Антон Первушин - Миротворцы
- Пошли, пошли, в кабинете поговорим...
- А что, собственно, тебя беспокоит? - поинтересовался Артемьев уже в коридоре.
- Погодь, погодь, - отвечал Пирогов неопределённо.
Он привёл Артемьева в кабинет номер сто четырнадцать, который делил с другим опера-тивником, лейтенантом Улитиным. Усадил за свой стол во вращающееся кресло, а сам присел на краешке столешницы, одной ногой упираясь в пол, а другую - покачивая навесу. Артемьев по его примеру тоже немедленно занял весьма вольную позу, повернувшись боком и закинув руку на спинку кресла.
- Начнём? - предложил Кирилл.
- Начнём... - Пирогов сделал паузу, потом спросил очень серьёзно: Тебя кто-то при-слал, Кирилл?
- С чего ты решил?
- Хорошо, сформулирую вопрос по-другому: с какого рожна капитан Артемьев суётся в чужую разработку?
- Где сказано, что Стрельцов - твоя разработка?
- Некрасиво отвечать вопросом на вопрос, - заметил Пирогов, всем своим видом давая понять, что будь ситуация несколько иной, он выдал бы сакраментальную фразу типа: "Здесь вопросы задаю я!!!".
- Согласен, некрасиво, - сказал Артемьев, - но, видишь ли, Николай, у меня нет дру-гого выхода.
- Это ещё почему? - насторожился Пирогов.
- Две недели назад на меня повесили дело академика Абрамянца...
- Абрамянц? - встрепенулся Пирогов. - Это который вскрыл себе вены?
- Именно он, - подтвердил догадку сослуживца Артемьев.
- Но это же чистейшей воды самоубийство...
- Ага, - снова кивнул Артемьев, - так везде и записано. Только, Николай, есть ещё и такой вид преступления - доведение до самоубийства называется. Статьёй сто десятой кара-ется, между прочим.
Пирогов поморщился.
- Да знаю я! Значит, пошло на доследование?.. - сказал он раздумчиво. - А при чём здесь Стрельцов?
- Один из свидетелей, проходящих по делу, - сказал Артемьев, очень внимательно на-блюдая за Пироговым, - утверждает, что именно Стрельцов своими действиями довёл Абра-мянца до самоубийства.
- Имя свидетеля? - быстро спросил Пирогов.
Артемьев сдвинул руку и откинулся в кресле:
- И ключи от квартиры...
- Ты не понимаешь, Кирилл!..
- И не собираюсь "понимать", - Артемьев стоял на своём. - Есть такой термин: "слу-жебная тайна"...
- Ты лезешь в чужую разработку!
Артемьев пожал плечами:
- Мне приказали вести это дело - я веду это дело. И обсуждать подробности его веде-ния ни с кем не намерен.
- Послушай, Кирилл, - Пирогов, недоброжелательно щурясь, наклонился к Артемьеву через стол, - я что-то не понимаю: это я к тебе пришёл или ты ко мне?
Артемьев не купился:
- Я пришёл к тебе потому, что раньше или позже мне всё равно пришлось бы с тобой переговорить по поводу Стрельцова. Вот только сегодня мы можем поговорить о нём свободно и в дружеской обстановке, а завтра мне придётся прислать тебе повестку.
У Пирогова чуть дёрнулось правое веко. Но он быстро овладел собой. И ответил соот-ветственно:
- Или мне придётся прислать повестку тебе, - сказал он зло.
- Не исключена и такая возможность, - кивнул Артемьев, - если это действительно твоя разработка.
- Ладно, - Пирогов пересел на столе, несколько изменив принятую в начале беседы позу. - Этот пункт замнём для ясности. Но хотя бы сказать, кто увязывает моё имя с именем Стрельцова, ты можешь?
- А чего ты дёргаешься, Николай? - поинтересовался Артемьев непринуждённо. - Ус-покойся и поговорим.
- Посмотрел бы я на тебя, - проворчал Пирогов. - Ну так скажешь, или мне сходить к полковнику?
"Вот это уже откровенная провокация, - отметил мысленно Кирилл, знавший о деле академика Абрамянца, о кандидате технических наук Герасиме Стрельцове и об оперативном работнике уголовного розыска Николае Пирогове гораздо больше, чем в том признавался. - И весьма грубая провокация. Не выяснив подробностей, прёт на рожон. Так легко и спотыкнуть-ся".
Артемьев отвечал со спокойным достоинством:
- Можешь, конечно, и к полковнику сходить. Только вот нигде не сказано, что Стрельцов - это твоя разработка...
Пирогов снова поморщился.
- Это и не должно быть нигде сказано, - заявил он с таким видом, будто приходится объяснять (и не в первый уже раз!) такие элементарные вещи не сослуживцу, не равному по званию и занимаемой должности, а дебилу-переростку из специнтерната. - Если каждый бу-дет знать...
- Я - не "каждый", Николай, далеко не "каждый".
- Не понимаю, - сказал Пирогов, похлопывая себя по карманам; отыскал пачку "Кэме-ла", но закуривать в кабинете не стал, положил пачку рядом, не понимаю, чего ты добива-ешься?
"Нервничает, - подумал Артемьев о Пирогове. - Нервничает, а потому перебарщивает на поворотах".
- Я, конечно, скажу, кто назвал мне твоё имя, - пообещал Артемьев вслух. - Только мой ответ тебе не понравится и вызовет новые вопросы. Поэтому я и хочу, чтобы мы опреде-лились с пределами компетенции. Провели, так сказать, границы...
- Что-то ты темнишь, Кирилл. Или говори прямо, или не говори ничего! У меня, знаешь, дел по горло.
"Ну что ж, я тебя достаточно подготовил - теперь можно начинать атаку".
- Твоё имя мне назвал... - Артемьев сделал эффектную паузу, - сам Стрельцов.
Это был нокаут. И оба капитана это прекрасно понимали.
Теперь Пирогову предстояло пересмотреть свою позицию: или он продолжает изобра-жать из себя "обиженную" сторону и качать права, или уходит в глухую оборону с целью запу-тать вопрос и выиграть время для проверки поступившей от Артемьева информации. На самом деле, более выгодной для него была вторая позиция. Но, как и предсказывал Князев в беседе с Артемьевым вчера вечером, Пирогов, совершенно не ожидавший удара с этой стороны, расте-рялся и не сумел перестроиться на ходу.
- Подробности! - потребовал он.
Артемьев примерно представлял себе, что сейчас творится в душе сослуживца, какая буря там разразилась, и даже где-то посочувствовал ему, однако останавливаться из сочувст-вия-жалости, а уж тем более идти на попятный не собирался: раньше или позже нечто подоб-ное в жизни коллеги Пирогова должно было произойти, и то, что инициировал это "подобное" он, капитан Артемьев, а не, скажем, подполковник Сергей Метлев из Ветрогорской прокуратуры, занимавшийся ренегатами от МВД, было для Пирогова не самым худшим из возможных итогов.
- Если вкратце, - сказал Кирилл, демонстративно глянув на часы, Стрельцов назвал тебя одним из своих покровителей...
Черты лица у Пирогова заострились.
- Как назвал? - быстро спросил он. - Я имею в виду, при каких обстоятельствах он меня назвал?
- В приватной беседе.
- То есть не под протокол?
"Если бы под протокол, - подумал Артемьев, - ты бы сейчас не со мной разговаривал, а с Метлевым".
Впрочем, даже приватной беседы у Артемьева с Лысым Герой никогда не было, и вся информация, которую он вот уже четверть часа малыми порциями скармливал Пирогову, явля-лась стопроцентным и в своём роде совершенным блефом.