Владимир Ильин - Напряжение растет

Много расходов, маленьких и крупных, наличными и перечислениями, подарками или обязательствами. Все складывалось в солидную сумму, но вовсе не фатальную — есть отдельная статья в бюджете, названная «непредвиденные обстоятельства», куда ежегодно отчислялась малая толика прибыли, чтобы однажды быть изъятой и с лёгкостью погасить трудности размером в два корабля и небольшую экологическую катастрофу. Так что, если бы в трюмах был только официальный груз, все на этом бы и закончилось.

Если бы не шесть тонн груза «деловых партнеров», в бронированных, огне-водостойких кейсах, спрятанных под обшивкой баржи, которые тараном танкера смяло, а последующим близким взрывом разнесло ко всем чертям — для начала по воздуху, а затем и смыло водой, основательно перемешав с нефтью.

Виктор Александрович любил точные цифры, но в данном случае мог только догадываться о стоимости груза — ни его характера, ни предназначения он не знал и никогда ими не интересовался. Все-таки, благородных кровей, и лучше не пачкать герб излишней информацией. Почти от любого обвинения можно скрыться за титулом и правильно подготовленными документами, но со своей совестью приходилось искать общий язык, чтобы не потерять честь — а вместе с ней и солидную толику Силы, от нее зависящей. Поэтому лучше было не знать — все эти годы взаимовыгодного сотрудничества.

Единственное, на что можно было опереться при расчетах — так это на заоблачную плату за тайный транзит, аккуратно и без единой задержки доставляемые в дешевых кейсах на один из дальних складов. И если подставить эти цифры в стандартный расчет, умножить на коэффициент риска, приблизительно представить ожидаемую прибыль… Выходило дорого. Очень дорого даже для бюджета целого благородного рода.

Разумеется, Зубов не считал потерянный груз своей проблемой. Вопрос в том, считают ли так же его деловые партнеры.

Простолюдины, добиваясь богатства, собирая под свою руку солдат, частенько начинают считать себя ровней благородным. Это заблуждение легко проходит в битве, когда Сила, заключенная в древней крови, планомерно отнимает жизни врага огнем или водой, землей или воздухом. До суеверного ужаса, до паники и бегства…

Но дело в том, что у простолюдинов, добившихся богатства и собравших под свою руку солдат, очень быстро появляются благородные хозяева. Игнорировать требования такого уровня уже не получится. Отчего-то Виктор не сомневался как в наличии хозяев, так и в том, что претензии обязательно последуют — ни один благородный род не упустит возможность получить должника.

В таком деликатном деле никто не будет идти в суд, не станет выслушивать историю про короткое замыкание в одном из перекачивающих насосов, опрашивать обескураженных капитанов, технический персонал или читать спасенный корабельный журнал. Экспертные заключения, с десятком штампов от столичных лабораторий, останутся не востребованными. Все ограничится личной беседой, роли в которой расписаны, ответы на любые доводы известны заранее.

У вас короткое замыкание? Вы плохо следили за кораблем, это ваша вина. У вас нештатная ситуация? Вы ответственны за нанятый персонал. Вы подозреваете диверсию? Вашей обязанностью была защита груза.

В самом деле, зачем ворошить бумаги, если сильный уже знает выгодное для себя решение? Слабому же остается выбирать между смирением и безнадежной схваткой.

Какую роль — сильного или слабого — доведется ему примерить?

Впервые Зубов пожалел, что его род так и не вошел ни в один клан, выбрав независимость и возможность вести дела с кем угодно, вместо стабильности и защиты. Метаться в поисках господина уже поздно — никто не любит, когда на его порог приходят с проблемами. Его, разумеется, возьмут, но заберут в клановую казну как бы не больше того, что могут потребовать хозяева груза.

Как бы пригодился сейчас живой виновник, способный говорить и каяться! Чтобы не глупая техногенная катастрофа была всему виной, а человек! И очень хорошо бы — из числа старых врагов его деловых партнеров, чтобы вместе с его головой отсечь все претензии в его, Зубова, адрес! А может, все таки найдется?

— Сережа, данные с камер достали?

Референт звучно откашлялся и шелестнул страницей блокнота.

— Виктор Александрович, записи со всех камер близлежащих зданий собирают представители княжеской охраны. Они обещают поделиться…

— Когда? — Встрепенулся он.

— После того, как порт будет очищен от нефти и наших кораблей, — с капелькой вины доложили ему.

— А на наших кораблях не было камер? — Раздраженно гаркнул Зубов.

— Были, Виктор Александрович.

— И где они?

— Так это… Половина потонула, половина сгорела, — растерянно сглотнув, вымолвил референт.

— Возьми наличные и обойди все магазинчики, все банки, все заведения в этом районе, где есть камеры. — Прикрыв глаза, распорядился босс. — Затем возьмешь помощников и выстроишь картину всех перемещений каждого человека в часовом интервале до происшествия. Бегом!

Почему им надо указывать, как делать их работу?! Или это он слишком нервничает? Зубов оправил рукой белоснежную рубашку в районе сердца и на минуту оставил там ладонь, высчитывая пульс. Стандартные семьдесят ударов, тело не боится.

— Виктор Александрович, к вам приехал сын, — тактично дождавшись, когда господин встряхнет руками после долгой неподвижности, сообщил подошедший слуга, поворачивая голову в сторону двух черных седанов возле заграждения, час назад выставленного на въезде в порт.

Зубов невольно улыбнулся, но тут же собрался и зорко оглядел пространство вокруг. Порт окружали три круга людей, и если первый — из числа его слуг и работников, выгребавших черную муть с берега — его устраивал полностью, а третий был достаточно далеко, чтобы его разглядеть, то второй круг, с портовыми рабочими, временно оставшимися без дела, не совсем соответствовал тому, что можно показать восьмикласснику.

— Разогнать зевак, подмести асфальт. Затем веди, — отвернулся он обратно к воде.

Он не был тут хозяином, но и тех, кто мог ему об этом напомнить, тут тоже не было.

Позади раздавались резкие крики разозленной охраны, сгонявшей недовольных и резких характером мужиков к ограждению. Зашуршали несколько метел, сметая пластик бутылок и окурки в сторону.

Грязь этого мира, видимая и скрытая — не для его сына. С возрастом ему придется столкнуться с разными сторонами жизни, и не все открытия будут добрыми и счастливыми. Тем ценнее детство, беззаботное и счастливое, организовать которое вполне под силу его отцу. В тайне даже от себя, Зубов-старший искренне надеялся, что жизнь его первенца пройдет в офисе, а не в забегах по всей стране, и налаженное дело не потребует от него влезать в темные дела. Хватит того, что отец всю жизнь карабкался вверх, пытаясь обеспечить герб и замшелые бумаги с привилегиями, на которые все плевали, капиталами и боевой силой — достаточной, чтобы его вновь звали на рауты, как равного, а дарованное прадедам право беспошлинной торговли было узаконено. Пусть сын просто живет, без потрясений и войн, без голода и крови, преумножая величие рода из кресла своего кабинета. Но для этого предстояло еще немало потрудиться.