Олег Верещагин - Я иду искать. История вторая
...Около костра Олег рассказывал про конкурс пирогов, который девчонки устраивали в апреле в школе.
— ...последнее место?!» «— Да вот, — говорит, — неудача.» «— Ты что, даже пирог испечь не смогла?!» «— Почему, — отвечает, — испекла как не фиг делать!» «— А сама пробовала?» «Заставили...» — и, переждав смех, вдруг спросил: — Я вот не пойму. Нас — хорошо еще если двадцать пять тысяч. Их — двести. С техникой. Я воюю и не врубаюсь, почему они нас с маху не сомнут?
— Ну, это как раз просто,— Йерикка, обхватив колени руками и привалившись к сухому древесному стволу, бездумно рассматривал огонь. — Ты на тура ведь еще не охотился?
— Бог миловал, — ответил Олег.
— А я охотился. Он всадника с конем через себя бросает. Рога — как мои руки в размахе, а я охотился, и было мне тринадцать лет. Но со мной были собаки... Тур вылетел на меня саженей за десять, и была бы то моя последняя охота, только он и половины расстояния не прошел. Собачки осадили, он завертелся, рогами бил... В одиночку он бы любого из моих псов затоптал. А так — даже задеть никого не мог. Но и они его свалить не могли. Ничья, понимаешь? Тут я и вогнал рогатину ему под лопатку...
— Тур — это данваны, — определил Олег. — Собаки — мы. А где охотник с рогатиной?
Вместо ответа Йерикка поднялся и бесшумно пошёл в сторону скал. Его провожали, недоуменными взглядами.
...Гоймир сидел на камне над озером, невидимый со стороны костра. Он шевельнул плечом, давая понять, что слышит Йерикку, но не обернулся, даже когда тот начал беззаботно:
— Я вот подумал...
— Не надо говорить, — глухо сказал Гоймир. — Не надо...
* * *
Противотанковые мины походили на зеленые консервные банки очень большого размера — в таких бывает селедка.
— Когда я ставлю мины, — Олег ловко надрезал камасом квадрат земли и аккуратно отвернул его, как крышку люка, — я себя чувствую Санта-Клаусом,
— То тот, что в трубу печную с гранатометом прыгает да «хо-хо-хо!» криком кричит? — с интересом спросил Краслав, державший в руках ПТМ, готовую к установке. — То я книжку с картинками видел.
— В трубу-то он прыгает, — возразил Ревок, — да, сдается мне, без гранатомета...
— Так на что в трубу? — присев, Краслав уложил мину в приготовленную Олегом ямку. — Верно говорю, то и есть данванский воин из военной книжки.
— Нет, он, по-моему, подарки детям носит, — неуверенно оспорил Ревок. Олег, все это время наблюдавший за ними круглыми глазами, тяжело вздохнул и приказал:
— Закапывайте...
...Когда мины были заложены и аккуратно засыпаны землей с куртки, а потом — прикрыты дерном, Олег безбоязненно похлопал ловушки сверху ладонью и, махнув рукой, двинулся назад, к лагерю, а горцы неспешно зашагали через лес в противоположную сторону, просто прогуливаясь. Они шли и негромко разговаривали о девчонках, ждущих в Рысьем Логове, пересказывали, друг другу письма, недавно полученные — за исключением, конечно, самых сокровенных мест, предназначенных только для двоих.
И успели только почувствовать, как что-то тяжелое обрушилось им на головы сверху...
...Уже сутки вся чета перечитывала письма снова и снова. Не было слышно ни шума, ни споров, ни даже разговора на повышенных тонах. Все разнеженно улыбались миру, обращались друг к другу исключительно изысканно, а Гоймир плюнул на все и большую часть суток проспал.
Йерркка, Богдан и недавно вернувшийся Олег только что выкупались и сохли на пляжике. Олег думал, закрыв глаза ладонью. Богдан, лежа на животе, смотрел на него влюбленными глазами. Йерикка лениво развивал свою концепцию ведения войны с данванами — вопреки обыкновению, его никто не слушал.
Гостимир, сидевший неподалеку с гуслями, напевал лирическо-приключенческое, и Олег сквозь дрёму удивлялся, до чего странно звучат знакомые по отцовским записям строки, которым аккомпанируют на этом инструменте...
— Был развеселый, розовый восход
И плыл корабль навстречу передрягам,
И юнга вышел в первый свой поход
Под флибустьерским черепастым флагом.
Наклонившись к воде, парусами шурша,
Бриг трехмачтовый лег в развороте.
А у юнги от счастья качалась душа —
Как пеньковые ванты на гроте... [13]
— Гостимир оборвал пение и спросил: — Вольг, а то что — «флибустьерский»?
— Это морских разбойников так называли, — лениво пробубнил Олег, — ну, типа морских анласов, про которых вы говорили...
— А бриг — это корабль? — уточнил слушавший песню Рван. — Такой, что коч да снек?
— Больше, — припомнил Олег когда-то любимого Крапивина с его воспеванием парусного флота. — Здоровенный, двухмачтовый... А грот — вторая от носа мачта... а ванты — это веревки на мачтах... — голос Олеге угас, и Гостимир запел снова:
— И душу нежную под грубой робой пряча,
Суровый шкипер дал ему совет:
«Будь джентельменом, если есть удача,
А без удачи — джентельменов нет.»
Олег лениво подумал, что сейчас его спросят, а что такое «джентельмен», но вопроса не последовало...
— И плавал бриг туда, куда хотел,
Встречался — с кем судьба его сводила,
Ломая кости веслам каравелл,
Когда до абордажа доходило...
Был однажды богатой добычи дележ,
И пираты бесились и выли.
Юнга вдруг побледнел и схватился за нож,
Потому что его обделили.
Стояла девушка, не прячась и не плача,
И юнга вспомнил шкиперский завет:
Мы — джентельмены, если есть удача,
А нет удачи — джентельменов нет.
И видел он, что капитан молчал,
Не пробуя сдержать кровавой свары,
И ран глубоких он не замечал,
И наносил ответные удары.
Только ей показалось, что с юнгой беда,
А другого она не хотела,
— Перекинулась за борт.
И скрыла вода, золотистое, смуглое тело.
И прямо в грудь себе, пиратов озадачив,
Он разрядил тяжелый пистолет.
Он был последний джентельмен удачи, —
Конец удачам — джентельменов нет...
— Что-то мы слишком расслабились! — явно с усилием встрепенулся Йерикка. Олег со стоном откинул руки в стороны, с наслаждением потянулся и, приоткрыв один глаз, сказал: