерная зима, да?.. — он задумался и медленно сказал: — Но слушай… это… тут же взрывов не было. Ближняя бомба взорвалась в Ставрополе, давно, скоро три месяца… да? Может, это просто рано зима?

— Проверяй, чтобы твои принимали таблетки, — отрезал штатовец, снова отворачиваясь к окну, за которым падал на зелень редкий снег. Посреди двора, возле двух «хаммеров», несколько молодых парней в повязках на головах, разинув рты, смотрели в небо. Неподалеку штатовский солдат поспешно натягивал капюшон. Снег падал на штабель голых трупов у стены… — Что ты сказал?

— Я говорю, — повторил Джохар, — выкидывают таблетки. Особенно какие молодые. Боятся, что их отравить хотят.

— Кретины, — равнодушно ответил штатовец. — Ты командир или нет? 3аставь. Иначе через пару месяцев все подохнут… Хотя все равно, — вдруг добавил он. — Все кончено.

— Зачем так говоришь? — ваххабит встал и подошел к окну. — Мы победили. Мы выиграли. Вы нам хорошо помогли, да?

— Мы проиграли, — тихо сказал офицер. — Я не знаю, почему не пишет Моди… Последнее письмо было месяц назад. Она тоже писала… солнце пропало. Вроде все ничего, но у нас всегда было солнце. Русские ударили по Хьюстону. От него до моего дома дальше, чем отсюда до Ставрополья. Но солнце пропало… Сейчас там, наверное, тоже идет снег, Джохар… Мы что-то не то сделали. Что-то страшное… У меня два сына. Джеф и Джок, им по шесть лет… Как там Моди с ними? Почему она уже месяц не пишет? Как они без солнца? Как мы все без солнца, Джохар? Что мы наделали?

— Аллах не допустит, чтобы солнце не вышло, — успокаивающе сказал Джохар. — А снег перестанет. Если не сейчас, то в марте. Тут ранняя весна.

— Ты не понимаешь… — покачал головой штатовец, но их разговор прервало появление здоровенного сержанта-негра. Глаза его были испуганными, он стряхивал рукой в перчатке снег с капюшона и следил, как падают на пол его хлопья, но отрапортовал четко:

— Сэр, схвачен мальчишка. Лейтенант Купер уверен, что это тот, кого мы ищем. Мне было приказано доставить его сюда.