Александр Больных - Сын дракона, внук дракона

Ерофей весь сгорбился, закрывая лицо ладонями. Неведомая сила буквально тащила его назад, на беспорядочно столпившихся домовых, овинников, дворовых. Вообще, строй полностью сломался, превратившись в полукруг, центром которого стал несомый священником крест.

Хуже всего пришлось спецам из группы привидений. С тихими проклятиями — стесняться начальства они полностью перестали, и я их вполне понимал — бедные призраки истаивали туманными струйками, растворяясь в воздухе.

Только тогда я осознал, какую яму сам же себе выкопал. Ведь до сих пор мы опирались на нечистую силу. Нечистую! Вот в чем соль. А я вознамерился привлечь ее под светлые ризы православной церкви. Совместить несовместимое. Ведь когда отец Иоанн закончит молебен, от всего моего воинства останется, пожалуй, две души — моя да праведника Зибеллы, которому я разрешил отсутствовать на построении. Горностай на молебне смотрелся бы несколько экстравагантно. Вот он и спал мирно в моем кабинете, охраняя белый телефон с золотым двуглавым орлом вместо диска.

Священник, видя неожиданный и сокрушительный эффект своей молитвы, замер на полуслове. С мужеством отчаяния, я произнес:

— Не волнуйтесь, батюшка, продолжайте.

И сам поразился писклявости собственного голоса. Торопливо сглотнув, откашлялся и повторил более уверенно:

— Продолжайте, святой отец.

Тот послушно кивнул, сжал крест так, что костяшки пальцев побелели, поднял его повыше и мерным шагом двинулся к походному алтарю. Хотя нетрудно было заметить, что ноги плохо слушаются его.

Наконец Волкодлак-Задунайский не выдержал. Хрипло зарычав, он опустился на четвереньки. Матерый волчище бешено завертелся, в стороны полетели китель, брюки, ботинки. Освободившись от одежды, он испустил протяжный, леденящий душу вой, священник так и присел. Волкодлак сверкнул на меня зелеными глазами, я в ответ предупреждающе показал клыки. Тогда оборотень одним прыжком выскочил в окно, только стеклышки зазвенели. Третий этаж его ничуть не смущал.

Следом за ним, грязно ругаясь, кинулись остатки привидений. Я говорю остатки, подразумевая потрепанную телесность каждого из них, а не сократившуюся численность.

Отец Иоанн, побелев как мел, дернулся было к выходу из зала, но я гаркнул:

— Продолжать!

Укрепившись духом, священник принялся читать молитву.

Сильно поредевшие шеренги моего бравого воинства были окончательно сокрушены. Когда священник повернулся к сопровождающему его дьячку, чтобы принять кропило, сдался державшийся до последнего Ерофей. С нечленораздельным воплем он рванул китель так, что пуговицы горохом запрыгали по вощеному паркету, и опрометью помчался к выходу. Хорошо хоть не в окно. Я глядел ему вслед с мрачным удовлетворением.

Amicus Plato, sed magis amico veritas.

Точнее, своя шкура дороже.

В те немногие секунды, пока Ерофея еще можно было остановить, я успел просчитать и взвесить все на много ходов вперед. Наверное, даже «Крей» не справился бы с этой задачей так быстро, но ведь человек — система практически непредсказуемая. ЭВМ, сталкиваясь с подобными проблемами, плывет, как свинья в апельсинах, а человек совершает невозможное сверхусилие. Я отлично знал своих сослуживцев, подчиненных, а главное — начальство. План родился в доли секунды.

Я приказал отцу Иоанну задержаться и вызвал к себе начальника АХЧ. Когда тот прибыл, я широким жестом обвел развешанные по стенам амулеты и обереги.

— Весь этот хлам немедленно вон!

У бедняги отвисла челюсть.

— Это товарищ генерал-порутчик… Господ… Петр Петрович! Да как же! — Он рванул воротник и вытащил ладанку. — Сам ношу! Корень мандрагоры! Иначе сожрут, проклятые, в мгновение ока! И костей не останется!

Я многозначительно поднял палец.

— Вот именно! Мы еще разберемся, по чьему наущению вся эта нечисть пробралась в славные ряды российских чекистов. Мы тщательно разберемся! И каждому воздастся по делам его.

Помутневшие было глаза начальника АХЧ постепенно приобрели осмысленное выражение. Заслышав привычные фразы, он обрел почву под ногами.

— Так точно, будет исполнено.

— Не сомневаюсь… — Я немного помедлил, — …господин полковник.

У того вновь отпала челюсть. Я терпеливо разъяснил:

— Начинайте привыкать к новому титулованию. Слава Богу, миновали проклятые времена всяких там товарище. Защищать свободу и демократию может только истинно свободный человек, господин своей судьбы! — Меня понесло. В подобном состоянии я мог произносить пламенные речи целыми часами. Конечно, я выбрал крайне рискованную тему. Если сорвусь — сразу и насмерть. Отчаянная попытка взять в свои руки вырвавшиеся из-под контроля события. Я рискованно помчался вперед, чтобы опередить всех. Если не угадаю направления — попаду под трибунал, зато и выигрыш может оказаться непомерно велик. — Чтобы я больше не слышал ничего подобного! Вы мне еще ляпните: «Служу Советскому Союзу!» Да я вас!.. Мы служим Родине! России то есть! Понятно?!

Полковник вытянулся в струнку.

— Так точно, господин генерал!

Я удовлетворенно кивнул.

— То-то. Как только закончите очистку, зайдите ко мне за новыми указаниями.

Я глубоко вздохнул и вытер пот со лба. Теперь предстояла гораздо более сложная задача — склонить к сотрудничеству отца Иоанна.

На это ушла масса времени и сил, но я справился. По ходу дела родилась безумная до гениальности идея форменной ленты для наперсного креста со знаками различия. Орденской лентой никого не удивишь, зато мундирной… В свое время мы ведь превосходно отличали старшего политрука от армейского комиссара, так почему дьякон не должен отличаться от епископа? А коль скоро Министерство Безопасности — организация военная, так и форма должна быть своя, отличная от одежд черного и белого духовенства. Не эполеты же им на рясы цеплять?! А вот форменная лента со звездами… простите, с орлами, это великолепно! В конце концов отец Иоанн меня понял. ведь печемся мы об одном и том же — о нравственном здоровье народа. Он пообещал мне всемерную поддержку и помощь и ушел, окрыленный перспективой производства в полковники. А то и генерал-рэкетмейстеры. Что-то, а сей нехитрый прием я освоил в совершенстве, с блеском. Благо на мне самом его не раз пробовали.

Но вообще-то изрядный болван этот священник. Неужели он все принял за чистую монету? Не для того я строил здание, чтобы собственными руками разобрать его по кирпичику. Нет, мне с православными не по пути. Не оттого, что они исповедуют христианство, а из-за из моральных установок. Слишком чисты. То ли дело иезуиты. Им разрешено и предписано действовать во славу ордена. AMDG. Мне нужны вампиры и привидения — они будут у меня работать. Мне нужны священники, мирящиеся с вампирами — я их найду. А вы-то подумали… Такой выход был бы примитивен…