Коллектив авторов - Классициум (сборник)

Мисо очень выросла, превратившись в умненькую молодую самочку. Она так и не перелиняла, оставшись абсолютно белой. Кроме того, она надолго задержалась в семье. Ее старший брат покинул отчий дом, едва ему исполнилось шесть месяцев. Младший, возможно, жил бы с родителями и дальше, но на исходе лета у зерд снова произошло несчастье. Подросший детеныш убежал далеко от логовища в поисках пищи – теперь юные зерды охотились наравне с родителями – и был пойман более крупным хищником, похожим на шакала или волка. Местные зовут его ччерш. Этот ччерш не был голоден, но ради прихоти так потрепал бедолагу, что тот не смог даже доползти до дома; на его околевшее тело наткнулся Бен-Нори во время очередного объезда равнин.

Итак, Мисо осталась в семье одна, наверное, потому и прожила с родителями целых десять месяцев. И всё же однажды, бегая по окрестностям, она наткнулась на привлекательную норку под камнем, хорошо скрытую кустами и обломками скал. Проработав три дня, она расширила и углубила ее. Больше она не возвращалась в свое старое логовище.

В отличие от обыкновенных земных лисиц зерды часто живут кланами, так что даже расставшись с родителями, Мисо сохранила с ними хорошие отношения. Оранжевый зерд никогда не рычал на нее, если она случайно забредала на его территорию. А мать, бывало, делилась с ней добычей. Впрочем, такая помощь вскоре стала Беляшке не нужна. Она научилась добывать себе пищу сама, прекрасно изучив повадки насекомых и мелких птичек.

Она вообще никогда не упускала случая узнать что-либо новое, но при этом была осторожна и не рисковала попусту. Ее любопытство простиралось и на людей, что, в общем, было довольно необычно. Думаю, этот интерес пробудил Майк Дауман своим вмешательством в ее жизнь.

Мисо иногда встречали возле дорог, ее следы обнаруживались около поселка. Она приходила ночью слушать звуки и изучать запахи людского жилья, наблюдала издали за козами и коровами. Странно, но она не пробовала напасть на кур или стащить яйца, то ли из врожденной осторожности, то ли сознавая, что курица – слишком большая для нее добыча. Порой в сумерках мы слышали ее лающий смех, а иногда – призывное скуление.

С каждым днем ум и способности Беляшки росли. Бен-Нори рассказывал, что видел, как Мисо поймала у реки маленького турупина; тот немедленно свернулся клубком, выставив наружу все свои иголки. Мисо принялась катать его лапками по земле, ожидая, что турупин расслабится и обнажит нежное, уязвимое для острых зубок зерды брюхо, но зверек не сдавался. Беляшка задумчиво оглядела его, затем перевернула на спину, набрала в пасть воды и намочила место соединения головы и крохотного хвостика турупина. Бедолага развернулся и был немедленно съеден.

Также Мисо изобрела весьма остроумный способ избавления от блох с помощью всё той же реки. Она зажимала в зубах пучок жухлой травы и опускала в воду хвост. После чего крайне медленно входила в реку задом. Блохи, спасаясь от напасти, перебирались всё выше и выше на шею и голову. Наконец, зерда почти вся погружалась в воду, убрав даже свои огромные уши, блохам поневоле приходилось перепрыгнуть на травяной пучок. Тут Мисо аккуратно выпускала траву изо рта и быстрыми скачками выносилась на берег. Потом она долго сушилась и трясла ушами, но блох на ней больше не было.

Зиму, длившуюся более пяти месяцев, Беляшка пережила без особого труда. Наша область отличалась мягким климатом. Лишь три недели в году здесь лежал снег. За это время удивительная шкурка Мисо стала еще более пушистой и красивой. И так удивительно было наблюдать, как на белоснежной равнине где-то вдали вспухает вдруг сугроб и превращается в лисичку, почти неприметную на таком маскирующем фоне.

За зиму в поисках корма к каньонам перебралось еще несколько семейств зерд, преодолевших страх перед относительной близостью людского жилья. Беляшка обзавелась соседями.

Наступила весна – пора, когда даже старый Марс оживал, пора таяния ледников, наполнения рек и каналов несущей жизнь водой, пора благоухающих в степи цветов.

Мисо не знала, что вместе с весной в наши края вернулись не только тепло и свежая трава, но и ее старый враг.

Майк появился в поселке как раз в начале первого весеннего месяца. Он как и прежде выполнял самую разнообразную работу, координировал связь между поселениями колонистов, чинил сломавшееся оборудование, доставлял какие-то материалы и доносил до нас распоряжения армейских чиновников. И он всё еще не отказался от намерения изловить белую зерду. Даже заранее договорился с зоологами о вознаграждении за живую Мисо или за ее шкурку.

Удивительно, но Майк так и не нашел единомышленников в этом деле. Уж не знаю почему: то ли мы все, не отдавая себе отчета, привязались к маленькой Беляшке и считали ее частью нашей жизни, то ли мешала постоянная занятость. Склонен думать, что всё же первое.

Вооружившись биноклями, свистками-приманками, капканами и прочими охотничьими необходимостями, Майк Дауман вышел на тропу войны.

Сначала он попытался найти теперешнее жилище Мисо, но не преуспел. Наученная горьким опытом, та тщательно скрывала свою нору. Она никогда не бежала домой напрямик, а тщательно путала следы и совершала разведочные прыжки, чтобы убедиться, что никто за ней не следит. Она не оставляла возле лазов объедков, которые могли бы выдать ее местопребывание, и старалась не выбегать на открытое пространство. Мне кажется, она каким-то образом учуяла и вспомнила запах Майка, потому что совершенно перестала появляться у поселка.

Не достигнув успеха в поисках логовища, Дауман взялся выслеживать саму Мисо. Но поскольку он вынужден был заниматься работой, ему редко удавалось посвятить ловле два-три дня кряду. И даже напав на след – хотя точно ли это ее след, он сказать не мог, так как настоящим следопытом не являлся, – он терял его и потом уже не мог найти.

В конце концов рассерженный Майк достал себе собаку. Конечно, у нас нельзя было обзавестись настоящей гончей или борзой, но нашлась сносно натасканная дворняжка.

Ах, Мисо! Вот тут-то и проявился ее незаурядный, будто вовсе не звериный, а человечий ум. Что она только не вытворяла с несчастной дворнягой. Едва смекнув, что та рыщет за ней, но находится еще далеко, она разворачивалась и бежала назад по своим же следам. Затем неожиданно делала несколько прыжков в сторону и ныряла в кустарник, в высокую траву или скрывалась меж камней. Как только собака с Майком показывались на горизонте, Мисо затаивалась, и те проходили мимо, уверенные, что вот-вот настигнут беглянку. А она преспокойно убегала по их следу в обратную сторону.