Владимир Ильин - Такой славный убийца

Постарайтесь понять причины этого, столь трудного решения, и не пытайтесь спастись с острова бегством — вас все равно вернут силой обратно… — Лигум опять умолк, лихорадочно решая, говорить ли им то, что знал только он. Потом решительно сказал: — Дело в том, что есть одна версия по поводу так называемой «невидимости» Супероба. Ряд экспертов полагает, что киборг искусно маскируется под человека. Существуют специальные психотронные устройства, позволяющие внушить наблюдателю тот или иной образ, и Супероб может быть оснащен такими приборами… Итак, советую вам мужаться и… и всегда оставаться людьми. — Хардер еще подумал, потом, щелкая переключателями и кнопками, стер последнюю фразу и добавил вместо нее:

— Для тех, кто не успел услышать мое сообщение целиком, я повторю его снова несколько раз.

Он установил режим многократного повтора сообщения, включил передатчик и шепнул своему компкарду: «Время?». «Ровно двадцать три часа тридцать пять минут», раздалось в его мозгу. Лигум повернулся к учителю:

— А теперь подготовьте мне список с краткими сведениями о тех, кто пропал без вести в вашем городе за последние двое суток, и можете отправляться отдыхать.

Особенно меня интересуют физические и психологические приметы этих людей. — Лингайтис не двигался с места. — Вам что-нибудь непонятно в моей просьбе?

— Да нет, — со странной интонацией сказал после короткой заминки врио мэра. — Я просто пытаюсь понять, чту же побудило вас сказать нам правду. Ведь вам было бы выгодно, если бы мы по-прежнему были в неведении относительно происходящего, правда? Тогда этот… суперробот мог бы чем-нибудь выдать себя, ведь так?

— Так, — согласился Лигум. — Но у нас, хардеров, свои представления о том, что нам выгодно, а что — нет.

Что-то еще мучило его, но он никак не мог припомнить, что именно. Он махнул мысленно рукой, и тут наконец вспомнил.

— Да, и еще, — сказал он в спину двинувшемуся к выходу учителю. — Кто этот любитель спорта, который живет в соседнем домике?

— Слева или справа от мэрии? — уточнил Лингайтис.

— Слева.

Учитель опять вздрогнул.

— А как он выглядит? — поинтересовался он.

Ничего не понимающий хардер описал увиденного им человека в тренировочном костюме. Лингайтис тут же покрылся испариной.

— Что с вами? — озабоченно спросил Лигум.

— Нет-нет, — торопливо заверил его «временный мэр». — Со мной все в порядке. А вы… вы сами его видели, этого спортсмена?

— Ну да, как вас сейчас… Пока вы возились с замком, я отвернулся, и… А в чем дело? Что это вы так побледнели, господин Лингайтис?

Учитель смотрел в пустоту, явно находясь в трансе.

— Дело в том, господин хардер, — наконец проговорил он, — что в соседнем домике слева от нас живет вдова Паульзен. Ее покойному мужу принадлежала клевезальская судоверфь, и эта женщина унаследовала ее после его смерти, которая наступила два года в результате несчастного случая!.. — Лигум вскочил, но учитель остановил его порыв жестом. — Но самое забавное — то, что покойный Тер Паульзен действительно был низкого роста, коренастым, широкоплечим, и он на самом деле занимался спортом… У него даже спортзальчик был свой с бассейном, но потом его, правда, вдова переделала в конюшню. Она с юности обожала верховую езду, правда, развернуться на нашем клочке земли ей было просто негде!.. Куда вы?

Но Лигум уже не слушал его. Он летел по узкой деревянной лестнице вниз.

Он пронесся по вечернему городку подобно вихрю торнадо. Он пробежал улицу из одного конца в другой, мимо всё тех же кукольных домиков с автоматически тонирующимися стеклами. Он исследовал каждый метр пространства между домами и пристройками, в которых наверняка хранилась всякая рухлядь полувековой давности.

Подобно гончему псу, потерявшему след, он почти обнюхал спортивную площадку, по колено поросшую травой, и пришвартованный к причалу паром Язепа. Он заглянул на судоверфь, оказавшуюся огромным сараем, в котором на специальных козлах-распорках висели остовы лодок и небольших катеров, и заодно познакомился там со старшим мастером Зи Ривьериным, который как раз в этот неурочный час полировал борта одной из законченных лодок. Он даже толкнулся было в церковь и Информарий, но оба этих учреждения, видимо, имели строго определенное рабочее время, отнюдь не захватывающее полночь.

Человека в тренировочном костюме, надетом на голое тело, нигде не было видно.

Это было весьма странно, если учесть, что он тащился по улице со средней скоростью не выше пяти километров в час. В привидения верить как-то не хотелось, хотя время для прогулок призраков было самым подходящим.

Оставалось только проверить Клуб — двухэтажный дом в конце так называемой «улицы», из широко раскрытых окон которого в ночь вырывались приглушенные музыкальные пассажи и чьи-то редкие, но крепкие ругательства.

Лигум толкнул дверь и вошел в довольно просторный зал так, как в древних вестернах мужественный ковбой-странник, прибывший в захудалый городок бороться за торжество справедливости, вваливался в местный салун, где разнузданно проводили время местные гангстеры. Впрочем, ассоциация с салуном возникла у него не случайно, потому что Клуб города Клевезаль сильно смахивал на самый обыкновенный бар где-нибудь на Сорок Пятой авеню. Разница заключалась только в том, что народу здесь было мало, посетителей обслуживал не автомат, а человек, а непременных в американском баре кибер-проституток здесь не было видно вовсе, так что клуб был явно не ночным. Правда, женский пол все-таки присутствовал в лице особы средних лет, на которой были надеты темная юбка чуть ниже колен и белая блузка. Волосы особы были выкрашены в белый цвет и собраны в высокую прическу.

Губы, накрашенные блестящей помадой, в отличие от глаз сильно выделялись на лице. Особа сидела за угловым столиком из псевдомореного дуба в компании жгучего брюнета с веселыми маслянистыми глазками и человека с круглой головой, короткими конечностями, коренастым туловищем, мощной бочкообразной грудной клеткой и вместительным животом.

Самое непонятное заключалось в том, что не было видно, кто здесь мог бы ругаться. Человек, возившийся за стойкой, был долговязым, белобрысым, белокожим и вообще каким-то неприятно-белесым, как негр-альбинос. Кривя в усмешке тонкогубый рот, он что-то тихо рассказывал невозмутимому Язепу, который сутуло сидел на высоком табурете по другую сторону обитой кожей стойки и мрачно помалкивал. Особа, хоть и доказывала рьяно что-то своим соседям по столику, едва ли могла выражаться подобно пьяному матросу. В углу создавал музыкальный фон турбозвуковой автомат.