Коллектив авторов - Полдень, XXI век (март 2012)

В этот момент он стал особенно сильно похож на гавкающую собаку…

Я сделал только один выстрел. Больше не понадобилось. Пуля попала Гитлеру в голову. Окровавленный он свалился на диван и затих навеки. Я положил револьвер на колени Еве Браун, застегнул «молнию» на саквояже – пора было делать ноги. Начальник охраны Ханс Раттенхубер уже шёл сюда.

Когда его адвокат спросил, зачем он это сделал, Марк ответил:

– Мне приказал дьявол. Он был в моей голове.

В 1980 году это высказывание имело абстрактный смысл. Но теперь, 19 лет спустя, оно наполнилось конкретным содержанием. Потому что на этот раз в голове Марка действительно был посторонний, и этим посторонним был я.

Он прилетел в Нью-Йорк из Гонолулу. С лёгким ручным багажом. В дорожной сумке лежали четырнадцать магнитофонных кассет с записями «Битлз» и пистолет с запасной обоймой. Ни о каком тайном заговоре спецслужб тут говорить не приходится. К тому времени Джон перестал быть им интересен. Причина была в другом…

Марк был большим поклонником «Битлз» – его квартира напоминала музей истории группы. Особенно он восторгался

Джоном. Старался во всём походить на него. Одевался как он. Даже женился на японке, которая была старше Марка. Всё свободное время слушал пластинки «Битлз» и Джона. Очень нравилась песня «Я – морж», часто напевал: «Я – это он, поскольку ты – это он, поскольку ты – это я».

В отеле «Шератон» Марк остановился под именем Джон Леннон. Таксист, подвозивший его к Дакоте, где в дорогостоящих апартаментах проживали Джон и Йоко, сказал, что Марк в качестве чаевых предложил ему кокаин. То есть парень всё время был под кайфом.

Альбом «Двойная фантазия» Марк купил в Нью-Йорке. Именно на нём он попросил расписаться Джона в тот вечер, 8 декабря. Джон расписался. Больше ничего. Не поговорил с Марком по душам. Не похлопал его по плечу. Джон спешил. У него не было времени разговаривать со своими поклонниками, стоящими у крыльца его дома.

– Он расписался на твоей пластинке? – спросил Марк у рядом стоящего фэна, который собрался уходить.

– Нет.

– Почему же ты уходишь? Может быть, Джон подпишет её на обратном пути.

– Я приду завтра.

– Советую тебе остаться. Кто знает, увидишь ли ты его ещё раз, – сказал Марк.

– А куда он денется?

– Мало ли. Может быть сегодня ночью он отправится в волшебное таинственное путешествие…

Почему Марк Чапмен убил Джона Леннона? Мне это было абсолютно понятно. Великий битл изменил своим почитателям, деньги испортили его. Человек, сочинивший такие песни, как «Герой рабочего класса», «Дайте миру шанс», «Власть народу», «Представь», где он обрушивался на общество, которое ненавидел и хотел изменить; человек, который бесстрашно боролся за мир во Вьетнаме, за справедливость и равноправие цветного населения США, за освобождение всех политических заключённых; человек, выступавший против неравенства, призывал теперь мечтать и молиться.

«Я не верю в волшебство / Я не верю в Библию / Я не верю в Таро / Я не верю в Гитлера / Я не верю в Иисуса / Я не верю в Кеннеди / Я не верю в Будду / Я не верю в йогу / Я не верю в королей / Я не верю в Элвиса / Я не верю в Циммермана / Я не верю в «Битлз» / Я верю в себя…»

Это он зачеркнул.

«Представь, что нет рая. / Это несложно, если попытаешься. / Нет ада под нами. / Над нами – только небо. / Представь, что нет стран. / Это не так уж и сложно представить. / Не за что убивать и умирать. / А также нет религии. / Представь, что все люди / Живут в мире. / Представь, что нет собственности. / Я удивлюсь, если ты сможешь себе это представить / Нет жадных и голодных. / Братство людей / Во всём мире. / Ты можешь сказать, что я – мечтатель. / Но я не один такой. / Надеюсь, однажды ты к нам присоединишься, / И мир станет единым».

И на это наплевал. Он погряз в роскоши и вознёс на пьедестал собственное благополучие. По сути, он стал предателем. Ну, как за это не убить? Предательство не прощается. В своё время у меня тоже чесались руки, чтобы его прикончить. Потому что я тоже был фэном «Битлз». И я тоже ненавидел Леннона за измену. Ведь от любви до ненависти, как известно, один шаг. Я тоже, как и Марк, был под кайфом. И наши желания с ним совпадали.

Как профессионал, я бы убил его одним выстрелом, но этот мальчишка выпустил в спину Джона пять пуль. Но зато, когда он пять раз подряд нажимал на спусковой курок, я пять раз подряд испытал истинное наслаждение.

На высоте восемнадцать тысяч четыреста «Энтерпрайз» отделился от самолёта-носителя, немного спланировал и включил ракетные двигатели. Ричард Брэнсон, находящийся на месте второго пилота, посмотрел в иллюминатор. «Белый Рыцарь Два» (как ему показалось), прощаясь, слегка качнул огромными композитными крыльями. Алекс Тай повёл его назад, в космопорт в пустыне Мохаве. «Ну что ж, – подумал Брэнсон. – Теперь, как сказал Гагарин пятьдесят лет тому назад, “Поехали!”».

Капсула была рассчитана на шестерых пассажиров и двух пилотов, но сейчас в «челноке» пассажиров не было. Это был тестовый полёт. Регулярные «прыжки в невесомость» Ричард планировал начать в следующем году. На нём была лётная куртка с надписью «Virgin Galactic». На основном пилоте «Энтерпрайза» Брайане Бинни была точно такая же. Русоволосый Брайан поправил на переносице солнцезащитные очки, сказал: «Представление начинается» и потянул штурвал на себя.

К сегодняшнему дню Брэнсон шёл долгие семь лет. Он вспомнил первые варианты самолёта-носителя и «челнока», спроектированные и построенные фирмой Берта Ругана. На них отрабатывались идеи генерального конструктора. Теперь эти идеи воплотились в жизнь. «Мои мечты, – размышлял Брэнсон, – Берт делает реальностью. С помощью моих денег и моих коммерческих планов. Деньги делают деньги. Сначала суборбитальные полёты. Потом – орбитальные. Потом – гостиница на орбите Земли. Потом – гостиница на Луне. А Жак говорит, деньги зло. Всё дело в том, как ими распорядиться…»

Пока «Энтерпрайз» стремительно набирал высоту, достигал отметки в 120 километров, Ричард обдумывал перспективы своих дальнейших отношений с Фреско. Нужно было пойти на более тесный контакт с ним, но что-то удерживало Ричарда от этого шага. В голове прокручивая подробности их встреч, Брэнсон не мог отделаться от ощущения какого-то смутного беспокойства. Какой-то странности. Но в чём состояла эта странность, он никак не улавливал. То ли его смущала подозрительная моложавость 95-летнего старика. То ли озадачивало немецкое название Zeitgeist, используемое для чисто американского социального проекта. То ли ел, как червяк, третий (скрытый) смысл притчи, рассказанной техническим дизайнером.