Ярослав Бабкин - Незнакомая звезда

— За нами кто-то едет, — Орелий посмотрел вдоль дороги.

Мольфи прислушалась и тоже различила поскрипывание колёс и фырканье лошадей.

— Они нам помогут? — спросила она.

— Надеюсь… Если это только опять не разбойники…

Девушка вздрогнула.

— Может нам тогда лучше спрятаться? — она с сомнением посмотрела на окружавшие дорогу голые остовы зимних кустов.

Родгар что-то промычал, потянулся за мечом, качнулся и, лишившись равновесия, со стоном оплыл на землю.

— Не успеем, — покачал головой Орелий, — остаётся надеяться на лучшее. Нужно помочь ему встать.

Родгар показался ей страшно тяжёлым. Башмаки скользили по опавшей листве, и она сама несколько раз чуть не упала.

Из-за бугра показались первые упряжки.

— Проклятье… — только и произнёс Орелий.

Это был караван мусталийцев.

— Стой рядом. Если что — беги, я их задержу, — прошептал он Мольфи.

Головной фургон медленно приблизился. Возница, с заплетёнными в длинную косу чёрными волосами, окинул их бесстрастным взглядом.

— Помощь нужна? — сухо буркнул он.

— Нет, спасибо, проезжайте, — ответил Орелий, нервно сжимая под плащом рукоять шпаги.

— Неправда, — сама того не ожидая, выпалила Мольфи, — нам нужен целитель… Очень…

К концу фразы её голос опустился до шёпота.

Орелий сдавил пальцами её плечо.

Вдоль остановившегося каравана скакал всадник. Девушка узнала в нём человека всё время разглядывавшего её в таверне. Подъехав ближе тот опять на неё посмотрел.

— У нас нет целителя… — неуверенно произнёс возница, косясь на всадника, — но мы, наверное, могли бы подбросить вас до города.

Последние слова прозвучали как вопрос, направленный смотревшему на Мольфи человеку.

— Мы тебе поможем, — властно сказал тот, не оборачиваясь к вознице, и неожиданно легко спрыгнул с коня.

— Спасибо, — пролепетала Мольфи.

Родгар огляделся. Они с Мольфи стояли на абсолютно пустой равнине, бурой от покрывавшей её толстым слоем пыли. Дорога перед ними разделялась надвое, и на развилке, словно указатель, лежала белая известковая глыба, иссечённая непонятными буквами. Они казались ему знакомыми, но в текст никак не складывались. На камне сидела ворона, косившая на них блестящим глазом.

— Выбирай, — хрипло произнесла ворона.

— Что? — не понял Родгар.

— Выбирай куда пойдёшь, — уточнила птица.

— Но я не знаю, куда ведут эти дороги, — пробормотал Родгар, осознавая, что понятия не имеет, где он находится, и что это за дороги на пыльной равнине.

— Это не важно, — в каркающем голосе вороны ему послышалась насмешка, — важно, какую из них ты выберешь.

— Но как я могу выбрать, не зная, куда они ведут?!

— Выбирай ту, которая больше нравится…

— Но они совершенно одинаковы!

— Тебе это только кажется, болван.

— Заткнись, птицы не умеют разговаривать, — возмутился Родгар.

— Ну как знаешь… — ворона обиженно взмахнула крыльями и улетела.

Он обернулся к Мольфи.

— Мы пойдём назад. Я не хочу выбирать. Эта глупая ворона собирается заманить нас в ловушку. С чего я обязан слушаться какой-то птицы?

Девушка покачала головой.

— Назад пути нет. Нам придётся выбрать…

— Но почему?

Он посмотрел назад и обнаружил, что дорога за ними исчезла, превратившись в такую же точно усыпанную пылью и мелкими камешками равнину, что лежала вокруг.

— Но тут же только что была дорога, мы по ней пришли… — он повернулся к Мольфи и понял, что остался один.

— Ну и что ты наделал? Я же тебе говорил…

Родгар поднял взгляд и увидел рядом с камнем мрачную фигуру в чёрном одеянии. Под капюшоном недобрым огнём сверкали два глаза.

— Кордред! Тебя же поймали? Ты же умер?! Или нет…

Фигура глухо рассмеялась.

— Я ведь тебя предупреждал, что судьбы твоя и этой девчонки связаны, а ты её упустил.

— Эта птица заставляла меня выбрать дорогу…

— Я сделаю это за тебя. Иди за мной. Но сначала найди девушку. Она должна пойти с нами.

— Но где я её найду?

Кордред, ничего не ответив, растаял в воздухе. Родгар вдруг сообразил, что стоит не на равнине, а на огромной клетчатой доске, окружённый искусно вырезанными из дерева фигурами. И что сам он стал одной из этих фигур. Чья-то невидимая рука подняла его в воздух и переставила на несколько клеток.

— Оригинальный ход, — отдались в голове далекие слова, — ты решил сыграть баристанский гамбит? Ну что ж, посмотрим…

Родгар ощутил страх. С другой стороны на него стремительно летела чужая фигура, готовая сбросить его с доски и занять эту же клетку. Её острый край впился ему в лицо, раздирая плоть невообразимой болью.

— Не-е-ет!

Пожилая мусталийка протёрла руки тряпицей.

— Ему же больно, — умоляюще посмотрела не неё Мольфи.

— Ты очень добрая. Слишком добрая. Тебе нужно стать жёстче. Мягкая кожа быстрее рвётся, — женщина посмотрела Мольфи в глаза, — и плохо защищает. Иногда надо уметь быть жёсткой.

— А это было обязательно делать?

— Да. Нужно было вскрыть раны и убрать гной. А теперь давай компресс…

Мольфи взяла из глиняной миски влажный комок тряпья и бросила взгляд на то, что ещё несколько дней назад было человеческим лицом. К горлу подкатил тошнотворный ком.

— Он умрёт? — спросила она.

— Не знаю… Но если выживет, красавцем его уже никто не назовет. Раны загноились. Их надо было промыть и очистить, а теперь уж как судьба решит…

Она приложила компресс к голове Родгара. Тот слабо замычал, вздрогнул и снова затих.

— Он сильный. А если будет ещё и удачливым, то выживет.

— Я слышала, что вы умеете предсказывать будущее, — сказала Мольфи.

Женщина посмотрела на неё, хитро прищурившись.

— Смотря кому…

— Один маг сказал мне, что будущее нельзя узнать. А потом другой… другой человек. Он говорил непонятно, но мне показалось, что он знает, что будет. Он сказал, что если долго смотреть, то можно увидеть. А волшебники торопятся и им некогда посмотреть…

Насмешка исчезла из глаз мусталийки.

— Это был должно быть очень умный человек.

— Он был очень старый…

— Чтобы многое увидеть в призрачном мире, надо долго смотреть. Очень долго. Человеку столько не прожить.

Мольфи непонимающе смотрела на собеседницу.

— Значит, он меня обманул? Он ничего не знал о моём будущем?

— Я этого не говорила.

— Но…

— Ты ему веришь? — спросила мусталийка.

Мольфи задумалась.

— Наверное. Может быть. Но никто больше не смог мне сказать, что надо делать. И я не знаю, как быть.