Коллектив авторов - Млечный Путь №2 (2) 2012

– Тень их плоть, страх их еда, – процитировал Штейнберг.

– Естественно, подобные создания не могут питаться обычной пищей. Им нужны для укрепления, скажем, сильные чувства. А самым сильным, как известно, является страх.

– Ну, знаете! – сердито сказал профессор. – Это похлеще измышлений спиритов про эктоплазму.

– Не стану спорить. Но взгляните: после сеансов Фамиры виконтесса, особа и без того неуравновешенная, начинает испытывать приступы панического страха. Настолько сильного, что хочет покинуть собственный дом, цитирую: «боясь собственной тени». Затем она приглашает Пелегрини. И обретает умиротворение после того, как обустроена эта комната. Что вы можете сказать о ней?

– Она круглая. – Штейнберг пожал плечами.

– Именно. Здесь нет углов. Нет места, где могли бы затаиться тени. Поэтому Клара-Виктрикс чувствовала себя здесь в безопасности.

– Так вы и бесчинства революционной толпы воздействием таинственных теней объясните, – съязвил Сеголен.

– Вот уж нет. Не будем сваливать на них вину за людскую жестокость. Хотя, наверное, в тот день они изрядно попировали. Но, полагаю, тени неспособны причинить физический вред. Они влияют на психику, но здоровый, разумный, трезвомыслящий человек способен им противостоять. Клара-Виктрикс таковой не была. Последующие владельцы дома испытывали здесь гнетущее состояние, отсюда мрачная репутация особняка. Но все же по-настоящему после гибели виконтессы никто не пострадал. И вдруг в здании оказывается множество душебнобольных людей. Тени выходят на охоту. Они выманивают жертв, как Бекке, или загоняют их, как Мартину Ламорис. Обратите внимание – больная бежала из сада вглубь дома, в точности как виконтесса Эльстир. Она инстинктивно чувствовала, где может укрыться. Но ее организм был ослаблен…

– Изящная история. Но совершенно безумная. Надеюсь, вы не собираетесь излагать ее в вашей газете.

– Верно. Если б я ее там изложила, мне бы порекомендовали пройти лечение в вашей клинике.

– А мне лично вы ее сообщать не боитесь.

– Нет. Вы предлагали изложить взгляд на события с точки зрения истории особняка – я это делаю.

– Предположим – воспользуемся вашим излюбленным термином, – я приму это к сведению. И что же вы предложите сделать, чтобы обезопасить пациентов? Не экзорциста же приглашать?

– Не стоит так шутить, профессор. Ясно же, что ни святая вода, ни молитвы не помогут. Просто, вероятно, надо постоянно держать больных под присмотром, не позволять им в одиночку ходить по коридорам и в саду. А персонал… те, кто будут бояться, уволятся, а сильные духом справятся сами.

– Полагаете, этого достаточно?

– Нет. Нам сказали, что убежищам теням служат темные места. Погреба, подвалы, аллеи сада. Там эти «сгустки тьмы» совсем незаметны. Также известно, что они по каким-то причинам не могут удаляться от «прорехи». Ну так надо предложить им другое убежище.

– Так где же его взять?

Мы встретились в кофейне «У дядюшки Якоба». Лил мерзкий мелкий дождь, погода с приближением зимы неотвратимо портилась, и горячий кофе был как нельзя более уместен.

– Ваш знакомый запаздывает, – сердито сказал Сеголен, складывая зонт.

– Просто вы, профессор, явились несколькими минутами ранее назначенного времени.

– Может быть, заказать бренди к кофе? – предложил Штейнберг. Может, хотел сгладить неловкость, а может, просто замерз.

– Не стоит, – осадил его начальник. – Нам предстоит деловая беседа. Возможно, позже…

– Надеюсь, Ламорис вас больше не беспокоил? – спросила я.

– Представьте себе, нет. Он был так нагл и самоуверен… а теперь его не видно и не слышно.

– Ему сейчас не до вас. Полиция занялась драгоценностями, которые закладывала у процентщиков его покойная супруга, и они оказались вовсе не фамильными.

– А вы откуда знаете? – полюбопытствовал Штейнберг.

– Да так, слухами земля полнится. – Я никогда не выдаю своих контактов. Не хочу, чтобы кое-кто пострадал из-за моей откровенности.

Звякнул колокольчик, стукнула входная дверь. На пороге, стряхивая водяную пыль с клетчатого плаща, появился новый посетитель – плотный невысокий мужчина с темными подкрученными усами.

Они пришли к соглашению. Причем каждый считал, что обхитрил оппонента и устроил дело к собственной выгоде. Мне все равно, я свои комиссионные получила. Должна же я хоть что-то получить, раз уж решила не писать статью.

Фатальных случаев с тех пор в клинике Сеголена не было. Покуда господин Рубин не провел ветку и не построил станцию возле лечебницы, профессор требует от персонала строгого соблюдения дисциплины и усиленного надзора над больными. Поэтому я редко вижу Либби.

Медицинская общественность сочла, что профессор Сеголен отошел от излишне либеральных методов, и теперь ходят слухи, что его собираются сделать академиком. Сам профессор намекнул, чтоб я рекомендовала его клинику собратьям по перу – ведь среди них немало людей, страдающих душевными недугами. Ну, не знаю. Среди пишущей братии, конечно, много сумасшедших, но мало денежных.

Верю ли я сама в изложенную теорию? Какая разница! Теория как теория, не хуже многих других. Одно могу сказать – когда в Тримейне все-таки выстроят метрополитен, вряд ли я буду им пользоваться.

– Это и есть пещера Морока? – спросил Никита, оглядываясь на проводника.

– Да, мауни Никита, он здесь живет, – пророкотал Тхиенцу. Маленькая коническая голова на тоненькой шее, вечно унылые глазки, косо посаженные на согнутых, будто увядших, стебельках, сухонькое, как у жука-палочника, тельце аборигена никак не вязались с рокочущим басом.

– Непрезентабельная она какая-то… – с недоверием пробубнил Илья сквозь лепестковый респиратор.

Вход в пещеру представлял собой узкую неприметную расщелину в рыхлом, сплошь в осыпях, склоне горы. Если бы не проводник, прошли бы мимо и не заметили. Над осыпями слева и справа от входа курились тоненькие струйки сернистого газа, но воздух в расщелине был чистым. По крайней мере, так казалось со стороны.

– А ты ожидал увидеть над входом надпись: «Здесь живет Морок»? – фыркнула Наташа.

– Я другого ожидал, – спокойно возразил Илья. Он включил шевронник на предплечье и прокрутил на дисплее картографическую съемку отрогов Гайромеша. – В отчете стапульцев сказано, что вход в пещеру Морока находится на северо-западном склоне горы Аюшты, а мы сейчас на северном склоне. Как это понимать?