Владимир Ильин - Сны замедленного действия

А о том, что будет, когда меня поймают, лучше не думать…

До больницы я добираюсь всего за несколько минут. Маленькие города хороши тем, что расстояния в них – чисто символические…

Мчась по ночным улицам, я то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, ожидая узреть у себя на хвосте погоню с мигалками, сиренами и прочими эффектами, но, как ни странно, все было тихо.

Машину – бело-синие «Жигули» шестой модели – бросаю возле жилого дома напротив больницы и далее следую пешком, изображая собой любителя ночных прогулок. Обхожу парадные ворота больницы, которые закрыты на большой замок на цепи, и следую вдоль решетки забора вокруг главного корпуса, приближаясь к зданию изолятора.

Я так увлекаюсь наблюдением за территорией больницы, что чуть не натыкаюсь на небольшой грузовичок-фургончик, который стоит прямо на тротуаре, притеревшись боком к решетке забора. Я уже собираюсь обойти его по бордюру, но в этот момент в моей голове щелкает невидимый переключатель, и я вновь мысленно вижу, как спортсмены-радиолюбители грузят свое имущество в такой же фургон возле гостиницы. И хотя на данной «Газели» значатся совсем другие номера, но на всякий случай я обхожу машину по противоположной стороне улицы, стараясь придать своей походке непринужденно-прогулочный вид. К счастью, тротуар в этом месте плохо освещен и разросшиеся тополя накрывают его уютной тенью.

Иду до тех пор, пока не убеждаюсь, что меня из грузовичка уже не видно. Только тогда возвращаюсь к больничному забору, чтобы приступить к альпинистским упражнениям. Хорошо, что забор сделан в виде решетки. Если бы это была сплошная бетонная стена, перелезть через нее было бы намного труднее.

Поскольку изолятор остался позади, то теперь мне приходится возвращаться к нему, прячась за кустами акации. Одновременно просматриваю местность на предмет засад.

Но все выглядит мирно и спокойно.

Окна изолятора погружены во тьму, и лишь внизу, на первом этаже, светится несколько окон – видно, там бодрствуют дежурные врачи.

Оказавшись напротив грузовичка, я отмечаю, что был прав в своих мерах предосторожности. В кабине «Газели» виднеются два неподвижных силуэта и тлеет огонек сигареты.

Это еще больше усиливает мои подозрения. Кому понадобилось торчать среди ночи у больничного забора, да еще и бодрствовать при этом?..

Между кустами, за которыми я скрываюсь, и входом в изолятор стоит деревянная скамья. Быстрая перебежка – и я оказываюсь в тени за ее спинкой. Ненадежное укрытие, что и говорить, но ничего лучшего нет: вокруг – только невысокая трава.

Вовремя я это сделал.

Входная дверь изолятора вдруг открывается, и на крыльцо выходит человек в милицейской форме с погонами младшего сержанта. Наверное, тот самый Силкин, с которым несколько минут назад разговаривал Нагорнов.

Однако в поведении охранника есть что-то подозрительное. Вместо того чтобы, скажем, с наслаждением потянуться до хруста в суставах и зевнуть, вдыхая свежий ночной воздух после многочасового сидения в душном вестибюле, вышедший зорко оглядывает окрестности, держа наготове короткоствольный автомат.

Неужели Нагорнову или кому-то из его напарников удалось дозвониться в больницу и предупредить постовых о возможности моего появления?!

Но тут человек под козырьком поворачивается ко мне боком, и свет лампы, висящей над дверью, падает на его лицо.

И я мгновенно узнаю его. Это не кто иной, как один из членов мифической «спортивной команды». «Силкин» еще раз оглядывает больничный парк и скрывается за дверью.

Я стискиваю зубы и едва удерживаюсь от того, чтобы не врезать кулаком по скамье.

Слепцы, они думали, что противники мне только чудятся на каждом шагу, и не верили мне, а я был прав, прав, тысячу раз прав!.. Противник тщательно подготовился к операции. Ему достаточно было заранее узнать, кто будет дежурить этой ночью в здании ГОВД и здесь, в изоляторе, а потом быстро и бесшумно снять охранников и заменить их своими людьми!..

Значит, уже поздно. Изолятор полностью находится под Их контролем, а я, один и безоружный, ничего не смогу сделать против Них, абсолютно ничего! Все-таки зря я приложил столько усилий к тому, чтобы обеспечить отсутствие погони за собой! Если бы сейчас сюда слетелись милицейские машины. Им пришлось бы выдать себя, вступив в бой с омоновцами. Почему-то я уверен, что Они отсюда не уйдут, пока не выполнят свою зловещую миссию.

Отчаяние настолько овладевает мной, что я покидаю свое укрытие и, уже не прячась, иду в полный рост к изолятору. Если бы на окнах не было решеток, можно было бы избрать иной путь проникновения в здания. Но сейчас есть один-единственный вариант, и лучше не думать о том, что через несколько секунд меня могут убить и что даже фактор внезапности вряд ли мне поможет…

Нет, лихим героем я себя в этот момент не чувствую. С пустыми руками на вооруженного противника, тем более специально обученного убивать, бросаются только супермены в кино и юнцы, одуревшие от наркотиков. Ко мне больше подходит психологический портрет самоубийцы-камикадзе, надеющегося на то, что, бросившись под поезд, он заставит его сойти с рельсов.

И все-таки, видно, не зря в советской школе был так живуч странный лозунг: «Безумству храбрых поем мы песню!»

Потому что в тот момент, когда я протягиваю руку к дверной ручке, она вдруг распахивается, и из нее прямо на меня опять вываливается все тот же «Силкин» с автоматом под мышкой.

В принципе мы оба не ожидали лобового столкновения, но он – больше, а я – меньше. Тем более что, толкая дверь от себя, лжесержант приложил к этому усилие, и его тело подчиняется определенной инерции движения.

Не успев как следует осознать ситуацию и повинуясь условному рефлексу, приобретенному еще в Интерполе, я выбрасываю вперед правую руку, и ржавый гвоздь, который мне удалось извлечь из скамьи, вонзается человеку с автоматом в ухо. Гвоздь длиной со средний палец и не очень толстый, но, видимо, его хватает, чтобы достать до мозга, потому что «охранник», не успев ни вскрикнуть, ни выстрелить, валится, как подкошенный, мне под ноги, и свободной рукой я подхватываю его автомат, чтобы он не загремел со ступеньки крыльца.

Используя то обстоятельство, что дверь надежно застопорена лежащим телом, я устремляюсь внутрь, уже с порога открывая непрерывный веерный огонь по вестибюлю. Правда, вместо выстрелов раздаются лишь чмокающие хлопки: автомат оборудован мощным глушителем…

Их было еще двое, и оба – тоже в форме стражей порядка. Только вот оружие у них не такое, как у обычных милиционеров: короткоствольные автоматы без приклада странных очертаний. Не иначе как новинки оружейной промышленности, выполненные по спецзаказу.