Ярослав Бабкин - Ожившие пешки

При взгляде на него в голову сразу приходило определение "скруглённый", да, пожалуй, это была наиболее точная характеристика. В бароне не чувствовалось острых углов и прямых линий. Только плавные кривые и выпуклости. Как в литом свинцовом кастете. Он одевался в синюю фланель и хорошо смазанную кольчугу, коротко стригся, и часто улыбался. Но его голубые глаза неизменно оставались холодными. У хорошо знавших барона при виде этой улыбки начинали дрожать поджилки. У не знавших, но обладавших хорошим чутьём — тоже…

— В соответствии с традициями, орден не вмешивается в дела претендентов на престол, — произнёс Бриан всем известную очевидную истину, — но нас весьма обеспокоило решение наследника о привлечении боевых магов.

Лизандий хрустнул пальцами и посмотрел на Сигибера.

— Это вынужденная мера, — вмешался барон, — вы же видели наши силы…

— Да, — не то утверждая, не то спрашивая произнёс Бриан.

— У нас много людей, — продолжил барон, — но это рыцари, конница. У нас почти нет пехоты и лучников. Узурпатор же смог привлечь на свою сторону герцога Фронсбьёрна и его солдат. Старик не знает себе равных в умении обращаться с наёмниками, и они рвутся служить под его началом. Кроме того Серенисса славится арбалетчиками. Если мятежники окопаются или укроются за строем повозок, наши парни только разобьют себе лбы об их пехоту. Они примут нас на пики и расстреляют как куропаток. Маги — наша единственная надежда.

Барон сложил на груди маленькие руки с короткими сильными пальцами и внимательно посмотрел на Бриана.

Тот не мог не признать его правоты. Но и с тем, что применение боевых магов против сограждан, даже имевших особое мнение, но всё же сограждан, ни в какие ворота не лезет, тоже было трудно поспорить.

— Арги, — вздохнул Бриан, — мы знаем друг друга много лет. Уже столетия никто не опирался на волшебство в междоусобных войнах. Таковы правила.

Сигибер засопел.

— Правилом может служить целостность Империи. И если ради этого приходится идти на серьёзные меры, то что мы можем с этим поделать?

— Хотя бы воздержаться от их практического применения…

— Это само собой, — улыбнулся барон, — лично я уверен, что большая часть мятежников просто разбежится, ещё до того как наши армии сойдутся. А оставшимся придётся сдаться.

— Очень надеюсь, что так оно и будет. Потому, что применение магов не встретит одобрения среди орденов. А это может вызвать проблемы во время голосования. Не забывайте, что его высочество пока только претендент. Монархом он станет лишь после избрания и коронации.

Лизандий скорчил гримасу, встал из-за стола и вышел.

Остальные проводили его сдержанно-осуждающими взглядами. Вендис нервно прикусила губу, пробормотала что-то извинительное и вышла следом.

Принца она догнала на открытой галерее. Увидев его, она в растерянности остановилась. Задуманные слова вылетели из головы. Лизандий посмотрел на неё с некоторым удивлением.

— Вы меня помните, ваше высочество? — не слишком решительно спросила девушка.

Принц задумался.

— Мы встречались в приории, около месяца назад. Вас зовут Вендис? Правильно?

Девушка кивнула.

— С вами ещё была подруга. Такая рослая блондинка. Кажется, Бетиция.

— Да, ваше высочество, у вас прекрасная память.

— Она тоже здесь?

— Нет, ваше высочество, она попросила отпустить её к сестре. Их родовой замок находится в зоне боевых действий, и она хотела быть там, если мятежники подступят близко.

— Достойный шаг, — согласился принц.

Он выжидательно смотрел на девушку. Вендис начала чувствовать, что краснеет.

— Вы о чём-то хотели со мной поговорить? — наконец спросил Лизандий.

— Ваше высочество так поспешно ушли, — пробормотала она, осознавая, что большая часть того, что она хотела сказать как-то само собой забылось, — и, кроме того, магия против соперника, это… это подло…

Она смутилась и окончательно покраснела.

— Они всё решат без меня, — спокойно ответил принц.

— Но, ваше высочество, — удивлённо пробормотала Вендис, — вы же наследник и будущий император…

Лизандий внимательно посмотрел ей в глаза.

— Я этого не хотел, — произнёс он немного помедлив, — по крайней мере не так…

— Что вы имеете в виду?

Принц отвернулся. За парапетом открывался вид на речную долину и окружавшие её леса. От воды в пойму уже тянулся вечерний туман.

— Сигибер мой отчим, — негромко сказал Лизандий, — и он всё делает за меня. Я просто марионетка. Тень своего настоящего отца.

— Но вы же принц. Вы можете править по своей воле!

— Понимаешь, Вендис, — он повернулся к ней, и она вдруг заметила, насколько принц бледен, — он делает это лучше…

— В смысле? — она даже не обратила внимания, что Лизандий перешёл на "ты".

— Он умеет править. А я нет. Я могу только царствовать. Улыбаться, подписывать бумаги и произносить речи, которые он мне напишет.

— Но это неправильно!

— Это эффективно… он любит это слово — "эффективно".

Девушка непонимающе смотрела на принца.

— Я могу пробовать что-то делать сам, — вздохнул он, — но для империи лучше, чтобы всем заправлял Сигибер. А как будущий император, я должен заботиться о благе подданных…

— Но они будут верить в тебя! И ждать помощи и защиты именно от тебя, а не от какого-то Сигибера!

— Со временем я научусь. Может быть… Нужно просто подождать, — он снова отвернулся.

Вендис поплотнее закуталась в плащ, галерею продувал холодный осенний ветер.

— Император должен нести ответственность за свои решения, — добавила она, — а как можно отвечать за то, что решили за тебя?

— Такова моя судьба. И я это знаю. Но ничего не могу поделать. Сигибер подобрал меня ещё ребёнком и всю мою жизнь к этому готовил. Он будет решать, а я буду за это отвечать…

Принц нервно и сухо рассмеялся. Смех прозвучал так, будто разбили стекло.

Девушка вздрогнула.

— А теперь оставьте меня, сестра Вендис, — произнёс он, — пожалуйста. Уже вечер, я устал и несу всякую чушь.

На обратном пути она наткнулась на Бриана.

— Ты с ним говорила?

— Да…

— У тебя странный вид. Что произошло?

— Мы должны ему помочь.

— Кому?

— Принцу.

— С ним что-то случилось?!

— С ним случилось одиночество. У него никого нет. Мы должны его поддержать. Это наш долг.

Бриан внимательно посмотрел на разволновавшуюся девушку.

— Это не наше дело, — сказал он тихо, — орден не вмешивается до коронации. И ты это знаешь.

— Но мы должны, Бриан! Иначе всё плохо кончится, очень плохо, я это чувствую!