Артур Кларк - Фонтаны рая

— Говорит старший стюард. Прошу уважаемых пассажиров принять к сведению, что первая смена приглашается на ланч в двенадцать часов, вторая — в тринадцать и третья — в четырнадцать. Убедительно прошу не пытаться самостоятельно менять вашу очередность, не переговорив об этом со мной. Благодарю за внимание.

Еще один мелодичный сигнал, более короткий и тихий, означал конец сообщения.

Дункан мгновенно почувствовал, что от созерцания красот Вселенной он изрядно проголодался. Часы показывали половину двенадцатого, и он искренне обрадовался своей первой смене. Наверняка аппетит разыгрался не у него одного, и особо голодные пассажиры спешили к старшему стюарду, пытаясь выговорить себе время пораньше.

Опять-таки из брошюры Дункан узнал, что этот уровень искусственной гравитации сохранится в течение ближайших десяти дней. Лучшего трудно было и желать. Возле закрытых дверей столовой уже выстраивалась очередь. Дункан поспешил примкнуть к ней.

Тридцать лет его жизни на Титане теперь принадлежали к совсем другому измерению.

Какое-то мгновение экран еще удерживал до боли знакомую картину. Позади Мириссы и девочек виднелась небольшая гостиная с двумя креслами, фотографией деда (даже на снимке он глядел чуть искоса), крышкой люка системы доставки пшци, дверью в родительскую спальню и книжным шкафом с немногими бесценными сокровищами, пережившими два века космических странствий… Все это было вселенной Дункана Макензи, местом, которое он любил и теперь покинул. По сути, оно уже принадлежало прошлому.

Это место находилось всего в трех секундах коммуникационного запаздывания, но Дункану хватало и трех секунд, чтобы ощутить разительную перемену. За десять часов корабль пролетел не более миллиона километров, но чувство отделенности от привычного мира было почти полным. Три секунды вопрос мчался до Титана, три секунды оттуда возвращался ответ, и это превращало разговор в пытку. И Дункан, и Мирисса успевали забыть, о чем спрашивали друг друга. Все чаще они обрывали фразы на полуслове… пока не умолкли вовсе, с нескрываемым отчаянием глядя друг на друга… Когда сеанс связи кончился, Дункан облегченно вздохнул.

Вплоть до недавнего разговора знания о расстояниях в космосе оставались для него теорией. Вспоминая растерянное лицо Мириссы, Дункан впервые задумался о вполне очевидных вещах. Солнечная система явно создавалась не под запросы человека, и попытки этого дерзкого самоуверенного существа приспособить ее к своим потребностям часто наталкивались на непреодолимые препятствия. В космосе действовали законы, над которыми человек был не властен. До сих пор Дункан мог мгновенно связаться с любым жителем Титана. Он привык принимать это как должное. А теперь? «Сириус» даже не вышел за пределы внешних спутников Сатурна, а мгновенность связи уже исчезла. На целых двадцать дней весь круг общения Дункана Макензи ограничился пассажирами корабля.

К счастью, чувство оторванности недолго мучило Дункана. В его вынужденной изоляции были свои приятные стороны, включая и свободу от привычного. Дункан не позволял себе забыть, что такая возможность выпадает редким счастливчикам. И пусть время в пути тянется монотонно, без ярких событий, многие его сограждане, не задумываясь, поменялись бы с ним местами. Дункану вспоминалась знаменитая фраза Малькольма. Хотя дед произносил ее совсем по другим поводам, она годилась практически для любой ситуации: «Когда совсем ничего не можете сделать, расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие». Дункан твердо решил получить максимум удовольствия от своего полета на Землю.

И все же усталость сморила его, заставив вернуться в каюту и лечь. Он был не столько утомлен физически, сколько опустошен эмоционально нескончаемыми прощаниями своего последнего дня на Титане. Мозг будоражили вопросы. Все ли неотложные дела он успел завершить? Все ли нужные вещи взял с собой? Весь ли его багаж погружен и надежно размещен? Не забыл ли он кого-нибудь из тех, с кем обязательно должен был попрощаться? Конечно, глупо беспокоиться о подобных вещах, когда корабль стремительно удаляется от родной планеты и скорость удаления каждый час возрастает на двадцать пять тысяч километров. Однако физическая усталость не могла заставить мозг Дункана сбросить бешеные обороты.

Нужно быть настоящим злым гением, чтобы сконструировать койку, на которой невозможно спать в условиях пониженной (с точки зрения землян) гравитации. К счастью, создатели корабля не имели намерений превратить приспособление для сна в орудие пытки. Дункан растянулся на койке. Через полчаса ему удалось расслабиться и существенно замедлить бег мыслей. Он похвалил себя за умение засыпать без вспомогательных средств. Хорошо бы вообще обходиться без электронаркоза. Штука хотя и безопасная, но мешающая утром быстро и окончательно проснуться.

«Ты засыпаешь, — мысленно твердил себе Дункан. — Ты заснешь и будешь спать до самого завтрака. Тебе будут сниться только хорошие сны…»

Увы! Все усилия последних десяти минут пошли насмарку из-за звука, напоминавшего извержение маленького вулкана. Сна как не бывало. Дункан сел на койке. Откуда этот звук? Может, с кораблем что-то случилось? Вскоре он догадался о происхождении звука. Все обстояло куда прозаичнее: какой-то эгоистичный пассажир, которому плевать на чужой сон, решил навестить примыкающий к каюте туалет.

Чертыхаясь, Дункан снова лег и попытался вернуться в прежнее состояние приятной дремы. Напрасные усилия! Его уши наполнились мириадами различных звуков. Похоже, он утратил контроль за частью мозга, занимающейся отсеиванием звуков, и та торопилась собрать их все.

Самым знакомым в этой какофонии было посвистывание работающего двигателя. С ним Дункан сжился еще несколько часов назад. Каждую секунду «Сириус» исторгал сто граммов водорода со скоростью в одну треть световой. Ничтожная, неощутимая потеря массы и вместе с тем — выброс в пространство миллионов гигаватт энергии. В первые века индустриальной революции суммарная мощность всех заводов и фабрик Земли уступала мощности «Сириуса».

Звук корабельного двигателя был достаточно приглушенным и не особо раздражающим. Но его сопровождал целый хор других, куда более назойливых звуков. Откуда исходят все эти «дз-зз», перемежающиеся щелчками, шлепающие «бум-бум-бум» и свистяще-булькающие «буль-буль-пс-ссс»? Наконец, откуда берутся сводящие с ума всхлипывания: «уи-уи-уи-уи»?

Дункан ворочался с боку на бок. Не помогало. Пытался накрываться подушками. Никакого результата. Часть высоких звуков подушки еще как-то гасили, низкие же становились лишь сильнее. Вдобавок Дункан обнаружил, что его койка тоже покачивается с частотой десять колебаний в секунду. Идеальный ритм, чтобы вместо сна вызвать эпилептический припадок!